Эти загадочные блоковские слова были обращены именно к Елизавете Кузьминой-Караваевой. Значит, и Блок тоже всей своей поэтической, «зрячей» душой почувствовал способность этого юного, но такого мудрого не по возрасту создания испытывать материнские чувства к чужим, казалось бы, людям и спасать, спасать, спасать… Почувствовал, в этом нет никаких сомнений! Вот если бы только в его собственной жизни многое сложилось иначе, не так, когда уже нельзя ничего поправить… когда судьба зачем-то накрепко и навсегда связала Александра Блока с Прекрасной Дамой его стихов Л. Д. Менделеевой.
Судя по фотографиям, красавицей Любовь Менделеева никогда не являлась, хотя, по свидетельствам современников, в молодые годы была не лишена некоторого обаяния – с ярким румянцем на щечках, золотистыми волосами и темными бровями… С пухлыми губами, с юных лет склонная к полноте, она напоминала купеческую дочку из русской народной сказки. На Блока, по его признанию, девушка сразу произвела «сильное впечатление». Он находил, что Люба похожа на одну из известных мадонн.
Она молода и прекрасна была
И чистой мадонной осталась,
Как зеркало речки спокойной, светла.
Как сердце мое разрывалось!..
Когда же мне пела она про любовь,
То песня в душе отзывалась,
Но страсти не ведала пылкая кровь…
Как сердце мое разрывалось!..
Это стихотворение, датированное 1898 годом, считается самым первым из обращенных к Прекрасной Даме. Уже тогда в нем прозвучали пророческие слова: Но страсти не ведала пылкая кровь… /Как сердце мое разрывалось!.. Слова, которые предопределили сложные отношения поэта и его Музы, их, в конечном счете, глубокую жизненную драму.
Семьи Менделеевых и Бекетовых (мать Блока – урожденная Бекетова) издавна поддерживали дружеские отношения. Великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев построил свой дом неподалеку от Шахматова, имения Бекетовых. Летом 1898 года Саша Блок, окончивший гимназию, появился в менделеевском Боблове, чтобы договориться о любительских спектаклях. Здесь он впервые встретил свою Прекрасную Даму – дочь Менделеева Любочку.
Юных Сашу и Любочку на первых порах связывали общая увлеченность театром, мечты о сцене. Блока всегда влекло к актрисам, а Любочка как раз мечтала стать одной из них. Разумеется, непременно великой!
Стихи Блока поначалу вызвали в душе Любочки недоумение. Она даже не сразу догадалась, что они посвящены ей и Прекрасная Дама – это именно она:...
Понемногу я вошла в этот мир, где не то я, не то не я, но где все певуче, все недосказано, где эти прекрасные стихи так или иначе все же идут от меня… Я отдалась странной прелести наших отношений. Как будто и любовь, но, в сущности, одни литературные разговоры, стихи, уход от жизни в другую жизнь, в трепет идей, в запевающие образы.
«Как будто и любовь…» Летом 1903 года дочь тайного советника Дмитрия Менделеева обвенчалась со студентом Александром Блоком в церкви села Тараканова Клинского уезда. И – практически сразу начались сложности семейной жизни.
Любовь Дмитриевна ждала от брака только хорошего. «Теперь еще тверже знаю, что будет счастье, бесконечное, на всю жизнь», – уверенно написала она жениху накануне свадьбы. В своих надеждах и ожиданиях Любовь Дмитриевна жестоко обманулась.
Александр Блок и Любовь Менделеева (1903 год)
Блок по-прежнему считал ее символом Вечной женственности. Из воспоминаний Любови Дмитриевны выясняется, что брак ее с самого начала оказался, говоря попросту, условным: со стороны Блока еще до свадьбы была лишь «короткая вспышка чувственного увлечения», которая «скоро, в первые же два месяца, погасла, не успев вырвать меня из моего девического неведения». Приводя эту цитату, биографы обычно из ложной стыдливости или по какой-то иной причине опускают последние слова. А они-то как раз значат больше, чем все предыдущие: «не успев вырвать меня из моего девического неведения». Означать эти слова могут только одно: Любовь Дмитриевна и в замужестве (по крайней мере, очень долгое время) оставалась девицей…
Блок объяснял жене, что физическая близость между ними вовсе не нужна, что он будет все равно «уходить к другим», хотя эти «командировки» из семьи не должны поколебать узаконенной гармонии.
– А я?
– И ты так же, – ответствовал он с наивным и жестоким прямодушием.
Вспомним: Но страсти не ведала пылкая кровь… / Как сердце мое разрывалось!..
Любовь Дмитриевна признавалась:...
Это приводило меня в отчаяние! Отвергнута, не будучи еще женой… Я рыдала в эти вечера с таким бурным отчаянием…
С Прекрасными Дамами, кажется, вообще не живут, и семейная драма Блока в том, что он женился на «Прекрасной Даме». Это меткое высказывание принадлежит перу Надежды Мандельштам, тоже спутницы одного из поэтов.
Часто бывавший у Блока литератор Модест Гофман подтверждал:
...
Семейная жизнь Блока мне была мало понятна: он был женат на очень красивой и очень привлекательной Любовь Дмитриевне, был очень дружен с нею, но пренебрегал ею как женой.
В январе 1904 года Александр Блок с молодой женой приехал в Москву, где и произошло их знакомство с Андреем Белым (Борисом Бугаевым). Вначале и тот был охвачен мистико-платоническим чувством поклонения Прекрасной Даме блоковских стихов, но постепенно по-настоящему, по-земному влюбился в жену своего друга и открылся ей в своих чувствах. А Люба – Люба посвятила в произошедшее… мужа и его мать.
Любови Дмитриевне, конечно, нравилось то, что в ее власти было «спасти» или «погубить» бурно влюбившегося поэта, которого все окружающие считали выдающейся личностью. Ее наконец-то просто полюбили – не как Прекрасную Даму, а как молодую, привлекательную женщину. И Белому удалось вскружить ей голову. В воспоминаниях на склоне лет она писала: «Я стремилась устроить жизнь, как мне нужно, как удобней…» Любовь Дмитриевна вся в этом запоздалом признании, считают литературоведы: она всегда стремилась жить «как удобней» и не пощадила ради этого ни Белого, ни Блока.
Известно: эта история завершилась тем, что Любовь Дмитриевна осталась с Блоком. Правда, поэт не стал от этого счастливее… «Недобрая, самолюбивая, необузданная» – такую характеристику давала Любе его тетушка Мария Андреевна Бекетова.
Еще в самом начале их брака тетушка записала в своем дневнике:
...
Она, несомненно, его любит, но ее «вечная женственность», по-видимому, чисто внешняя. Нет ни кротости, ни терпения, ни тишины, ни способности жертвовать. Лень, своенравие, упрямство, неласковость, – Аля [2] прибавляет – скудость и заурядность; я боюсь даже ей сказать: уж не пошлость ли все эти «хочу», «вот еще» и сладкие пирожки. При всем том она очень умна, хоть совсем не развита, очень способна, хотя прямодушна и сознает свои недостатки, его любит… Он – уже утомленный и страстью, и ухаживаньем за ней, и ее причудами, и непривычными условиями жизни, и, наконец, темнотой. Она свежа, как нежнейший цветок, он бледен и худ…
