В училище я, находясь под воздействием разных препаратов, ходил по коридорам со шваброй в руках и охотился на ежиков. В дальнейшем это стало притчей во языцах, местным анекдотом про Павлика.
Я вылавливал водолаза из стакана с чаем, когда мы ездили в Павловск. Был такой ритуал. Пойти к статуе Бронзового (так мы его называли, на самом деле, я не знаю, что это за персонаж), у которого отсутствовал подпупочно-надколенный скульптурный элемент. Вставить ему шишечку в нужную дырку. Выпить вина (водки, пива) покурить травы (гашиша), достать бутерброды, которые брали с собой предусмотрительные девочки, чтобы непредусмотрительные мальчики их съели. Согреться чаем (зимой дело было). А в чае есть чаинки, которые иногда могут стать водолазами, если перекурить. Трехлитровая банка вина «Анапа», пара коробков с марихуаной – Павловск становился землей обетованной.
Вторая поездка в Астрахань плавно проистекала из первой. Шаг длиной в один учебный год был сделан вполне уверенно. Я имел планы по поводу растений, произрастающих в крае бахчей и лососей. Процент-расклад мальчиков и девочек был таким же, как и в прошлый помидоросборочный сезон, а посему Павлик твердо решил стать мужчиной. Этому способствовали многие мелочи, как, например, полог.
В Астрахани тьма комаров, поэтому спали мы под противомоскитными марлевыми колпаками, именуемыми пологами. Поскольку в палате, где я жил, присутствовало всего семь юношей, было решено модернизировать скудные интерьеры лагерной лачуги. Я сдвинул вместе две кровати. Сверху положил три деревянных щита, накрыл их шестью матрасами. Из двух маленьких пологов сделал один большой, который подвесил над получившимся лежбищем. Делал я это, следуя примеру старших товарищей. В итоге были созданы все удобства для того, чтоб водить в гости ударниц прополки.
Лагерь располагался на берегу Волги. К берегу пристали два военных корабля, распахнув кормовые пасти, из которых на сушу сгружались непонятные предметы. Корабли перегородили полреки, что никак не мешало ни нашему купанию, ни нашему отдыху, который случался лишь вечером и по выходным. Все остальное время – грядки и бахча. В это связи мой первый половой контакт был very funny.
В один прекрасный вечер барышня (не помню, как ее звали, пусть будет Наташа), предложила вечером ополоснуться. Пустынный пляж, теплая вода, две корабельные посудины слева по курсу, мелкий песочек, девушка в откровенном купальнике, юноша в семейных трусах. Минут через пять после начала водных процедур, стало понятно, что Павлик поразил мишень женской тоски по сексу. Вспомнив некоторые кадры из некоторых фильмов, я поддался внезапно возникшему порыву, испытывая при этом дикий мандраж, поскольку в первый раз в первый класс.
Не вылезая из воды, мы прилегли на берегу, замаскировавшись под представителей отряда земноводных. Целуя свою потенциальную избавительницу от номинального мальчишества, я судорожно соображал, какая конструкция, составленная из двух тел, наиболее подходит в данной ситуации. Казалось, что мурашки бегают по внутренней стороне кожи. А по мне тем временем бегал луч прожектора.
Любая военная калоша, бороздящая моря и океаны, оснащена, помимо матросов, кока и трюмных крыс, световой системой, которой бы позавидовал любой устроитель многосуточного open air. Эта система по ночам защищает корабль от врагов (судя по всему), освещая территорию вокруг себя. Если вы смотрели хоть один советский фильм про войнушку, то наверняка видели сцену ночной высадки морского десанта. Свист пуль, колючая проволока, ножи лучей прорезают густую темень хоть-глаз-выколи ночи. Вот такой нож, который шарился по водной глади матушки-реки, распорол сэндвич, слепленный из двух молодых туловищ. Сразу после того, как доблестные матросы обнаружили тандем «полуголый мальчик – полуголая девочка», с борта корабля, словно якори, посыпались тяжеловесные возгласы типа «давай!», «парень, мы сейчас поможем!» Это поспособствовало нашему скорейшему удалению из воды.
Казалось, что в эту ночь я так и не буду посвящен, но у Наташи разыгрался аппетит, который, как известно, приходит во время процесса поглощения пищи. Пищей был я. Мы направились за душевые кабинки, где я постелил на траву строевку (куртку строительного отряда, символизирующую все понты стройотрядовской жизни). Две юные задницы еле уместились на матерчатом островке цвета хаки. Ничего не получалось, я как подслеповатый щенок пытался обнаружить мамкину титьку. Наташа взяла инициативу в свои руки, ноги и все остальное. В самый ответственный момент откуда-то сверху донесся голос лагерного доктора:
– Ну-ка, завязывайте.
Пришлось завязать. До поры до времени. Период teen стартовал.
Сложно было привыкнуть к валявшимся повсюду тушкам осетров. Методы их отлова даже варварскими не назвать. Берется электрод, который используют в своей работе газосварщики. Конец его загибается и заостряется. Такие крюки привязываются к толстой леске (либо веревке), и получившаяся гирлянда натягивается поперек реки ближе к берегу. Рыба идет на нерест, проходит через заградительные железные водоросли, цепляется за них, и остается болтаться в воде, пока браконьер не вытащит ее на берег. Там он вспарывает ей брюхо, вынимает икру, похожую на черное сердце. А больше ему от рыбы ничего не надо. Как и охотнику за бивнями больше ничего не надо от слона. Все мужчины здесь либо отсидели, либо сидят, либо готовятся присоединиться к первым двум категориям за браконьерство. Особо выделяю этот факт, потому что благодаря ему, я был избавлен от некоторых домогательств.
Девушки занимались разводом местного мужского населения, что потом сказывалось на мужском населении лагеря.
Местное мужское население ближе к вечеру наведывалось к баракам, зазывая участниц помидоросборки на гостинцы. Участницы зазывались, уходили с местным мужским населением в местные зеленые насаждения, где угощались тающим на языке балыком и рассыпчатой икрой. А потом цинично уходили, оставляя местное мужское население наедине со своими желаниями. Местное мужское население от этого страдало, но решало, что в следующий раз звезды на небе расположатся в ином порядке, и удача скривит свою улыбку, мелькнув где-то поблизости. Но в следующий раз все происходило, как и в предыдущий, как и во все последующие. Девушки поедали приносимые дары, выпивали домашнее вино, и удалялись навстречу сну и утренним тяпкам. Неудивительно, что глаза местного мужского населения постепенно наливались кровью, как глаза быка на корриде. Кровь начинала бурлить, просясь наружу. Последствия этих процессов мы ощущали на себе в виде тучных взглядов, якобы ненамеренных толчков в спину и явных намеков, что в последнюю ночь нас всех перережут, предварительно совокупившись с каждым в отдельности.
