Эти люди не видят, что кони варваров были совершенно отличны от римских коней. Выносливые создания, привыкшие к холоду и морозам, кони варваров не нуждались ни в конюшнях, ни в медицинской помощи. Римский конь намного более деликатного строения: без хорошего укрытия и теплой конюшни он будет хватать одну болезнь за другой. Хотя Вегеций подчеркивает превосходство римского коня, его ум, послушание и благородный характер, он соглашается, что гуннский конь имеет свои преимущества. Подобно персидским, эпиротским и сцилианским коням, он живет долго. В классификации различных пород в соответствии с их пригодностью для войн Вегеций отводит первое место гуннскому коню из-за его выносливости, защищенности и его способности переносить холод и голод. Как показывает его описание, Вегеций, который, по-видимому, сам держал нескольких гуннских коней, имел достаточную возможность для наблюдения за ними. Они имеют, говорит он, крупные продолговатые, изогнутые головы, выпуклые глаза, узкие ноздри, широкие челюсти, сильные и жесткие шеи, свисающие ниже колен гривы, увеличенные ребра, закругленные хребты, пушистые хвосты, пястевые кости величайшей силы, маленькие бабки, широкоразвитый живот, полные ляжки; их туловища угловаты, без жира на крестце или мускулов на хребте, их осанка стремится врастяжение, нежели в рост, заплечники искривлены, кости огромны. Сильная худоба этих коней вызывает симпатию, и они красивы, несмотря на их неприглядность. Вегеций добавляет, что они спокойны, чувствительны и хорошо переносят раны. Тем не менее это описание, несмотря на его точность, не позволяет определять тип гуннского коня, он определенно исключает коня Пржевальского, который имеет прямую гриву и репообразный хвост с короткой шерстью, имеющий лишь на кончике длинные волосы. Бронзовая пластинка из региона Ордоса показывает воина с остроконечной шапкой и малым луком на коне с „крючковатой головой“ и длинным пушистым хвостом».
Между прочим, умение обращаться с животными всегда характеризовало культурный уровень людей. Уже по одному этому гуннов не следовало низводить до статуса низменных, ущербных существ.
Кстати, мы должны остановиться на еще одной важнейшей характеристике – религиозности гуннов.
Сегодня не оставляет сомнений, что гунны были анимистами, поклоняясь силам природы. Каждая из стихий воплощала для них особого духа; над всеми же духами главенствовало Небесное божество.
Имя ему Тенгри.
Изображения Тенгри были обнаружены на территории от Внутренней Монголии до восточной Болгарии. Для того, чтобы между небом, обиталищем Тенгри, и людьми поддерживалась связь, были необходимы посредники. С этой ролью успешно справлялись шаманы. Эти загадочные персоны исполняли ритуальные песнопения и танцы, сопровождая свое исполнение битьем в барабаны,– так можно было узнать веления неба, которые потом передавались остальным членам гуннского социума.
Сам Аттила всегда придавал важное значение ритуальному гаданию.
Когда он достиг зенита своей земной славы, в его окружении неизменно присутствовали ясновидящие. Согласно Иордану, непосредственно в ночь перед битвой на Каталуанских полях, самым важным сражением его жизни, Аттила «...приказал через гадателей вопросить о будущем. Они, вглядываясь по своему обычаю то во внутренности животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях, объявляют, что гуннам грозит беда. Небольшим утешением в этом предсказании было лишь то, что верховный вождь противной стороны должен был пасть и смертью своей омрачить торжество покинутой им победы». У другого историка – А. Вельтмана (см. раздел «Приложения» в данной книге.– Примеч. составителя) – этот эпизод представлен следующим образом: «[Аттила] провел всю ночь в страшном, невыразимом беспокойстве и волнении духа; во-вторых, гадал у какого-то пустынника и, не удовольствуясь его предсказаниями, где-то добыл шамана, заставил его вызывать с того света души покойников и, сидя в глубине своего шатра, следил глазами за его безумным круженьем и вслушивался в его взвизгивания.
Не удовлетворившись и вызовом теней, исторический Аттила начал разлагать внутренности животных и рассматривать кости баранов. Кости предвещали ему не победу, а отступление. Наконец он обратился к своим придворным жрецам. Жрецы порадовали его несколько, объявив, что, по всем знамениям, хотя победа будет не на стороне Гуннов, но зато неприятельский вождь погибнет в битве».
Что же касается характера гадательной церемонии, наиболее предпочитавшейся гуннами, то большинство ученых все-таки сходятся во мнении, что речь может идти исключительно о гадании на бараньей лопатке. Данный магический ритуал, имевший большое распространение в странах Центральной Азии, сегодня практически не известен (правда, среди святочных гаданий есть несколько видов предсказания при помощи небольших бараньих косточек, но это совсем другие методики). К счастью, мы располагаем его детальным описанием, которое приводим ниже.
Гадание на бараньей лопатке
Для этого гадания в прежние времена заблаговременно готовили барана.
По его заклании тушу вскрывали и вырезали одну из лопаток, чаще всего правую. Потом разводили огонь и водружали на него котел с водой. После того как вода закипала, в котел опускали вырезанную ранее лопатку. Излишне говорить, что весь процесс сопровождался ритуальными плясками, ну и всем, естественно, заправляли шаманы, непрестанно бормотавшие магические заклинания. Дождавшись, что мясо начинало отставать от костей, шаман с необходимыми предосторожностями извлекал лопатку из котла. Как правило, баранью лопатку, подготовленную подобным образом, использовали для предсказания будущего.
Основные особенности данного вида гадания:
– если кость после варки приобретала [светлый] оттенок – это считалось признаком исключительного благоприятствования;
– если же на поверхности кости возникали [трещины] – это предвещало проблемы, ошибки, неудачи;
– костяная поверхность, испещренная множеством [пятнышек или пятен], предупреждала, что Вопрошающему нужно быть готовым к любовным неудачам; это знак сердечных тревог и переживаний;
– [продольная] исчерченность указывала на происки врагов, а [поперечная] обещала деятельное заступничество друзей, родственников или просто доброжелаталей;
– если поверхность кости содержала многочисленные черточки – следовало ожидать неожиданной встречи;
чем больше этих черточек, тем значительнее была вероятность того, что встреча состоится наверняка;
