и не перепроверил. Значит, теперь за устный я должен получить пять. Прихожу на экзамен, отвечаю все по вытянутому билету и сразу же говорю экзаменатору: «Мне нужна только пятерка». – «Почему?» – спрашивает. Я объясняю: «У меня высокий средний балл, я рассчитывал сдавать два экзамена. А следующий – физика, и к физике я не готовился». На самом деле готовился, конечно, но мало. «Задавайте любые вопросы, гоняйте по всему материалу, но мне нужна пятерка». Он написал пять задач и сказал: «Если их решишь – будет тебе пятерка». Я сел и легко минут за двадцать решил все задачи. Раз-раз-раз… Экзаменатор пробежался взглядом и говорит: «Молодец, пять».
И я поступил.
А все эта повестка… До сих пор помню фамилию нашего военкома – Курочкин. Я благодарен этому Курочкину, что он вовремя вытолкнул меня из привычной колеи. Так бывает иногда в жизни: происходит неприятное событие, которое вроде бы не сулит ничего хорошего. А потом оказывается, что оно тебя встряхивает, заводит и настраивает на решительные действия. Вызов в военкомат меня отрезвил. До меня дошло: пора менять свою жизнь.
Снова студент
Ереван я почти не знал. Как ни странно, я, армянин, за всю свою жизнь до учебы приезжал туда лишь дважды. Видимо, потому, что родственников в Ереване у меня было мало. Из всей нашей семьи там жил только брат бабушки по отцу, очень обаятельный, невероятно скромный отставной полковник. Как-то раз, уже будучи студентом, я решил его навестить. Дед болел и считал, что жить ему осталось недолго. Когда я пришел, он лежал в постели и перебирал коробочки с медалями. Я удивился, говорю: «Что это?» Стал их рассматривать: орден Боевого Красного Знамени, орден Ленина, очень редкая медаль «За Халхин-Гол» [4], дореволюционные награды и даже наградной крест, еще с царских времен, «Участнику парада в Одессе» – единственного парада с участием царя. Остальные награды я не запомнил, но их было очень много. В отдельной коробочке лежал пистолет, очень красивый маленький «вальтер» с наградной надписью: «Майору Карапетяну от наркома обороны Клима Ворошилова». Я и не подозревал, что мой дед – участник всех войн, от Первой мировой до Великой Отечественной! Оказывается, я вообще ничего о нем не знал. В 20-е годы он был первым связистом в Армении. И все это выяснилось случайно – только потому, что я зашел его навестить в тот день.
Учился я хорошо, относился к учебе гораздо серьезнее, чем в ранней юности. С учетом моих оценок и службы в армии деканат назначил меня старостой группы. Обеспечивал я себя сам: как отличнику, мне полагалась повышенная стипендия, а кроме того, я подрабатывал в лаборатории нашей кафедры. Вскоре нашел дополнительный заработок: устроился охранником в музей резьбы по дереву. Попал я туда случайно благодаря моему товарищу – он там работал и помог мне устроиться его сменщиком.
Музей оказался очень интересным местом, своего рода богемным клубом, где регулярно собиралась творческая интеллигенция пообщаться за чашкой кофе. Я познакомился там с массой интересных и обаятельных людей. Вечерами иногда прямо в музее мы устраивали застолья, о которых директор, Генрих Солахян, ничего не знал. Пару раз сделали шашлык на мангале – музейном экспонате. Однажды забыли его почистить от копоти и попались, когда директор случайно об него измазался. Конечно, он поскандалил, но увольнять нас не стал. После этого происшествия мы купили простой мангал, и директор с удовольствием присоединялся к нам вечерами.
Работа в музее идеально подходила студенту, предоставляя и общение, и доход, и все условия для занятий. Вопрос самостоятельного заработка стоял остро: когда я учился на первом курсе, в декабре внезапно умер отец: инфаркт. Хотя никогда не жаловался на сердце, был в хорошей физической форме и даже почти не болел. Отца я очень любил и безгранично уважал. Его доброе имя еще очень долго потом помогало мне устраивать свою жизнь: отношение к отцу переносилось на сыновей, а это в маленьком Карабахе, где все знают друг друга, большая ценность. Хорошо, что он успел порадоваться моему поступлению…
Назад в Карабах
Я окончил третий курс электромеханического факультета ЕрПИ без единой четверки и неожиданно для всех перевелся на заочное отделение. Сдал экстерном экзамены, перешел на курс выше и уехал в Степанакерт. Заведующий кафедрой, декан, некоторые из преподавателей уговаривали меня не делать этого. Они не могли понять, почему студент, имеющий хорошие шансы остаться на кафедре, продолжить учебу в аспирантуре, вдруг все это бросает и уезжает в Карабах. Они ожидали услышать от меня какую-то вескую причину. Но никакой особой причины не существовало. Скорее, был целый набор факторов, подтолкнувших меня к этому осознанному и рациональному решению. Базовый курс по фундаментальным наукам за три года уже был пройден, и следующие два предполагали глубокую специализацию по электрическим машинам. Работы в этой области у нас в Карабахе нет – значит, меня бы послали по распределению на какой-нибудь из заводов Армении или оставили работать на кафедре. Ни первый, ни второй вариант меня не устраивали: переселяться в Ереван я не собирался. К тому же я видел, что осваиваю материал быстро и у меня остается много свободного времени; почувствовал, что мой внутренний темп гораздо выше заложенного в программу обучения. Решил, что помимо учебы за два года могу успеть еще многое сделать.
Дальше я продолжил учиться на заочном: занимался самостоятельно, приезжал на месяц в Ереван, сдавал все экзамены за год, большинство экстерном, и возвращался домой. Институт я окончил с красным дипломом, правда, одна четверка туда все же затесалась – по теплотехнике. Ереванский политехнический 70-х годов остался в моей памяти первоклассным вузом с очень сильным профессорско-преподавательским составом. Мой завкафедрой, который тогда не смог отговорить меня от перевода на заочное отделение, до сих пор считает, что я уехал для участия в организации карабахского движения. Видимо, я так и не смог его в этом переубедить…
Переезд в Степанакерт очень быстро привел к важному событию в моей жизни: к женитьбе.
С будущей супругой мы ходили в один детский сад. В школе тоже попали в один класс и проучились вместе четыре года, потом оказались в разных школах, потом снова в одной, но уже в параллельных классах. Она мне всегда нравилась, но лирической подростковой дружбы между нами не случилось – Белла меня почти не замечала: я был не в меру скромным, в школьной жизни почти не участвовал, а она – активистка, образцовая отличница. После школы я потерял ее из виду, и судьба снова свела нас, когда я приехал домой на каникулы, но уже с твердым решением перейти на
