Император Александр отвечал Наполеону 13 Марта: «Спешу отвечать на письмо Вашего Величества от 16/28 Февраля. Весьма сожалею, что здоровье Герцога Виченцского не дозволяет ему продолжать своего посольства при Мне. Я был им чрезвычайно доволен, ибо во всяком случае видел в нем величайшую преданность к Вашему Величеству и постоянную заботливость о скреплении уз, нас соединяющих. Благодарю Ваше Величество за выбор Генерала Лористона: кто пользуется вашим доверием, тот всегда будет Мне приятен.
Чернышев исполнил Мои приказания. С сожалением вижу, что вы не так Меня понимаете. Ни чувства Мои, ни политика не изменялись. Я ничего не желаю, кроме сохранения и утверждения нашего союза. Напротив того, не имею ли повода думать, что Ваше Величество изменились в отношении ко Мне? Почитаю долгом объясниться с такой же откровенностью, как Ваше Величество в письме ко Мне.
Вы обвиняете Меня за протест по Ольденбургскому Делу; но мог ли Я поступить иначе? Небольшой клочок земли принадлежал единственному лицу, Моему родственнику; все потребные формы были им выполнены; он член Рейнского Союза и потому состоит под покровительством Вашего Величества; владения упрочены за ним статьей Тильзитского договора, и он лишается их, между тем как Ваше Величество ни одним словом не предуведомили Меня. Какую важность мог иметь для Франции этот клочок земли, и ваш поступок доказывает ли Европе дружбу вашу ко Мне? Все письма, отовсюду писанные в это время, свидетельствуют, что присоединение Ольденбурга к Франции почитали следствием желания Вашего Величества оскорбить Меня. Что касается до Моего протеста, то изложение оного служит неопровержимым доказательством, что Я ставлю союз с Францией превыше всех других соображений и ясно обнаруживаю, что весьма ошибочно было бы заключать из него об ослаблении Моего союза с Вашим Величеством.
Вы предполагаете, что Мой указ о тарифе направлен против Франции. Я должен опровергнуть это мнение, как ни на чем не основанное и несправедливое. Тарифа необходимо требовали чрезвычайно стесненное положение морской торговли, огромный привоз сухим путем ценных иностранных товаров, неимоверные пошлины на Русские произведения во владениях Вашего Величества и ужасный упадок нашего курса. Тариф имеет двоякую цель: 1) воспретив с величайшей строгостью торговлю с Англией, даровать некоторое облегчение торговле с Америкой, единственной торговле, посредством которой Россия может сбывать морем свои произведения, слишком громоздкие для сухопутного вывоза; 2) ограничить по возможности сухопутный ввоз, самый невыгодный для нашего торгового баланса, ибо привозится множество весьма дорогих предметов роскоши, за которые мы платили наличными деньгами, между тем как наш собственный отпуск чрезвычайно стеснен. Вот весьма простые причины указа о тарифе. Он не более направлен против Франции, как и против других земель Европы, и совершенно соответствует континентальной системе, воспрещая и уничтожая предметы неприятельской торговли. Ваше Величество делаете замечание, что Я предварительно не спросил вашего мнения о сей мере. Как она принадлежит к действиям внутреннего управления, то думаю, что всякое Правительство властно принимать такие меры, какие ему кажутся выгодными, тем более если они не противны существующим договорам. Позвольте сделать Вашему Величеству одно замечание. Справедливо ли упрекать Меня в том, когда вы сами поступили точно так же и нимало не предварили Меня о распоряжениях ваших насчет торговли, не только в вашей Империи, но и во всей Европе? Между тем ваши постановления имели гораздо сильнейшее влияние на торговлю России, нежели какое Русский тариф может иметь на торговлю Франции: многочисленные банкротства, за ними последовавшие, служат тому доказательством.
Мне кажется, Я по справедливости могу сказать, что Россия точнее соблюла Тильзитский договор, нежели Франция. Замечание насчет Молдавии и Валахии отнюдь не может быть вменено России в нарушение условий сего договора, ибо в нем постановлено, чтобы сии Княжества во время перемирия оставались не заняты войсками воюющих Держав. Моя армия отступила четыре марша назад, и Я велел ей воротиться тогда уже, когда Турки сделали нападение, сожгли Галац и дошли до Фокшан. После того Эрфуртская конвенция упрочила Мне обладание Молдавией и Валахией, следственно, Я прав. Что касается до завоевания Финляндии, то оно не входило в Мою политику, и Ваше Величество припомните, что Я начал войну со Швецией только для приведения в исполнение континентальной системы. Успех Моего оружия доставил Мне Финляндию, точно так, как неудача могла лишить Меня собственных областей Моих. Следственно, и по сей второй статье Я полагаю быть правым. Но если Ваше Величество указываете на выгоды, принесенные России союзом ее с Францией, то не могу ли Я с Своей стороны сослаться на пользу сего союза для Франции и на огромные присоединения к ней части Италии, северной Германии, Голландии?
Мне кажется, Я неоднократно доказывал Вашему Величеству, сколь мало обращаю внимания на внушения тех, коих выгоды побуждают произвести между нами разрыв. Лучшим доказательством служит то, что Я каждый раз сообщал о них Вашему Величеству, всегда полагаясь на вашу дружбу. Но когда самые дела стали подтверждать слухи, Я не мог не принять мер предосторожности. В Варшавском Герцогстве вооружения продолжались безостановочно.
Число войск в нем умножено без всякой соразмерности, даже с населением. Работы над новыми укреплениями не прекращались; воздвигаемые же Мной находятся на Двине и Днепре. Ваше Величество, столь опытные в военном деле, не можете не сознаться, что укрепления, сооружаемые в таком расстоянии от границы, как Париж от Страсбурга, суть меры не нападения, но чисто оборонительные. Вооружения Мои ограничились лучшим устройством существовавших уже полков; и Ваше Величество не переставали заниматься тем же. Впрочем, к вооружениям понудили Меня происшествия в Герцогстве Варшавском и беспрерывное возрастание сил Вашего Величества в северной Германии. Таково настоящее положение дел. Укрепления Мои скорее могут служить доказательством, сколь мало Я располагаюсь к нападению. Тариф Мой, установленный только на год, не имеет иной цели, кроме уменьшения невыгодности курса и доставления Мне средств к поддержанию принятой и с постоянством сохраняемой Мной системы, а протест, предписанный Мне обязанностью пещись о чести Моего Государства и Фамилии, основанный на прямом нарушении Тильзитского договора, есть самый явный знак желания Моего сохранить союз с вами.
Посему, Ваше Величество, отбросив мысль, что Я жду только благоприятной минуты для перемены системы, сознайтесь, если хотите быть справедливы, что нельзя с большей точностью соблюсти системы, Мной принятой. Впрочем, не завидуя ни в чем соседям, любя Францию, какая Мне выгода желать войны? Россия не имеет надобности в завоеваниях; она, может быть, без того уже слишком обширна.
