Встречи с председателем АВИАНИТО2 академиком Георгием Федоровичем Проскурой, духовным отцом харьковских самолетостроителей, активное участие в обсуждении материалов по новым проектам, представлявшимся ученому совету АВИАНИТО, долгие беседы с профессором Иосифом Григорьевичем Неманом, конечно, обогатили Микояна. И Проскура и Неман каждый по-своему формировали харьковскую школу самолетостроения, оставившую заметный след в истории советской авиации. Об уме, энергии, энтузиазме академика Проскуры восторженно отзываются все авиационные инженеры, учившиеся или работавшие в Харькове.
Обогащенный новой информацией, разобравшись во многих, дотоле неизвестных ему особенностях конструирования и производства, возвращался Микоян в Москву. Поездка в Харьков помогла поверить в себя. В один прекрасный день он сказал своему однокурснику Самарину:
– Слушай, я могу достать мотор «Райт-Моррихауз». Давай построим авиетку!
Добыть двигатель помог знакомый Микояна инженер Шитиков. Человек, любивший технику и к тому же некоторое время увлекавшийся авиацией, Шитиков понимал и желание Микояна попробовать силы пусть на небольшой, но самостоятельной работе, и то, сколь остро лимитировало такой шаг отсутствие двигателя.
– А если я дам тебе мотор? – спросил Шитиков.
– Построю самолет!
Двадцатипятисильный двигатель, ржавевший на предприятии, где работал Шитиков, требовал восстановления и годился для самолета лишь с очень большой натяжкой. Друзья Микояна и Самарина, слушатели Валерьян Александрович Терциев и Александр Николаевич Родин, в прошлом мотористы, перебрали и отрегулировали двигатель.
Вскоре после начала проектирования к Микояну и Самарину присоединился третий слушатель академии, Николай Антонович Павлов.
У «Октябренка», как решили А.И.Микоян, Н.А.Павлов и Т.Т.Самарин назвать свою авиетку, оказалось три конструктора, но Артем Иванович возглавил список не только потому, что его фамилия шла первой по алфавиту. Он был в этой группе старшим – руководителем конструкторского коллектива из трех «без пяти минут инженеров». Микоян выполнил аэродинамический расчет, был одним из компоновщиков.
«Возможности были ограниченные, – вспоминал Т.Т.Самарин, – а желания далеко идущие. Нам казалось, что обычную схему использовать неинтересно. Мотор маломощный, значит, надо искать вариант, способный дать наибольший эффект. Обсудили разные схемы и решили строить моноплан с толкающим винтом. Двигатель устанавливался на пилоне над крылом.
В процессе разработки мы консультировались с Владимиром Сергеевичем Пышновым и Виктором Федоровичем Болховитиновым. Пышнов просмотрел и утвердил аэродинамические расчеты, Болховитинов – компоновочную схему.
Многим помог и Алексей Иванович Шахурин, впоследствии нарком авиационной промышленности, тогда начальник научно-исследовательского отдела академии.
Артем неплохо провел аэродинамический расчет, правильно выбрал размеры рулей, балансировку. Мне хочется это особо подчеркнуть, потому что никаких продувок мы не делали. Посчитали, начертили на бумаге, на плазах и начали строить...
И винт мы сами рассчитали и вычертили – «строго по Юрьеву»3. Артем Иванович договорился с мебельной фабрикой около Разгуляя. На этой фабрике сделали винт. Самолет должен был развить скорость порядка 120 километров в час».
Когда закончили расчеты и приступили к выпуску чертежей, к этой работе, помимо Т.Т.Самарина, подключился слушатель Е.Ф.Христовский. Работали над чертежами во внеурочное время и две штатные чертежницы академии.
Сохранилось письмо Артема Ивановича Сурену Степановичу Шаумяну. Микоян пишет, что Комиссия технического совета Осоавиахима Московской области, рассмотрев представленные проекты, сочла «Октябренка» одним из самых достойных. Отсюда и ее решение: «Представить на союзный конкурс как лучший проект. Выделить мотор для этого проекта. Немедленно построить один экземпляр. Просить Центральный Совет Осоавиахима разрешить массовое производство».
И еще один немаловажный факт не без гордости сообщает своему другу Микоян. Он радуется дешевизне будущего самолета. Стоимость первого экземпляра «Октябренка» составит всего лишь 12 тысяч рублей, в серийном производстве – около 5 тысяч рублей.
Трудно по первой маленькой машинке определить подробности «почерка» конструктора. Но «Октябренок» некоторые особенности будущего почерка все же проявлял. Помимо низкой стоимости (экономичность последующих конструкций Артема Ивановича общеизвестна), авиетку отмечала и конструкторская смелость.
Несмотря на нулевой конструкторский опыт, создатели «Октябренка» предусмотрели техническую новинку – так называемую механизацию крыла, систему закрылков, предкрылков, щитков, на авиетках никем еще не применявшуюся. Изменяя при взлете и посадке форму профиля, а отчасти и размеры крыла, механизация существенно улучшала летные качества самолета.
В том, что механизированные крылья, принципиальную возможность которых теоретически обосновал С.А.Чаплыгин, привлекли внимание маленького конструкторского коллектива, заслуга Петра Петровича Красильщикова, который вел практические занятия по аэродинамике. Молодой, всего на два года старше Артема Ивановича, энергичный, Красильщиков пользовался уважением и симпатией слушателей, обладал каким-то особым талантом переводить сугубо теоретические работы в категорию повседневных практических дел.
Однажды Геворк Аветисян, работавший в редакции союзной информации ТАСС, позвал Артема с собой в гости. Сослуживица Аветисяна Зоя Лисицина отмечала день рождения. Ей исполнилось двадцать лет.
Любительница попеть, поплясать, она увлекалась спортом, метко стреляла и не без гордости носила почетный тогда значок «Ворошиловский стрелок». Живая, энергичная девушка понравилась молодому человеку.
«Меня поразил внимательный взгляд больших черных глаз, – вспоминала впоследствии Зоя Ивановна. – Но еще больше поразил необычный вопрос:
– Чему научилась новорожденная к двадцати годам?
Когда я вышла плясать «Русскую», Ануш предложил лезгинку. Я не отказалась, прошлась с ним в лезгинке по кругу. Оба остались довольны».
Чуть ли не со следующего дня Геворк стал приносить сослуживице приветы. Потом начались «попутные» проводы на работу. Тем, кто знает, на каком расстоянии отстоят друг от друга ТАСС и академия Жуковского, нетрудно догадаться, что попутными эти проводы можно назвать с изрядной натяжкой. Через месяц Артем повез девушку к старшему брату.
