год занимали новое логово в качестве метода борьбы с блохами. Я нашла себе маленькую неглубокую пещеру на холме по соседству от их логова, где разбила лагерь в одиночестве, чтобы наблюдать за волками.
Одной из первых вещей, которую я заметила, была система волчьих троп. Однажды, следуя по основной тропе с востока на запад, я наткнулась на что-то настолько незаметное и, казалось бы, тривиальное, что чуть не пропустила это: тропа превратилась в неглубокую канавку там, где она пересекала уступ скалы. То, что это волки протоптали канавку, не подлежало сомнению: след привел прямо ко входу в логово, и, следовательно, этим маршрутом вряд ли пользовались другие животные. Во всяком случае, других животных, которые могли бы оставить такой след, почти не было. Птицы, несколько видов насекомых, зайцы, лисы, лемминги и полевки – вот животные, кроме волков и северных оленей, которые живут в глубине этого полярного острова. Белые медведи и люди редко удаляются от побережья вглубь суши.
Однако более важным был тот факт, что ширина выступа вдоль вертикальной поверхности высокой скалы, поднимавшейся прямо из озера, составляла буквально десять сантиметров и тропа в этом месте была слишком узкой для меня или любого другого широкого животного, чтобы пройти по ней, не упав в ледяную воду. Таким образом, выступ был бы слишком узким для карибу. Кроме того, поскольку выступ был неровным, большая часть тропы была слегка затоплена водой. Сначала именно это поразило меня в ней. Я представила волка, бредущего по щиколотку в воде. Но постепенно до меня дошло истинное значение канавки, пока я не поняла, что, возможно, вижу одну из самых важных картин из всех, что когда-либо видела. На горе недалеко от моего дома тысячи туристов ходили по гранитной плите более века, не оставив на ней сколь-либо заметных следов. Сколько пройдет времени, прежде чем туристы в ботинках протопчут канавку? А что если тропинкой пользовались только волки? И всего пять или шесть волков каждый год? И использовали ее лишь несколько раз в неделю, причем только летом, а их лапы касаются камней только тогда, когда тропа и озеро свободны ото льда и снега? Сколько же времени ушло у волков на то, чтобы протоптать такое углубление?
Волки, несомненно, обитали на этом холме издревле. Сколько? Тысячи лет? Давным-давно большие белые волки переселились на Баффин с материка. Они стали родоначальниками островного подвида – новой расы мелких белых волков. Неужели первые поселенцы нашли этот холм и расположились на нем? Возможно. Год за годом волки ходили к холму одной и той же дорогой, потому что это был лучший маршрут, самый легкий путь, который, насколько это возможно, огибал болота, пересекая хребты в самых низких точках. Каждое уточнение маршрута экономило энергию. Но почему именно этот холм был таким желанным, что волки ходили к нему достаточно долго, чтобы протоптать канавку в скале? И кем были эти волки?
На самом деле на том холме было все, что только может пожелать волк для логова. Он был расположен примерно на полпути между летними и зимними пастбищами стада карибу. Таким образом, логово всегда находилось в пределах нескольких дней пути от гарантированной добычи. Весной, когда рождались щенки и их мать оставалась в логове, чтобы кормить и греть их, карибу в сопровождении оленят проходили прямо мимо холма по пути на свое летнее пастбище. А осенью, когда малыши превращались в неуклюжих подростков с волчьим аппетитом и им нужно было больше еды, чем когда-либо прежде, но они еще не могли помочь с охотой, откормленные к зиме олени снова мигрировали прямо мимо логова, возвращаясь к своим местам отела. Однако возможности для охоты были не единственными преимуществами этого холма. По-видимому, он образовался из отложений ледника, его почва была достаточно песчаной, чтобы копать, но в то же время достаточно твердой, чтобы сохранять форму, так что волки могли вырыть логово, которое не обрушилось бы на них.
Этот холм, расположенный в центре обширной котловины, был отличным наблюдательным пунктом. С него открывался 360-градусный обзор на многие километры во всех направлениях, а с южной стороны он был ограничен ручьем. Последнее было особенно важно не только потому, что волкам нужна вода для питья, но также и потому, что ручей служил естественной преградой. Ради их собственной безопасности щенки должны были оставаться в логове, но там становилось скучно, и они неизбежно попытались последовать за уходящими взрослыми сородичами. Естественно, взрослые не могли этого допустить, – щенки замедлили бы их и испортили бы охоту. Поэтому они уходили, перепрыгивая через ручей, который был таким широким и глубоким, что щенки не могли последовать за ними. Вода была такой холодной, что волчатам и думать нечего было о том, чтобы переплыть ручей. Вместо этого они стояли перед водным препятствием и тихо скулили, наблюдая за взрослыми, которые, разрываясь между родительским инстинктом и родительским же долгом, неохотно убегали прочь.
Таким образом, на вопрос, почему именно этот холм был выбран в качестве места для логова, ответить было легко. Любой волк хотел бы жить в таком месте.
Кем же были волки, жившие там, и почему именно они, а не какие-то другие волки, поселились в этой местности? Хорошо известно, что волки – территориальные животные, и свою территорию они ревностно защищают от чужаков. К тому же волки, как и большинство птиц и многие другие млекопитающие, по-видимому, предпочитают места обитания, которые занимали их предки. Но были ли нынешние обитатели логова потомками первых поселенцев? Могла ли одна и та же семья занимать логово на протяжении нескольких тысяч лет? Конечно, теоретически возможно все, но все же маловероятно, что этим логовом долгое время владели представители одной и той же семьи волков. Вероятно, это отличное место время от времени переходило из рук в руки.
Это логово напоминало средневековый замок, обитатели которого проводили большую часть времени в поисках пропитания, при этом всегда готовые дать отпор захватчикам.
Их право владения можно проследить глубоко в прошлое, до героического предка, построившего замок или отобравшего его у предыдущих обитателей. Владение передавалось от родителя к ребенку; первородство людей, в конце концов, – это не что иное, как предпочтение доминирующего ребенка. Чем чаще я задумывалась об этом, тем больше древняя землевладельческая знать Европы напоминала мне волков, с одной парой, доминирующими мужчиной и женщиной, владеющими территорией и замками на
