Весь день помнила о предстоящем походе, искала причину, чтобы отказаться, но так ничего и не придумала. Вечером зашел Хатамжан, и мы втроем пошли к горе. Шли долго. Быстро стемнело, то и дело возникали преграды — камни, арыки. В темноте спотыкаемся, трусим, но идем. Вот и подножие горы. Огромные камни в беспорядке валяются тут и там. Последним землетрясением они сброшены с вершины. Обходим их. Поднимаемся все выше и выше. В стороне мелькнул огонек. Он то спрячется, то в сторону отойдет. Видим белый столб. Один, другой. Сразу несколько выросло, окружают нас и огоньки около них. Белых саванов все больше и больше. Страх берет, мы притихли и не двигаемся. Они совсем близко, но темнота мешает разглядеть — они то сойдутся вместе, то расходятся. Из-за ближайшего камня поднимается белый столб и фонарик с ним. Теперь своими глазами увидела. На душе у меня скверно. И зачем нужно было тащиться сюда? Что еще ждет нас?
— Пошли скорее обратно! — шепчу я.
— Нельзя, — отвечает Хатамжан. — Спину показывать нельзя. Уже светать начало, скоро они уйдут в могилу. Тогда можно идти, а сейчас пошли скорее на самый верх.
Он тянет нас за руки. Вдали тропу перешла одна тень, другая. Остановились мы на уступе, на самой вершине, стоим молча. «Смотрите на восход солнца», — сказал Хатамжан. А сам сложил руки вместе, несколько раз провел ими по лицу. Мы смотрели, как розовые лучи вырываются из-за дальней горы. Розовый свет разгорался и надвигался на нас — какая же красота! Словно завороженные, не можем глаз оторвать от золотистых пятен, которые перескакивают по вершинам гор, все время все изменяя. Еще немного, и мы стоим, залитые солнечным светом. А внизу еще темно. Зябко, но прекрасно. Первые лучи вырвались из-за гор и осветили все высокие деревья и дома в городе. Ош расположен внизу, как на дне блюдца, а вокруг горы, причудливые и разнообразные.
— Теперь можно идти домой, это вы запомните на всю жизнь! — улыбнувшись, сказал Хатамжан. Я заглянула в пропасть. Дна не видно, что-то серое переливается, еще туман не рассеялся, а на обрыве голубой цветок освещен солнцем. До чего же красиво! Прилепился на отвесной скале и глядит, как живой. Забыв все страхи, нагнулась над пропастью, потянулась за ним. Хатамжан засмеялся: «Держите ремень, попробуем достать его!» Он спускался по отвесной скале, ища ногой трещинки и выступы. Еще минута, и цветок сорван. Легко выпрыгнул, держась одной рукой за ремень. Подумала: наверное, он часто в горах бывает. «Таджи-хан, — говорит он мне, — вы первой увидели этот цветок, он вам нравится, примите, пожалуйста». «Спасибо, Хатамжан!» Цветок издавал легкий запах весны.
Светло. Мы бодро шагаем, забыв о ночных страхах. Дорога довольно ровная, переходы через арык хорошие, не то, что в темноте. За час дошли до столовой. Там еще никого нет. Отдохнув, пошли на дежурство, встретили местного врача, спросили о виденном ночью. Все оказалось очень просто. Днем, при ярком солнце, газовые пары скапливаются и выходят через отверстия в земле, через могилы, трещины, а ветер тянет их в сторону — как будто это движутся саваны. Весенние жуки-светлячки всегда сопутствуют этим явлениям. Видно, газ выгоняет их из норок в земле, и они фонариками летают около газовых столбов.
Раненых начали готовить для сдачи в госпиталь в Новом Оше, которой развернулся на базе дома отдыха с огромным подсобным хозяйством. Фрукты, овощи в избытке. Выздоравливающих направляли на физтерапию в горы, в подсобное хозяйство. В основном косить, сушить, стоговать сено. Начальник госпиталя Александр Иванович в мирное время заведовал домом отдыха в Сочи, и здесь он руководил мастерски. Только в арыках тут весенняя вода была желто-рыжая от глины и примесей. Раненые перед тем, как влезать в ванну, кричали: «Санитар! Я из ванны индусом вылезу с желтой кожей, меня тогда любимый доктор не узнает!» Выздоравливают раненые, веселы и смешливы, быстро привыкли и к работе, и к воде.
А сегодня у нас выходной. После завтрака делать нечего, работы мало, погода хорошая.
— Пошли по городу в ту сторону, мы там не были, походим, хорошо?
Оля встряхивает косами, смотрит на меня, на голубое небо, на чуть шевелящиеся листочки, покрытые золотом солнца.
— Пошли!
Бродим по узким извилистым улочкам. Тепло, хорошо, ново. Много зелени, пение птиц. Солнышко пригревает. Мы идем и вспоминаем: учебу, Ногинск, родных, знакомых. Улыбаемся птичкам, поющим на деревьях и в зеленых кустах. И вдруг… — Стой! Стрелять буду!
Мы испуганно остановились, к нам подошли часовые.
— Как вы сюда попали? Кто вы?
— Шли, гуляли, мы из госпиталя.
— В штаб шагом марш!
Мы, испуганные, пришли в штаб. Нас расспросил дежурный комендант и отпустил в госпиталь. Отойдя довольно далеко, Оля говорит: «А нас за шпионов приняли!» И мы начали смеяться.
Иногда сильно грущу. Письма, как и прежде, приходят каждый день в адрес нашего прежнего госпиталя, а мы доставляем их в Новый Ош. Оля ушла туда еще с утра. Мы занимались уборкой, смотрю, почта идет. Отдают мне всю корреспонденцию — большая пачка. Иду к дежурному по части, письма для персонала сложила на столе. «А пачку для раненых куда?» «Что разложила, неси раненым!» «Так далеко!» «Бери Рыжуху!» Ох, Рыжуха, Рыжуха! Лошадушка милая, с тебя не свалишься. Идет ровным шагом, не торопится, у арыка, где водопой, сама повернула и вошла в воду. Долго пила из прозрачных холодных струй, постояла, помотала головой (брызги, как радуга, блеснули) и побрела дальше. Вот и госпиталь. Приехать верхом на Рыжухе неудобно. Привязала ее к изгороди, иду. На скамейках сидят раненые. Сильно хромая, навстречу идет Гриша Новичук: «Мне есть?» «Да! Из Новосибирска, а вот из части». Писем много, но раненых уже нет в госпитале. Их выписали, они уехали в часть или домой.
За пять месяцев мы вылечили более двух тысяч раненых, в основном очень тяжелых.
Глава III
Когда рвутся бомбы
Эшелон уже погружен, ждем сигнала к отправке. Напряженно следим за обстановкой на фронтах, все рвутся ближе к передовой. Выехали 1 апреля 1942 года. Путь длинный и трудный. Сутками простаиваем на железнодорожных станциях, пути забиты. Сложности быта: днями не умывались, трудно с водой, сутками не ели, в неухоженных вагонах пыль, грязно, только шинель под боком. Увидали Куйбышев 10 апреля. Лежа на нарах, вслух читаем «Горную дорогу» Федорова. Кто-то наизусть декламирует выдержки их книги: «…кто только не наступал на Россию — немцы, поляки, половцы, хазары, татары, шведы, французы, англичане. Чьи только жадные руки не протягивались задушить русский народ, поработить его»… И дальше: «…пусть попробуют победить его — не выйдет».
