Ознакомительная версия.
В письме к Марлен Дитрих Эрнест рассказал о своей новой работе. Он сказал, что это гораздо лучше, чем большая поэма о войне, которую он написал зимой во время наступления на Арденны. Он хотел, чтобы это произведение было у нее, если она вдруг окажется в его краях. Он добавил, что у Марлен всегда будет он, где бы она ни находилась, поскольку он беззаветно любит ее, и никто еще так не любил ее, как он.
На следующий год даже мысли о Нью-Йорке были не так приятны. Эрнест больше не приходил в возбуждение даже от перспективы посмотреть великие полотна в музее «Метрополитен». Он чувствовал, что с самим городом творится нечто неладное. Хотя он точно не знал, что именно, но был уверен, что Джордж Браун, вероятно, будет единственным человеком в городе, кто выживет.
Жизнь на Кубе начала становиться не такой уж удобной. С одной стороны, Эрнеста вызвал на дуэль британский корреспондент, работающий на гаванскую газету. Некоторое время Эрнест обдумывал вызов, а потом не принял его. По версии корреспондента об этом получившем широкую огласку инциденте, Мэри оскорбила его, потому что он сказал, что не испытывает интереса к поеданию мяса плотоядных животных.
Эрнест питался любым мясом. Его кулинарные вкусы были довольно простыми. Во время отсутствия Мэри он заявлял, что прекрасно протянет и на сандвичах – арахисовое масло с луком, сыр с луком, солонина с луком, – пока у него есть большой запас сухого красного вина. Однажды, когда Мэри была в отъезде, к Эрнесту приехал в гости Синбад Дунабеттия, один из членов команды «Пилар» во время войны. Он сказал, что предпочел бы более искусно приготовленную пищу. Эрнест ответил, что будь он проклят, если помимо написания книг будет еще и готовить. Так он с удивлением обнаружил, что служанка Мэри не умеет готовить. Он заявил, что, с его точки зрения, готовить может каждый, поскольку даже Бамби научился этому в лагере для военнопленных. Но он признал, что проблема с рецептами Бамби заключена в том, что все они основаны на раздробленном крекере или черством хлебе.
Еще одно мрачное событие в его жизни на Кубе произошло, когда убили Блэкдога. Много было написано о невероятной любви Эрнеста к кошкам. Он заявлял, что в определенных качествах они превосходят людей.
– У кошек абсолютная эмоциональная честность, Барон, – сказал он мне однажды. – Кот или кошка, они всегда могут выразить тебе свои чувства. По некоторым причинам люди скрытны в этом отношении, но кошки – никогда!
А одним из его любимых друзей после войны был Блэк-дог. Этот черный спаниель жил в его доме и считал себя сторожем всех псов, как и Эрнест был писателем всех писателей. На протяжении многих лет его любовь к Эрнесту была больше, чем просто к хозяину. Он считал его центром мироздания. Он тихо горевал, когда Эрнеста не было рядом. Он хорошо ел, только когда хозяин находился дома. Когда Эрнест спал, Блэкдог охранял входную дверь. Когда Эрнест купался, Блэкдог ждал на берегу бассейна. Когда Эрнест шел работать в комнату в башне, Блэкдог взбирался по ступенькам и ждал, когда он пойдет вниз. Эрнест говорил, что Блэкдог познал взаимосвязь между печатанием на машинке и пищей, поскольку Эрнест вначале работал, а потом садился за стол. Он рассказывал, что иногда дурачил пса, печатая письмо вечером.
В середине 50-х зрение Блэкдога стало ухудшаться. Он научился отыскивать ящериц по запаху, не полагаясь на зрение. В письме к Харви Брейту Эрнест сообщил, что Блэкдог недавно чуть было не промахнулся и от этого страдает. Ящерица сидела на кресле и любовалась псом, а Блэки учуял ее след на желтом кафеле пола. В конце концов Блэки понял, что она на кресле, но все равно не мог разглядеть ящерицу на подлокотнике. Эрнест велел ему посмотреть вверх, и тогда он заметил ее. Когда Блэк-дог посмотрел на нее, она метнулась поверх него, но пес сделал невероятный прыжок и с хрустом схватил ее зубами. Это, по словам Эрнеста, был классический пример балансирования на грани провала, что характерно для правящих кругов.
Блэкдог был по-прежнему беспощаден к моли и мухам из-за их постоянного движения. Их полет раздражал его усталые глаза. Он ненавидел полицию и военных, но Эрнест говорил, что его беспокоит его неспособность отличить Армию спасения от народного ополчения.
На востоке Кубы набирало силу движение Кастро, и жизнь в Гаване и ее окрестностях становилась более напряженной. Блэкдог показал свою верность при ночном обыске на борту «Финки» на предмет оружия. За это он получил удар прикладом ружья по голове и умер мгновенно. Несмотря на настойчивые советы окружающих, Эрнест поехал в Гавану и заявил официальный протест против участника обыска, который без всякой причины ударил и убил его верного пса. Протест был надлежащим образом принят правительством Батисты. И хотя не было предпринято никаких действий, общество отнеслось к Эрнесту с большим уважением. До того как революционное движение Фиделя распространилось по всей Кубе, Эрнест помогал ему всем, чем мог.
Когда Кастро с триумфом сверг кубинское правительство, Эрнест охотился на северо-западе Соединенных Штатов. После возвращения на Кубу он возобновил ежегодные весенние состязания по ловле марлина, организованные им в 1951 году и продолжавшиеся несколько лет, пока политическая ситуация стала совершенно невыносимой. Весной, после победы Кастро, Эрнест официально пригласил бородатого диктатора на соревнования и был удостоен фразы «ты новичок в рыбалке, но ты удачливый рыбак». Общеизвестно, что на борту судна Фиделя во время турнира был спрятан один из чемпионов. Видели, как у него клевала рыба, а затем он передавал удочку кому-то другому. После соревнований в душе Эрнеста остался неприятный осадок. Он знал, что им просто попользовались.
Тем летом они вместе с Мэри отправились в Испанию. Они замечательно провели время, посетив много состязательных коррид между Домингуином и Ордонесом. Эрнест изначально был самого высокого мнения о Домингуине и познакомился с ним и Уолтером Чиари, когда они оба ухаживали за Авой Гарднер. Он также хорошо относился к Аве. В одном из своих писем к Харви Брейту Эрнест заявил, что у Авы определенно есть тело, а у него несомненно присутствует боевой дух.
Но Эрнест пришел к выводу, что одного боевого духа недостаточно. Он провоцировал и разбирался с потоком оскорблений от других журналистов. В сообщениях о сезоне Домингуина – Ордонеса, издававшихся под заголовком «Опасное лето» в журнале «Лайф», он снова писал как журналист. Это было предусмотрено соглашением с журналом, но некоторые читатели критиковали материал за нелитературность.
В октябре Эрнест поехал в Нью-Йорк. Перед тем как отправиться на осеннюю охоту в Сан-Вэлли, он на два дня заезжал в Гавану. Он неважно себя чувствовал, но продолжал убеждать себя, что все в порядке.
Ознакомительная версия.
