Взял он свой хурджун, в котором на дне лежали еще пригоршни две нерозданных языков, да и высыпал все языки на наши горы.
- Берите кто какой хочет, - сказал он и возвратился к Аллаху.
Высыпанные языки подхватила буря, начала носить и метать по ущельям и скалам. Но тут выскочили из своих домов все дагестанцы. Торопясь и отталкивая друг друга, побежали они навстречу благодатному золотому дождю, которого ждали тысячелетиями. Начали хватать, собирать драгоценные зерна, кому какое досталось. Каждый тогда раздобыл себе свой родной язык. Убежали горцы со своей добычей в сакли дожидаться, пока не кончится буря.
Утром встают: на земле солнышко, снега как не бывало. Глядят - гора! Теперь это уже - "гора". Ее можно назвать по имени. Глядят - море! Теперь это уже - "море". Его можно назвать по имени. Все, что ни попадается на глаза, все можно теперь называть. Радость какая! Вот - хлеб, вот - мама, вот - сакля, вот - очаг, вот - сын, вот - сосед, вот - люди.
Высыпали все люди на улицу, крикнули хором: "Гора!" Слышат получилось у всех по-разному. Крикнули хором: "Море!" Получилось у всех по-разному. Так и пошли с тех пор аварцы, лезгины, даргинцы, кумыки, таты, лакцы… А все это с тех пор называется Дагестан. Отделились люди от овец, от волков, от лошадей, от кузнечиков… Говорят, "коню немножко не хватило, чтобы он сделался человеком".
Но посланник Аллаха! Зачем испугался ты тогда снежной бури и крутых гор? Зачем высыпал нам языки не глядя? Что ты наделал! Людей, которые духом, сердцем, нравами, обычаями, образом жизни так близки, ты разделил, разъединил языками.
Ну да ладно, и на том спасибо. А плохих языков не бывает. В остальном мы как-нибудь разберемся сами. Найдем дорогу друг к другу, сделаем так, чтобы разные языки, в конечном счете, не разъединяли, а объединяли нас.
Потом налетели на нас и хромой Тимур, и арабы, и шах иранский, и все норовили навязать нам свой язык. Но оттого, что трясли нашу руку, пальцы не оторвались, оттого, что трясли наше дерево, ветки не обломались.
"Как родную землю, надо беречь язык", - сказал Шамиль.
"Слова - те же пули, попусту их не трать", - добавил Хаджи-Мурат.
"Когда умирает отец, он оставляет сыновьям в наследство дом, поле, саблю, пандур. Но поколение, уходя, оставляет другим поколениям в наследство язык. У кого есть язык, тот построит себе дом, вспашет поле, откует саблю, настроит пандур и сыграет на нем", -так говорил мой отец.
Родной мой язык! Не знаю, доволен ли ты мной, но я тобой живу и тобой горжусь. Как светлая вода родника стремится из темных глубин на солнце, где зелень, так слова родного языка стремятся из сердца к моей гортани. Губы шепчут. Вслушиваюсь в свой собственный шепот, вслушиваюсь в тебя, мой язык, и кажется мне, что рокочет в теснине сильная горная река, пробивает себе дорогу. Люблю я рокот воды. Люблю я и звон булата, когда два кинжала, вынутые из ножен, бьются друг о друга. И это все есть в моем языке. Люблю я также шепот любви.
Трудно мне, мой родной язык, сделать так, чтобы все знали тебя. Как богат ты звуками, как много их у тебя, так трудно неаварцу научиться произносить их, но как сладко их произносить, если умеешь! Вот хотя бы простенький счет до десяти: цо, кlиго, лъабгго, ункъго, щуго, анлъго, анкъго, микъго, ичlго, анцlго. Когда я встречаю человека, который на аварском языке может правильно сосчитать до десяти, я сравниваю это с мужеством, нужным, чтобы перейти разлившуюся реку от одного берега до другого, держа на плече огромный валун. Если сумеешь считать до десяти правильно, то сумеешь и дальше. Теперь ты уже умеешь и плавать. Смело иди вперед.
Что говорить о людях других национальностей! Даже нашим аварским детям старики говорили: "Попробуй без запинки, подряд три раза скажи: "Къода гъоркъ къверк къвакъвадана". Это значит: "Под мостом квакала лягушка". Всего четыре слова, а бывало, мы, аульские ребятишки, целыми днями тренировались, чтобы правильно и быстро произнести эту фразу.
Абуталиб умел говорить по-аварски, он послал своего сына к нам в аул Цада, чтобы и он научился аварскому языку. Когда сын вернулся, Абуталиб спросил у него:
- На осле катался?
- Катался.
- До десяти считать умеешь?
- Умею.
- Скажи три раза подряд "Къода гъоркъ къверк къвакъвадана".
Сын сказал:
- О, можно считать, что ты укусил свой собственный локоть!
Таковы языки наших аулов, зажатых в теснинах скал. Чтобы записать наше произношение, наши звуки, то есть по-ученому говоря, чтобы дать транскрипцию наших звуков - гортанных и придыхательных, - не нашлось букв ни в одном алфавите. Поэтому, когда создавали нам письменность, пришлось к буквам русского алфавита добавить особые буквы и сочетания букв. Особенно это касается согласных. Вот некоторые из них: гь, хl, гl, чl, хг, хь, цlи, къ, кь, лъ, лълъ…
Наверное, из-за этих лишних букв всякая аварская книга, будучи переведенной на русский язык, выглядит тоньше. Ее можно сравнить с горцем, который три месяца подряд держал мусульманский пост - уразу.
У Шамиля кто-то спросил:
- Зачем Дагестану так много народностей?
- Чтобы одна могла выручить другую, если та попадет в беду.
Для того, чтобы одна могла поддержать другую, если та запоет песню.
- Ну и что, - спрашивают теперь у меня, - выходили все выручать одного?
- Выходили. Ни один народ не оставался в стороне.
- Ну и что, слаженно пелась песня?
- Слаженно. Родина ведь у нас одна.
Много мелодий, но они составляют одну песню. Есть границы между языками, но нет границы между сердцами. И подвиги разных людей в конце концов слились в один подвиг.
- Но все же, есть ли разница между разными народностями? И какая она?
- На этот вопрос очень трудно ответить.
Говорят про наши народности: одни созданы, чтобы воевать, другие чтобы ковать оружие, третьи - пасти овец, четвертые - пахать землю, пятые разводить сады… Но это пустой разговор. У каждого народа есть и воины, и пастухи, и кузнецы, и садоводы. У всех есть и герои, и певцы, и мастера.
Аварцы: Шамиль, Хаджи-Мурат, Гамзат, Махмуд, Махач.
Даргинцы: Батырай, Багатыров, Ахмед Мунги, Рабадан Нуров, Кара Караев.
Лезгины: Сулейман, Эмин, Тагир, Агасиев, Эмиров.
Кумыки: Ирчи Казак, Алим-Паша, Уллубий, Солтан-Саид, Зайнулабид Батырмурзаев, Нухай.
Лакцы: Гарун Саидов, Саид Габиев, Эффенди Капиев, Сурхай, ну, и еще мой друг Абуталиб.
Из многих народностей я вспомнил только те, которые первыми пришли на ум. Из каждой народности я вспомнил только те имена, которые первыми пришли на ум. Но много их у нас - и народностей и славных имен.
Об одних говорят, что они, мол, легкомысленны, о других, что глуповаты, о третьих, что вороваты, о четвертых, что обманщики. По-моему, это все клевета.
