Командующий еще что-то говорил в том же духе, но Аня отвлеклась-заработал СТ-35. И ухватила только самый конец его речи:
- Приходилось ли вам когда-нибудь беседовать с ними о музыке, живописи, литературе, театре? Нет? А я не раз разговаривал и с тем и с другим. И убедился: они любят и понимают искусство, много читали, видели, слышали, помнят. И даже в военном деле эта их широта помогает им правильно оценить обстановку, принять наиболее правильное решение...
Аня готова была подпрыгивать на своей табуретке.
Но тут в аппаратную вошел генерал Строев. Свежий, подтянутый, радостно возбужденный... Аня подумала: "Наверно, опять сбил немца!" И увидела, каким отеческиласковым взглядом окинул его командующий фронтом, пока комдив докладывал.
Затем командующий (фронтом грузно поднялся, сказал:
- Ну, товарищ генерал, ведите нас к себе-поговорим по душам с генералом Хребтовым.
Генералы вышли из аппаратной, и Ане подумалось:
"Вот и Горов из той же породы". И тут же с гордостью вспомнила его размашистый жест благодарности-взмах широкополой мушкетерской шляпой. Он ей, только ей адресован.
А на следующее утро в аппаратную пришел начштадив, вызвал генерала Хребтова и доложил:
- Товарищ командующий, генерал Строев в составе группы двенадцать Як-1 вылетел на отражение налета немецких бомбардировщиков в район Саур-могилы. Индекс генерала Строева - 21.
Аня догадалась: значит, командующий фронтом разрешил комдиву летать? Да, видно, генералу Хребтову пришлось снять свой запрет. Он ответил начштадиву суховато, как бы нехотя: "Спасибо, учту". И отключился.
Потом пришел майор Горов. Вызвал какого-то капитана Филиппова. Сказал: "В политотделе стало известно, что вы уже давно не отдаете долг майору медицинской службы Гаврилову. Начальник политотдела хотел бы знать, когда возвратите деньги". Капитан Филиппов спросил: "А вы что-адвокат майора Гаврилова?" Горов ответил: "Я выполняю поручение начальника политотдела". И Филиппов сдался: "Передайте-завтра отдам".
Тут майор Горов удовлетворенно хмыкнул. Аня догадалась, спросила:
- На самом деле начальник политотдела не говорил вам об этом долге?
Горов рассмеялся, сказал:
- Ну, умница. Конечно, я Филиппова на пушку взял.
А то, знаете ли, доктор Гаврилов - добрая душа и скромен до невозможности, стесняется долг спросить. У него дети - четыре дочери, внуки маленькие... Только не проговоритесь ему, что я за него вступился. Да вас, наверно, и предупреждать не надо...
- Хотите, ленту уничтожу, чтобы другие связистки не прочли?
- А вам не попадет?
- А вам не попадет, если начальник политотдела узнает?
- Что ж, вместе будем страдать?
Как ей захотелось пожать ему руку! Но она лишь тихонечко до полы его реглана дотронулась. Он, наверно, и не заметил. А ленту спрятала себе на память.
И ВНОВЬ ГЕНЕРАЛ СТРОЕВ
Вот мотор "яка" распевает что-то однообразно-раздольное, как ямщицкие наши песни. И тоска в них, и свобода... А самолет вольно и весело идет за малейшим движением ручки управления, за любым еле заметным отклонением педалей, словно сам охотно и радостно вступает в бой. Как не любить его?
Конечно, и "кобры" хороши. Четко, деловито, маршево поют их моторы, послушны машины рулям, умны.
Не сравнить с тяжеленными, медлительными "китти-хауками" и "томагавками", даже с быстрыми "спитфайрами". Этих англичане хотели сделать покрепче, да переложили магния в дюраль. Ну, а немцы их ошибку учли: били по "спитфайрам" зажигательными, те гпрелитолько успевай с парашютом выпрыгивать. Нет у "аэрокобр" таких недостатков. К тому же на них и радиостанция отличная, и пушка мощнейшая, и скорость - "спитфайру" не уступит. А все же "яки" легче, маневреннее, привычнее...
Однако не из одной любви к "якам" выбрал генерал Строев для первого узаконенного боевого вылета вооруженный "яками" полк Замостского. Вчера в этом полку опытный командир звена старший лейтенант Беликов и лейтенант Самуйлик вернулись без своих ведомых. Вылетело звено на свободную охоту любимый способ боевых действий истребителей. И Беликов еще во время набора высоты заметил: на фоне грозового облака какие-то "яки" нападают на "юнкерсов". Беликов скомандовал ведущему второй пары лейтенанту Самуйлику:
- Давай за мной, атакнем "юнкерсов" с ходу, поможем "якам"!
А под облаками на самом-то деле шла довольно обычная имитация: никакие не "яки" - четверка "мессеров"
наскакивала на своих же бомбардировщиков. Фашистские истребители рассчитывали, что наши летчики примут их за своих (раз нападают на "юнкерсов"). А придут им на помощь - и сами же попадут в ловушку. Но вот что особенно обидно: точно так же поступали иногда и наши при сопровождении своих бомбардировщиков и штурмовиков. Не мог Беликов этого не знать. Забыл?
Какое-то ослепление... Сказал на разборе: "Ошибся", - и все тут.
"Мессеры", конечно, не прозевали. Как ни нажимали Беликов и Самуйлик на газы, все-таки при наборе высоты скорость всегда меньше, чем на пике. А мнимые "яки", прекратив потеху с "юнкерсами", атаковали звено Беликова сверху с пикирования - на гораздо большей скорости. И не Беликов с ходу, а его ведомых с ходу сбили.
Беликов и Самуйлик после того еще минут пять отбивались от шести "мессеров" (два, видно, шли в резерве - Беликов их сначала вообще не заметил, раззява!).
Наших истребителей спасли лишь частые уходы в облака.
Правда, отчаянная атака Беликова вроде напугала "юнкерсов": они повернули обратно, не решились бомбить прицельно наши танки. Но какой ценой это было достигнуто! Да и, скорее всего, немцам что-то другое помешало.
Позже Беликов объяснил: темно-серый, почти черный фон грозовых туч не позволил различить "мессеров". Вот он и спутал их с "яками". Но силуэты, силуэты! Они-то на облачном фоне еще яснее видны, чем в чистом небе.
А сколько раз обращалось внимание наших летчиков на умение определить по силуэту тип машины?
Генерал включил Беликова и Самуйлика в свою группу прикрытия. И сейчас, по пути в район Саур-могилы, то и дело спрашивал: "Кого видите справа, слева, над нами, под нами?.." - благо к Саур-могиле и обратно сновали во множестве бомбардировщики - "пешки" и "бостоны", штурмовики - "илы", истребители - "яки", "лавочкины","кобры"...
Но Беликов и Самуйлик, да и другие летчики группы отвечали правильно подзубрили силуэты перед вылетом.
А грозы прибили пыль, растворили, осадили сухой туман военной дымки-видимость над Миусом резко улучшилась. Однако при подходе к Саур-могиле горизонт снова стало заволакивать. То ли очередная гроза приближалась, то ли военная дымка передвинулась на участок прорыва наших войск вместе с огнем артиллерии и авиации... Генерал запросил станцию наведения о воздушной обстановке в районе Саур-могилы. Ему сразу ответили:
