Ознакомительная версия.
Коллектив института подошел к строительству завода по производству дейтерия со всей серьезностью. Сотрудники снова и снова тестировали безопасность метода – ответственность была колоссальной! Для ученых было огромным счастьем, что производство наладят по их разработке. Через несколько лет после запуска предприятия произошел интересный случай. В 1953 году, после смерти Сталина и ареста Берии, Капица благополучно вернулся в свой институт на пост директора, а Александров перешел на место заместителя Курчатова в ЛИПАН. Вдруг в приемной Анатолия Петровича раздался звонок. Капица позвал к телефону Александрова и сказал ему, что за участие в строительстве завода почему-то собираются наградить и его, и Анатолия Петровича. Александров, недолго думая, отказался, сославшись на то, что идея была не его, а Петра Леонидовича, выполнил ее коллектив института, а он отвечал лишь за организационную часть в отсутствие академика. Капица тоже решил вычеркнуть свою фамилию из списка. Эпизод получился действительно замечательный: советские ученые решили проблему, как настоящие английские джентльмены! Если до этого между ними и было какое-то недопонимание, то с того момента у Капицы и Александрова установились хорошие приятельские отношения.
История их общения после того, как Петр Леонидович впал в немилость, была довольно интересной. Александров неоднократно пытался привлечь Капицу в качестве консультанта для работ по дейтерию. Когда великий ученый решил организовать на своей даче лабораторию, Анатолий Петрович немедленно отправил туда лаборанта-помощника и часть оборудования. Со своей стороны он старался всячески поддерживать прославленного академика. Но отсутствием Капицы то и дело пытались воспользоваться в институте. Один из сотрудников предложил Александрову присвоить разработку Петра Леонидовича. Разъяренный АП, со словами, что он не собирается воровать чужие идеи, выставил юношу из кабинета. Хитрый сотрудник приходил с подобными предложениями еще несколько раз, пока Анатолий Петрович совсем не вышел из себя и не запустил в него чернильницей. В целом с коллективом института проблем не возникало, работа шла хорошо, ладно. Когда Капица вернулся в Институт физпроблем, он увидел, что главные направления его работы сохранились, все сотрудники были на месте и институт жил как прежде.
Следуя своему обещанию, Александров не бросил работ по термодиффузии. Однако установки, которые в тот момент разрабатывала его группа, не подходили для промышленности. Спустя какое-то время Анатолий Петрович попросил свернуть эти работы, потому что не видел в них перспективы. Высокое начальство ответило ему отказом, мотивируя это тем, что простое техническое решение еще дождется своего часа, поэтому в качестве запасного аэродрома его разрабатывать все же нужно. Для того, чтобы он мог спокойно заниматься разработками, Александрову предложили переместиться на ГЭС, которая находилась напротив гостиницы «Россия», и расположить там крупную установку. Скоро вместе с коллективом он перебрался на новое место. На большом реакторе удалось добиться приличных результатов: в день они получали около 200 граммов обогащенного урана! Но на таком опасном производстве не всегда все шло гладко и весело. Не обошлось и без происшествий: однажды во время ремонтных работ чуть не убило сотрудника Александрова – Константина Щербо. Проходила плановая опрессовка труб (их испытывали на прочность), и, вместо того чтобы сначала проверить их водой, ученые решили сразу запустить газ, который находил даже малейшие щели. Это было грубейшим нарушением инструкции, однако тогда этого никто не знал. В тот день проверкой как раз занимался Щербо. Когда отошел на перерыв, труба рванула – выстрел был как из пушки. К счастью, никто не пострадал. Но такими опасными вещами группа Александрова занималась каждый день.
Многим кажется странным, почему Курчатов так долго держал Анатолия Александрова в стороне от работ по реакторам. Анатолий Петрович не упускал возможности углубиться в вопросы, связанные с реакторами, – он посещал лекции Фейнберга и Фурсова по этой теме, самостоятельно читал публикации в научной прессе. Семинары по реакторам часто проходили в Институте физпроблем. Фейнберг и Фурсов были поражены тем, насколько сильные и подготовленные физики в них участвовали. Сейчас кажется удивительным, что человек, который впоследствии возглавит все работы по реакторам, ничего не знал о них на начальном этапе. Александров не подозревал о пуске первого промышленного реактора в Обнинске, который ему через несколько лет предстояло усовершенствовать. Курчатов хотел повысить мощность «агрегата», чтобы увеличить наработку плутония. Решить задачку Игоря Васильевича было под силу только такому ученому как Александров. Анатолий Петрович долго изучал чертежи, тщательно разбирал все достоинства и недостатки предыдущей модели. Первый реактор проектировал известный физик Н. А. Доллежаль. После того, как Александров предложил главному конструктору свое решение, тот, недолго думая, его отверг. Доллежаль мотивировал это тем, что первая модель достаточно хороша, чтобы что-то в ней менять. После этого эпизода ученым было трудно найти общий язык, и они решили работать порознь.
К счастью, достойного конструктора в пару к Александрову помог найти Ванников. Он предложил Анатолию Петровичу привлечь к работам по созданию реактора директора Горьковского завода Амо Еляна. Александрову новый конструктор сразу понравился. Елян, видимо, тоже не сработался с Доллежалем, поэтому и придумал конструктору обидную кличку «Дирижабль». В целом он поддержал идею Александрова по доработке реактора А-1 и согласился с ним работать.
Свой вариант, который оказался в несколько раз мощнее первого реактора, Александров представил на научном совете ПГУ. В то время уже было известно, что бомба может состоять как из урана, так и из плутония. Анатолий Петрович занимался плутониевым вариантом, который уже в то время казался более эффективным, ведь добыча урана шла медленно, и получать его 235-й изотоп было гораздо сложнее. Под плутониевую разработку группа Александрова предложила проект завода. Сначала на научном совете с недоверием отнеслись к заявленной Анатолием Петровичем мощности, но потом уже на настоящей установке стало видно, что выработку можно спокойно увеличивать, не боясь коллапса. Построенный завод стал первым предприятием такого уровня по производству плутония в Советском Союзе.
Верно говорят, что все хорошие идеи приходят в голову одномоментно. К тем годам относится разработка Александровым энергетического реактора для подводной лодки. Ее он реализует через несколько лет. А пока предложение Анатолия Петровича отклонили в спецкомитете как несвоевременное. Есть все основания предполагать, что в США тогда как раз начались работы по проектировке атомных подводных лодок (далее – АПЛ). Кроме того, Анатолий Петрович захотел воплотить довольно дерзкую идею – построить опытный водо-водяной реактор на Ленинских горах! Но Игорь Васильевич Курчатов был категорически против, ведь водо-водяные реакторы в то время считались экспериментальными и размещать такую установку в черте города было опасно. Правда, потом Борода стал меньше осторожничать и построил несколько реакторов прямо на территории своего института.
Теперь у Игоря Васильевича был доверенный человек, который полностью занимался реакторным направлением. Для Курчатова это было обычным делом: как только он видел, что работа хорошо поставлена, он передавал ее в руки другого талантливого ученого. К концу 40-х гг. Анатолий Петрович стал и научным руководителем первого реактора, и ответственным за строительство второй разработки.
Еще при проектировке первого реактора ученые думали о том, как расположить в нем технологические каналы: вертикально или горизонтально? И в том, и в другом способе были свои недостатки. Все же в пользу горизонтального реактора говорила относительная надежность конструкции. Графитовые трубы имеют свойство существенно расширяться от высоких температур, а находясь в «лежачем» положении, они могут только слегка подниматься. Более того, такая конструкция должна была поддерживать реактор. Уже на практике, столкнувшись с радиационным распуханием графита, ученые поняли, что не учли этот фактор. Однако, как говорил Анатолий Петрович, все прошло благополучно и к крупной аварии это не привело.
Но случались, конечно, и мелкие неприятности. То и дело в первой модели реактора образовывались так называемые «козлы». Так ядерщики называли засорение технологического канала смесью урана с графитом. Причиной аварии было то, что через канал вдруг переставала поступать вода. Последствия появления «козлов» могли быть очень серьезными, ведь из-за них нарушалась работа всего реактора: инженерам приходилось высверливать огромные блоки, которые то и дело возгорались. Работа была опасной и нервной. Ученые своими руками останавливали аварии, не думая ни о какой радиационной защите. Хотя в то время уже понимали, к чему может привести облучение, но дозиметрия и сами методы защиты от радиации еще нуждались в доработке. Тех, кто получал сильную дозу, особо не лечили – просто отправляли на несколько дней домой. «Козлов» устраняли практически голыми руками! Поврежденные блоки никак нельзя было оставлять на открытом пространстве, за этим пристально следило высокое начальство. Однажды сотрудник предприятия Александрова достал блок из «козла» и положил его прямо на пол – в зале, где находился реактор. Интересно, что этот «добросовестный» сотрудник даже накрыл его тряпочкой! Зазвонила пожарная сигнализация, а ему хоть бы что! И такое случалось сплошь и рядом.
Ознакомительная версия.
