В начале 1921 года Ленин отозвал Отто Куусинена из Стокгольма и дал задание подготовить устав[42], который будет представлен на утверждение третьего конгресса Коминтерна в июле 1921 года[43]. В соответствии с уставом структура всех коммунистических партий мира была пересмотрена. Отто превосходно умел применять на практике учение Ленина, свидетельством тому — новый устав. До сих пор помню письмо Ленина, которое сейчас хранится в Москве, в его музее. В письме говорится, что никто кроме Куусинена не смог бы так удачно сформулировать устав[44]. Отто писал устав по-немецки, и коммунист Вильгельм Кенен[45], выходец из Германии, получил задание сделать его стилистическую редакцию.
На третьем конгрессе председателем Исполкома Коминтерна был избран Григорий Зиновьев[46]. Членами Коминтерна стали на этом конгрессе, если я правильно помню, тридцать девять коммунистических партий, более или менее реально существовавших. Однако после конгресса они всё больше стали отдаляться от интересов рабочего движения своих стран и всё больше приспосабливаться к целям руководства Третьего Интернационала, находившегося в Москве. Я сознательно говорю о «более или менее реальных» коммунистических партиях, ведь иные из них состояли всего из нескольких членов, иначе говоря, существовали лишь на бумаге. Это тоже были мелкие рыбёшки, уверявшие, что они акулы.
Коротко опишу структуру Коминтерна. Проводившиеся в Москве конгрессы, на которые каждая партия, входившая в Коминтерн, посылала своих представителей, имевших право голоса, были теоретически высшим органом управления Коммунистического Интернационала. В действительности не так. За двадцать четыре года существования Интернационала проводилось лишь семь конгрессов. В промежутках между конгрессами руководство было поручено Исполкому Коминтерна, но и он провёл не более семнадцати пленумов[47]. Входило в Исполком человек тридцать, избирались они на конгрессах из делегатов партий — членов Коминтерна. От некоторых крупнейших партий, к примеру, от германской и советской, в Коминтерне было несколько представителей. Почти все они жили в Москве.
Политический секретариат Исполкома Коминтерна, члены которого также избирались на конгрессе, осуществлял контроль за практической деятельностью. Входило в него от восьми до десяти человек, которые постоянно должны были находиться в Москве. В рамках Политического секретариата работал более узкий секретариат, который составляли три оргсекретаря Коминтерна. Назывался он «узкая комиссия». За те девять лет, что я проработала в штабе Коминтерна, я знала всего трёх человек, приказы которых выполнялись беспрекословно: Отто Куусинен, Осип Пятницкий и Дмитрий Мануильский[48]. Куусинен отвечал за основные направления и следил за политическим и экономическим развитием капиталистических стран. Пятницкий контролировал тайную деятельность, финансы и занимался вопросами кадров и управления. Мануильский имел наименьший вес среди этих троих в принятии важных решений; он был как бы глазами и ушами ЦК партии в Коминтерне, связным между обеими организациями, а также руководил деятельностью Коминтерна во Франции и Бельгии, поскольку знал обе страны со студенческих лет. Секретарём «узкой комиссии» был питомец Отто Куусинена Мауно Хеймо[49].
Каждая партия, входящая в Коминтерн, имела право — если считала это нужным — через своих представителей в Исполкоме ставить Коминтерн в известность о своих проблемах; когда же надо было разрешить серьёзные разногласия и споры в какой-либо заграничной компартии, инициатива принадлежала комиссии. Представители партии вызывались в Москву, и Политический секретариат назначал ответственных работников для переговоров с делегацией. Переговоры часто продолжались месяцами. В конце концов составлялась резолюция, которая ставилась на голосование. Обычно резолюции готовились в Коминтерне ещё задолго до приезда делегации в Москву, правда, в процессе обсуждения их приходилось довольно часто изменять. Затем члены делегации возвращались в свою страну, чтобы привести деятельность партии в соответствие с резолюцией. Рекомендации, содержавшиеся в решениях, часто были неэффективны в разрешении конкретных конфликтов, а зачастую даже наносили вред компартиям.
Если не считать вопросов борьбы между Сталиным и Троцким, на совещаниях Коминтерна никогда не обсуждались внутренние дела компартии СССР. Среди сотрудников, правда, ходили слухи о борьбе за власть в высших правительственных и партийных кругах; в результате этой борьбы в политике советского правительства и, естественно, Коминтерна происходили крутые и страшные повороты. Вскоре было строжайше запрещено на совещаниях в присутствии иностранных коммунистов упоминать внутренние дела партии. Они не входили в круг бесед и официальных диспутов и хранились в строжайшей тайне. Остальные же компартии обязаны были сообщать в Коминтерн всё, что касалось их деятельности. Чека имела в каждой партии своих людей, из членов этой же партии, и осуществляла строгий контроль. Если иностранец по наивности спрашивал, почему в Коминтерне никогда не обсуждаются внутренние проблемы СССР, он получал ироничные или уклончивые ответы.
Отдельно от Исполкома работала Интернациональная контрольная комиссия, влияние её было велико. Она принимала жалобы и заявления, следила за чистотой веры и морали в компартиях. Девятнадцать членов комиссии избирались на конгрессах Коминтерна, и теоретически она была выше даже контрольной комиссии партии. Руководил ИКК литовский адвокат Ангаретис[50], это был, кажется, единственный человек, который постоянно находился в помещении ИКК. Контрольная комиссия могла вызвать для беседы любого партийного функционера, члена любой компартии и назначить ему наказание за действительные или мнимые прегрешения. Если речь шла о высокопоставленном работнике, то обычно, прежде чем снять с должности, его строго прорабатывали на специально созванном совещании. Заседания и решения держали в секрете, на них не присутствовали стенографистки и не вёлся протокол. В особых случаях, когда протокол был необходим, прибегали исключительно к помощи немецкой стенографистки Алисы Абрамович[51]. Однажды Отто попросил её записывать каждое слово. Это было в 1933 году. Он выступил на ИКК с пространной раздражённой речью против своего многолетнего конкурента, финна Куллерво Маннера. Я об этой речи слышала от Юрьё Сирола, члена ИКК. Обычно в комиссии выступали только обвиняемый и обвинитель, и, прежде чем принять важное решение, комиссия интересовалась мнением Куусинена.
