Жорж Бордонов - Мольер

Для такого случая Мольер снова надевает желто-зеленый наряд Сганареля. В этом костюме успех ему обеспечен: от его мимики и жестов зрители покатываются со смеху еще до того, как он откроет рот. Сганарель — первый парень на деревне, слывущий грамотеем (ведь он шесть лет служил у лекаря), весельчак, пьяница и юбочник. Он ничего не принимает всерьез и играет с девчонками, с жизнью, со всем на свете. Его жена Мартина — несчастная женщина. У его детей нет хлеба. Он пропил все, что было в доме.

Обманутая, осмеянная, побитая, Мартина решает отомстить. Она выручает двух встречных, оказавшихся как будто в затруднительном положении. Они разыскивают врача, который излечил бы Люсинду, хозяйскую дочку. Чтобы сыграть шутку над Сганарелем, Мартина говорит: «…Он вон в том лесочке ломает хворост… для развлечения… Да его нетрудно узнать. Мужчина с большой черной бородой, носит брыжи и кафтан зеленый с желтым».

(Бесценное сценическое указание! Невольно вспоминаешь афишку с гравюры Симонена, некогда расклеенную по улицам Парижа, где Мольер изображен в роли Сганареля, но в пронзительно-красном наряде.) Слуги поверили Мартине и направляются к «лесочку», где Сганарель предается своему любимому занятию — потягивает винцо. А поскольку повод для веселья у него всегда найдется, он распевает знаменитую песенку о бутылочке, музыку к которой написал Люлли. Ее стоит привести только для контраста с «Мизантропом». Весь Мольер в этом контрасте:

Сганарель, застигнутый врасплох двумя посыльными, не признает себя врачом, но получает хорошую трепку и наконец соглашается на все, чего от него требуют, раз ему за это заплатят. Как только этот шалопай напяливает лекарскую мантию, он входит в роль и поражает всех вокруг своим красноречием. Он заставляет улыбнуться лжебольную Люсинду, притворяющуюся немой с тех пор, как отец отказался выдать ее замуж за того, кого она хотела. Медицинские советы и рассуждения Сганареля замечательны и уморительно смешны: «Мы, великие медики, с первого взгляда определяем заболевание. Невежда, конечно, стал бы в тупик и нагородил бы вам всякого вздору, но я немедленно проник в суть вещей и заявляю вам: ваша дочь нема».

Разумеется, сквозь галиматью Сганареля просвечивают мысли самого Мольера: «Избытка здоровья тоже следует опасаться. Право, вам очень не вредно будет сделать небольшое кровопусканьице и смягчающий клистирчик… Очень полезная метода. Ведь пьют же для предупреждения жажды, так вот и кровь следует отворять, чтобы предупредить болезнь».

И дальше: «Лучшего ремесла, по-моему, не сыщешь, потому что тут худо ли, хорошо ли работаешь, все равно тебе денежки платят. За плохую работу никто по шее не дает, а материал — пожалуйста, кромсай сколько твоей душе угодно. Башмачник, если испортит хоть кусочек кожи, — плати из своего кармана, а лекарь испортит человека — и никто ему худого слова не скажет. Выйдет какая-нибудь промашка — не мы виноваты, а тот, кто помер. Да вот еще что хорошо в нашем деле: покойники — люди тихие и скромные, никому не побегут жаловаться на лекарей, которые их уморили».

Псевдоврач встречает Леандра, за которого Люсинда хочет выйти замуж против воли отца. Сганарель вступает в игру (неисправимый игрок!) и переодевает влюбленного аптекарем. Благодаря ему голубки улетают из-под носа у отца, Жеронта, который посылает за полицией и отряжает погоню за беглецами. Неужели Сганареля повесят?

«Милый мой муженек, — причитает его безутешная жена, — если бы ты хоть успел хвороста наготовить, я бы уж не так горевала… Я хочу ободрить тебя в последнюю минуту. Я дождусь, пока тебя повесят».

В конце концов все улаживается. Люсинда выходит за Леандра, внезапно разбогатевшего и, следовательно, получившего согласие Жеронта, а неунывающий Сганарель возвращается к своей жене и своей бутылочке — до следующего приключения.

Эту короткую главу о Мольере и врачах можно закончить колоритным диалогом между Людовиком XIV и его актером:

«Людовик XIV: Ну как, Мольер, довольны ли Мовилленом?

Мольер: Сир, мы с ним болтаем. Он прописывает мне лекарства, я их не принимаю и выздоравливаю».

Мовиллен был «алхимиком», убежденным сторонником применения сурьмы, за что в Монпелье его избрали деканом Факультета — в те времена одного из самых передовых!

Но вот мольеровское «сердце, расположенное к нежности», находит для себя подходящий предмет. В том же 1666 году Мольер замечает и подбирает маленького сироту-актера по имени Мишель Барон. Этот самолюбивый и хрупкий подросток напоминает Мольеру его собственную юность и чем-то неудержимо его привлекает. Мольер, в сущности, выкупает его у труппы, руководимой мадемуазель Резен. Он приводит мальчика к себе и решает оставить его в доме, к вящему неудовольствию Арманды. А Мишель Барон быстро догадывается, как много он значит для великого Мольера: тот надеется найти в нем сына, которого не имел, вернее, слишком рано потерял, ученика, о котором мечтает каждый талантливый человек, чтобы передать ему секреты своего мастерства, плоды своего опыта. У Мольера сильна закваска предков-обойщиков, добрых ремесленников, окруженных учениками. Он не просто наставляет маленького Барона в основах актерской профессии, он его воспитывает, просвещает, следит за его здоровьем и нравственностью, дарит его заботливой привязанностью. Мольер чувствует жгучую жалость к сиротам, брошенным на произвол судьбы; он ни в чем не может им отказать; что-то в нем переворачивается при виде покинутого ребенка. Он действует, не раздумывая, и почти всегда добивается, чего хочет. Но с Мишелем Бароном случай особый. Если обычно Мольер готовит своих подопечных к «серьезным» занятиям и отговаривает молодых людей идти на сцену, то Мишеля он, напротив, изо всех сил склоняет стать актером, потому что видит у мальчика редкие способности, а не преходящее увлечение. И он не ошибся — Барон стал большим актером, сменил его в роли Альцеста. Существует портрет Барона в пепельном парике Мизантропа: это человек благородной внешности, с властным выражением лица, с насмешливым ртом; видно, что в нем соединяются образованность и чувствительность, достоинство и мягкость, — словом, это «порядочный человек» в актерской ипостаси. Мы еще встретимся с ним. Это его рассказами вдохновляется и питает свой труд Гримаре.