Жители Флоренции считали, что те, кто выставляет напоказ свои наклонности, порочат репутацию их мужественного города. Тем не менее историки утверждают, что Верроккьо, Микеланджело, Донателло, поэт Полициано, банкир Филиппо Строцци вступали в гомосексуальные связи. Из-за драконовских законов большинство геев свои склонности не афишировали. Однако некоторые, особенно молодежь, открыто щеголяли своей сексуальной ориентацией. В рукописи Anonimo Gaddiano современник описывает, как выглядел Леонардо: «Он носил розовую накидку, доходившую ему до колен, тогда как в ту эпоху носили длинные одежды. У него была красивая, ухоженная вьющаяся борода, ниспадавшая до середины груди».[25] Судя по имеющимся свидетельствам, похоже, что молодой Леонардо оказался в числе тех самых экстравагантных щеголей.
В 1476 году, когда Леонардо было 24 года, кто-то анонимно донес на группу из пяти юношей, среди которых был Леонардо, обвиняя их в содомии. Власти не стали преследовать Леонардо, но восстановить доброе имя молодому человеку не удалось.
Другой необычной чертой Леонардо было сочувствие к животным и нежелание употреблять их в пищу.[26] Некоторые утверждают, что он был убежденным вегетарианцем. Такое поведение воспринималось как аномалия в те времена обильного потребления мяса. Леонардо считал, что животные, как и люди, ощущают боль, и не хотел причинять им страдания. Ему было настолько отвратительно жестокое отношение к животным, что это сказалось даже на его одежде. Один из ближайших соратников Леонардо эксцентричный Томмазо Мазини с удивлением описывал своего друга: «Он никогда не убивал даже блохи, если на то не было причины; он предпочитал льняные ткани, чтобы не носить на себе ничего мертвого».[27]
Вазари рассказывает, что Леонардо не мог смотреть на диких животных в неволе: «…С каковыми [животными], однако, он обращался с величайшей любовью и терпеливостью, доказывая это тем, что часто, проходя по тем местам, где торговали птицами, он собственными руками вынимал их из клетки и, заплатив продавцу требуемую им цену, выпускал их на волю, возвращая им утраченную свободу».[28]
Политическая ситуация на Апеннинском полуострове в XV веке была крайне нестабильна. Почти непрерывное разделение и слияние главных городов-государств вело к возникновению поспешных альянсов, смертельных стычек, предательства и мятежных заговоров. Люди, группы и целые города соперничали в постоянной борьбе за власть и/или покровительство. Их постоянно страшила перспектива экономического или военного поражения от рук врагов. Этого было бы уже достаточно, чтобы объяснить, почему Леонардо так интересовался изобретениями, предназначенными разрывать, разрезать и перемалывать мясо на костях вражеских солдат. Но кроме того, надо учитывать и другой аспект: разногласия Леонардо с законом. Он яростно оберегал свою личную свободу, и защита от тех, кто попытается эту свободу отобрать, стала его главной целью. Он считал, что именно это должно быть высшим стремлением любого свободного человека.
Если живописец пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, то в его власти породить их, а если он пожелает увидеть уродливые вещи, которые устрашают, или шутовские и смешные, или поистине жалкие, то и над ними он властелин и бог.
Леонардо да Винчи[29]
Каким выдающимся умом должен был обладать тот, кто нашел способ сообщить свои мысли другому человеку, удаленному от него на значительное расстояние в пространстве и во времени! разговаривать с жителями Индии, с теми, кто еще не родился, а появится через тысячу или десять тысяч лет! и с какой легкостью — чередованием двадцати знаков на бумаге.
Галилео Галилей[30]
Из всех великих гибридных союзов, питающих бурное высвобождение энергии и изменения, нет фактически ничего, что могло бы соперничать со встречей письменной и устной культур. Дар фонетической письменности, давшей человеку глаз вместо уха, в социальном и политическом плане является, вероятно, самым радикальным взрывом, какой только может случиться в социальной структуре.
Маршалл Маклюэн[31]
В 1481 году папа Сикст IV пригласил многих знаменитых флорентийских художников в Рим. Стало известно, что он намеревается щедро вознаградить их, чтобы они своей работой прославили Рим. Лоренцо Медичи помог папе составить список приглашенных. Среди них были Боттичелли, Гирландайо, Перуджино и многие другие мастера из Флоренции. Леонардо не позвали, и он был очень уязвлен. Раздосадованный тем, что ему не удалось получить постоянный источник солидного дохода, который он считал заслуженным, Леонардо все сильнее хотел переехать из Флоренции в любой другой город и начать там новую жизнь.
Как писал Паоло Джовио, лично знавший Леонардо, «по характеру он был очень обходительным, утонченным и великодушным, а лицо его было необычайно красиво».[32] У Антонио Гаддиано похожий портрет Леонардо: «Он был очень благовидным, пропорционально сложенным, с изящными манерами, привлекательным, с красивыми завитыми локонами, спадающими на грудь».[33] Еще одно подтверждение безупречности его привычек и внешнего вида можно найти и в записях самого Леонардо: «Возьми хорошую розовую воду и налей себе на руки, затем возьми цветок лаванды, растирай его между ладонями и будет хорошо».[34] Кроме того, Леонардо был атлетически сложен, прекрасно ездил верхом и обладал чрезвычайной силой. Рассказывают, что он мог согнуть подкову одной рукой.
Современники восхищались его прекрасным пением. Леонардо где-то выучил нотную грамоту, и есть веские доказательства, что он сочинял музыку. В древности мелодии были одноголосными, без одновременного звучания разных нот, образующих аккорды. Позже, в XI веке, появился контрапункт — второй мелодический голос. Леонардо воодушевился возможностью введения в музыку третьего измерения — аккордов.
Он умел играть на множестве музыкальных инструментов и аккомпанировал себе, когда пел. К большому огорчению последующих поколений, ни один фрагмент музыки Леонардо до сих пор не найден. Любовь к музыке и умение играть, возможно, были связаны с его интересом к созданию музыкальных инструментов. Одна серебряная лютня в форме лошадиной головы сыграет важную роль в дальнейшей жизни Леонардо.
В 1482 году герцог Милана Лодовико Сфорца потребовал, чтобы правительство города пригласило скульптора, способного изваять большую конную статую. Он хотел увековечить память о своем отце и напомнить жителям города о роли семьи Сфорца в истории Милана. Едва узнав об этом предложении, Леонардо сразу ухватился за него. Он написал герцогу пространное письмо, в котором превозносил свои многочисленные таланты и добродетели. Особый акцент он сделал на способностях в области архитектуры, военной инженерии и музыки. Напоследок упомянул, что он еще и художник.
