На второй день мы увидели первых пленных – вначале одиночек, а потом и колонны. Вид у них был жалкий – они были закутаны в различное тряпье, на ногах соломенные сапоги – бахилы, переставлять ноги в которых было довольно сложно. Но и тряпье, и соломенная обувь спасали в какой-то степени от мороза, а это было в то время для румынских солдат главным. О внешнем виде они тогда не заботились.
Пэтээровцы выдвигаются на боевые позиции.
Наступали мы в направлении 4-го отделения совхоза «Красная Заря» Ростовской области. Мы знали, что впереди нас идут наши танковые части, что мы, двигаясь за ними, только сбиваем заслоны противника, пытающегося всеми силами ослабить наш прорыв, снизить темп нашего наступления.
21 декабря 1942 г. мы приблизились к населенному пункту, одному из отделений совхоза. Был конец холодного, самого короткого зимнего дня. Противник нас обнаружил, когда мы находились метрах в 500 от крайних домов, мы все были без маскировочных халатов. Но наша цепь продолжала продвигаться.
Вдруг на окраине поселка загорелись три скирды – стало светло как днем. Захлебываясь, забили пулеметы, и мы были вынуждены залечь. Кто-то дал команду окапываться. Это было нелегко, так как лежали мы на снегу, наше малейшее движение было заметно противнику.
Кое-как удалось углубиться в снег, привести ружье в боевое положение – мы открыли огонь по огневым точкам противника. Видимо, стрельба наша была не очень эффективной, так как огневые точки врага жили, пулеметный огонь не ослабевал. Начали нас беспокоить и минометы – вокруг нас стали рваться мины.
Появились первые раненые. Самое страшное было то, что раненым нельзя было своевременно оказать помощь, – горящие скирды освещали поле боя, малейшее наше движение было заметно врагу. А сколько может в мороз на снегу пролежать раненый? Многие легкораненые не выдерживали долгого лежания на снегу, поднимались. И здесь их настигала пуля.
Вскоре я обнаружил, что расчет ПТР, лежащий слева от меня, погиб. Через некоторое время был убит второй номер моего расчета – он слишком высоко поднял голову. Но выхода не было, – надо было выполнять приказ, вести огонь по противнику. Так мы лежали всю ночь на снегу под непрерывным огнем. Сами стреляли, дремали, наблюдали за полем боя – до тех пор, пока скирды не сгорели и не забрезжил рассвет.
Незаметно противник оставил поселок, мы услышали команду собираться в овраге. Трудное это было утро, но мы знали, что впереди будут новые тяжелые бои, страшные испытания.
Рота собралась в овраге. Подъехал старшина с кухней. Нам выдали солидные порции спирта – ведь продукты были привезены на всю роту, а она поредела. Несколько часов мы приходили в себя, отдыхали здесь же, в овраге, прямо на снегу, а затем снова марш, снова преследование отходящего противника по заснеженной донской степи.
Наступали мы уже около десяти дней. Чувствовалась усталость, а мы все шли и шли. В те дни мы были приданы 278-й стрелковой дивизии, двигались по проселочной дороге.
Как-то утром заметили в овраге танки. Так как нам было известно, что впереди нас противника преследуют танковые соединения, то все мы были уверены, что в овраге остановилось наше танковое подразделение. Но мы ошиблись, и эта ошибка дорого нам стоила.
Когда хвост нашей колонны поравнялся с танками, они развернулись в цепь и двинулись вдоль дороги по четыре в ряд, огнем и гусеницами разрывая походный строй дивизии. Наша артиллерия двигалась в походной колонне, однако через считанные секунды пушки заговорили. Пошли в ход и противотанковые гранаты. Несколько танков загорелось. Но многие из нас не успели снять ружья с повозок и привести их в боевое положение – не хватило времени. Когда мы позади себя услышали стрельбу, была отдана команда: «К бою!»
Едва развернулись – танки уже были рядом. Вот они мчатся по дороге, слева и справа от нее, ведут огонь из пушек и пулеметов, а гитлеровцы, сидящие на танках, – из автоматов. На моих глазах был раздавлен солдат нашей роты, пошедший на танк с гранатой в руках, опрокинута полковая пушка, снятая с передка, но не успевшая произвести выстрел. Для этого не хватило буквально нескольких секунд.
Сразу же возник вопрос: что делать, как поступить, чтобы отразить атаку танков, не погибнуть в неравном бою, не попасть в плен? Ведь в те минуты мы не знали, что напавшему на нас противнику пленные не нужны, что его задача – сбить темп нашего наступления, замедлить наше продвижение вперед, на запад.
В голове мелькнуло несколько вариантов, но какой оптимальный? Когда я увидел, что путь к повозке с ружьями отрезан, я принял решение отбежать в сторону. Противотанковая граната у меня была, их не разрешали складывать на повозку – ведь вес их был 1,2 кг. Мне сразу стало ясно, что бежать вдоль дороги, вперед, нельзя, так как танки двигаются и стреляют в этом же направлении и обязательно уничтожат тех, кто бежит перед ними, а таких было много.
Выбрав момент, я пересек дорогу, отбежал от нее несколько метров в сторону, нашел углубление и упал в него. На все это потребовалось несколько секунд. Вот уже танки около меня. Я невольно поднял голову и увидел, как в меня целится из пистолета немец, сидящий на броне танка. Я успел бросить под гусеницу танка противотанковую гранату. Пуля, выпущенная немцем, попала мне в рукав шинели.
В брошюре «Боевой путь 3-й гвардейской армии. Краткая историческая справка» в разделе «Факты героизма воинов 3-й гвардейской армии» сказано:
«Так, 21–23 декабря 1942-го рота старшего лейтенанта Казимирова, приданная одному из полков 278 СД, вела бой в района совхоза «Красная Заря». Противник направил в атаку 10 танков и 2 батальона пехоты. Но гвардейцы-бронебойщики бесстрашно сражались с танками врага. В этом бою расчет сержанта Л.С. Анцелиовича подбил танк врага».
Наконец танки ушли. Наступила тишина, только раздавались стоны раненых. То тут, то там стали подниматься те, кто остался жив, кто мог двигаться. Каждый искал свой взвод, свою роту, у всех была потребность выговориться, нужно было с кем-то разделить радость того, что танки ушли, что наша первая встреча с танками хотя и не совсем удачная, но закончилась, что мы остались живы, что несколько танков все же было подбито.
Потом будут другие встречи с танками, будет проявлена железная стойкость наших бронебойщиков, но первая встреча с танками противника запомнилась мне именно так.
Вскоре я увидел двух солдат роты и лейтенанта Ф.М. Кошукоева, старшину Н.И. Мосейчука, несущих на шинели командира нашей роты Б.Н. Казимирова. Одежда его вся была в крови, он стонал. Оказалось, что он дважды оказался между гусеницами танков, к тому же его придавило лошадиной тушей, но он остался невредимым.
