По утверждению А. Теплякова, «любвеобильный Абакумов подставился, связавшись с одной неблагонадежной особой. Ильин сообщил Абакумову, что для него не является секретом «бытовые связи последнего с одной женщиной, на которую… были компрометирующие материалы». Абакумов пришел в ярость. Ильин для него стал личным врагом, подлежащим уничтожению. Сначала в оборот взяли боевого товарища Ильина еще по Гражданской войне генерал-майора Бориса Теплинского, в досье которого были зафиксированы некоторые неосторожные высказывания. Тот, не выдержав «применения к нему мер физического воздействия», признал вину в антисоветской пропаганде.
Самого же Ильина обвинили в разглашении служебных тайн, вредных разговорах и покровительстве Теплинскому. До поры до времени видному чекисту сходили с рук и родственники за границей, и приятельство с арестованными коллегами. Оказывается, брат матери жены и брат отца жены Ильина проживали аж в Соединенных Штатах, а сам Ильин в 1937 г. получил выговор «за притупление политической бдительности в отношении бывш. Начальника УНКВД Ленинградской области Медведя, осужденного в связи со злодейским убийством С. М. Кирова». По версии Судоплатова, Сталин, узнав, что Ильин по телефону якобы предупредил Теплинского об интересе к нему со стороны контрразведки, пришел в ярость и велел немедленно арестовать болтуна. Начальник же следственного управления КГБ СССР A.A. Козырев, присутствуя в 1954 г. при рассмотрении партийного дела Ильина, заявил, что поводом к аресту стало высказывание Виктором Николаевичем претензий к Абакумову насчет одной из женщин: ту же версию приводит и М. П. Шрейдер».
Сам Ильин рассказывал про свой арест (М. Степичеву «Встань за правду»), который помнил до мелочей, примерно так: однажды весной 1943 года комиссар госбезопасности 2-го ранга заместитель наркома обороны СССР (19.04.43 г.) и начальник ГУ KP СМЕРШ НКО СССР (19.04.43 г.) Виктор Семенович Абакумов попросил Ильина зайти к себе. «Ильин знал Абакумова еще в то время, когда тот работал помощником оперуполномоченного ГУЛАГа. Потом оказался в следственной группе, где и отличился умением фабриковать «дела» на невинных людей, «добывать» у арестованных любые нужные начальству признания.
— Знаешь Теплинского? — с ходу спросил Абакумов.
— Знаю.
— Откуда?
— Это мой товарищ. Вместе служили в армии. Я рекомендовал его в партию.
— А знаешь ли ты, что он тебе пишет одно, а сам думает о другом? — мрачно заметил Абакумов. Неожиданно хозяин кабинета достал из папки фотокарточку и сказал: — Вот его лицо. Лицо, которое не вызывает доверия.
— Для такого заключения одного выражения лица мало… Я не верю, чтобы Теплинский мог допустить что-то нехорошее, — твердо заявил Ильин. — Он надежный партийный товарищ. Активный участник гражданской войны. Имеет три ранения. Патриот до мозга костей. За каждое свое слово отвечаю перед партией…
Абакумов резко встал и заговорил тоном приказа:
— Прекрати связь с ним. Но так, чтобы он ничего не заподозрил. Не смей ему говорить ничего о нашем разговоре. Ни единого слова!
Видя, что Ильин не уходит, Абакумов спросил:
— Ты что-то хочешь сказать?
Ильину было ясно, что сегодня разговор не получится, ситуация складывается трудная, но он не мог даже в этот критический момент отступить ни на йоту от правды.
— Бориса Теплинского я знаю лучше тебя.
— Лучше меня? — вспыхнул Абакумов. — Не забывайся, комиссар госбезопасности.
Было уже поздно, но он решил пешком пройтись до дому. Ясно одно: над Теплинским нависла угроза. За что? И чем больше думал в тот вечер, тем больше утверждался в мысли: нет, не может он отшатнуться от друга, предать товарища, верного бойца революции».
В апреле 1943 года «Теплинский позвонил Виктору на работу и сообщил, что его вызывают к начальнику отдела кадров ВВС. После этого Теплинский не вернулся на квартиру. Потом выяснилось, что сам Абакумов арестовал генерала, привез в свой кабинет и, сорвав с него погоны, приказал «обрядить» в старые солдатские гимнастерку и брюки.
На другой день зам. наркома Кобулов предложил Ильину дать письменное объяснение, почему он не только игнорировал указание Абакумова порвать связь с Теплинским, но и привез его к себе на квартиру. Ильин дал такое объяснение и в конце его заключил: «Я написал все. Добавить больше нечего. Если бы все это повторилось снова, я поступил бы точно таким же образом».
3 мая 1943 года вечером Ильина вызвали к Меркулову. Здесь уже сидел Абакумов. В томительной тишине Меркулов внимательно читал какую-то бумагу. Наконец закончил чтение, вернул листы Абакумову и, обращаясь к Ильину, глухо произнес:
— Получено указание о твоем аресте.
— Неужели сейчас, когда идет жесточайшая битва на фронте, я нужнее в лагерях, а не на передовой? — сказал Ильин.
Ему не ответили. После звонка Меркулова в кабинет вошел начальник внутренней тюрьмы и увел Ильина в камеру-одиночку».
Уже в тюремной камере как-то вырвалось из уст Виктора Николаевича по поводу Абакумова:
— Он у меня когда-то папки подшивал. Но быстро вырос благодаря своей жестокости!
И вот начальник внутренней тюрьмы, хорошо знакомый Ильину, смущаясь произносит:
— Виктор Николаевич, придется вам пройти со мною…
Как запомнил на всю свою жизнь Ильин, при этом он произвел сразу же два нарушения порядка при аресте. Во-первых, не отобрал тут же у Ильина личное оружие — пистолет, и второе — не снял с него погоны. Все это проделали уже другие во внутренней тюрьме…
И еще. Как отмечает генерал Судоплатов, «в соответствии с правилами, отмененными лишь при Горбачеве, никто не имел права арестовать высокопоставленное должностное лицо без согласия начальства. Бывали, правда, исключения, но каждый раз они рассматривались как ЧП. Ордер на арест подписывал прокурор, но на нем в левом нижнем углу обязательно должна была быть санкция непосредственного начальника того лица, которое подвергалось аресту: «Согласовано» — и подпись. Как я уже сказал, санкция Берия в данном случае отсутствовала». То есть Абакумов арестовал Ильина без санкции Берия…
* * *
Согласно учетно-послужной карте (№ 268 490), до сих пор находящейся на хранении в Российском государственном военном архиве, генерал-майор авиации Теплинский Борис Львович родился 12 августа 1899 года в городе Харькове. По национальности украинец, родной язык русский (украинский). Социальное происхождение: мещанин, профессия до поступления на службу: учащийся. Основная профессия родителей записана, как работники сцены. В дальнейшем у матери указана профессия актера. Беспартийный. Женат: жена Александра Васильевна Савушкина.
