Младшая дочь Нина – отцу
<Июль 1930>
«Дорогой папочка!
С Москвой мы уже свыклись, и к тому же у нас не так уж плохо. Среди наших домов сделают скоро сквер, есть где погулять. Правда, мы гуляем мало, все сидим дома, играем на рояле, читаем, помогаем бабушке. Папа! Сейчас мы не купаемся – погода мешает: чуть не каждый день дожди. Вот собаки часто купаются, им все нипочем. Мама приходит позднее обыкновенного, так как на службе много работы и ей приходится часа на полтора оставаться. Я жду не дождусь, когда наступит ее выходной, уж очень хочется с ней погулять. Папуся! Мама говорит, что ты постарел, а мне что-то не верится, я никак не могу себе представить, какой ты сейчас, мне кажется, что ты все такой же. Ну, прощай. Да, папа, я и забыла тебе одну вещь написать. Знаешь, на днях от Ленина пришло письмо, где он пишет: “Милые детки, к концу пятилетки приходите все ко мне. Владимир Ильич”. Целую. От бабушки привет. Нина».
<6 декабря 1930>
«Дорогой папа!
Почему думаешь, что я бросила заниматься ботаникой, я просто это время не писала тебе о цветах. Я читала „Детство и отрочество“ Вольного. И „Детство“ Горького, а Толстого не читала ни одного рассказа. Вот я попрошу, чтобы мама принесла мне Толстого.
Папуся! В школе эти дни мы все пишем о перевыборах Советов, и вообще на обществоведение учительница обращает больше всего внимания. Велит все написанное знать и уметь рассказывать, а если б ты знал, как все это надоело, опротивело даже. Вроде закона Божьего. Сегодня все четыре урока писали. Мне очень хочется выучиться говорить на каком-нибудь иностранном языке, очень жаль, что в школе его не проходят. Ну прощай, целую. Женя, Ляля, и мама тоже. Бабушка шлет привет. Нина».
<7 ноября 1931>
«Дорогой папочка!
Вот и каникулы настали, а у Жени и Ляли будут в январе на двадцать дней. Сегодня мама на демонстрацию не пошла и помогает бабушке печь пирожки. Зато Женя и Ляля пошли. Вчера они получили жалованье и, представь, отдали все бабушке. Мама очень рада, так как расходы на них уже отпадают и ей будет легче. Теперь осталась очередь за мной, но я торопиться не желаю, хоть иногда бывает немного обидно. Пойдешь ли ты на демонстрацию?
У нас сейчас ужасно нехорошая погода: сыро и туман. Через наше окно не видно линии и Воробьевых гор из-за него. А у тебя, наверно, уже зима. Ну прощай, целую, мама и девочки тоже. Привет от бабушки. Нина».
В марте 1937 года школьница Нина Луговская была арестована, и многие выдержки из ее дневника, подчеркнутые следствием, стали главным обвинением ей как «участнице контрреволюционной эсеровской организации». Вместе с Ниной по тому же обвинению были арестованы ее старшие сестры Евгения и Ольга, а также их мать Любовь Васильевна Луговская.
Самой Нине дополнительно было предъявлено более серьезное обвинение – «подготовка террористического акта против Сталина», – представленное следствием как акт мести за отца. И оно подтверждалось ее собственными записями в дневнике:
«Несколько дней я подолгу мечтала, лежа в постели, о том, как я убью его[49]. Его обещания, диктатора, мерзавца и сволочи, подлого грузина, калечащего Русь… Я в бешенстве сжимала кулаки. Убить его как можно скорее! Отомстить за себя, за отца» [24.03.1933].
Такими резкими высказываниями, непримиримыми по отношению к большевикам и политике советской власти, переполнены страницы дневника девочки-подростка. Чтобы понять причины подобного неприятия официальной власти, а также предопределенность жизненного пути Нины, в отличие от судеб многих и многих тысяч невинно репрессированных в период 1937–1938 годов, следует подробно рассказать о ее родителях – Любови Васильевне Самойловой и Сергее Федоровиче Рыбине.
* * *
Любовь Васильевна родилась в 1887 году в Малом Архангельске Курской губернии, в семье сельского учителя. Окончив ливенскую гимназию, в 1909 году поступила на Высшие женские курсы в Москве и получила профессию педагога. С 1914 года стала преподавать математику в школе в Тульской губернии. Здесь она и познакомилась с будущим мужем С. Ф. Рыбиным.
Сергей Федорович Рыбин родился в 1885 году в деревне Дедилово (Луговская слобода) Богородицкого уезда Тульской губернии, в крестьянской семье. После окончания начальной школы серьезно занимался самообразованием, позднее прослушал курс Московского Коммерческого института. В 1900-е годы вступил в партию эсеров и за активную работу четыре раза привлекался по политическим делам. В начале 1910-х годов освободился из сибирской ссылки и вернулся на родину. В 1914 году Сергей Федорович и Любовь Васильевна вступили в гражданский брак, а 25 октября 1915 года в семье родилась двойня – девочки Ольга и Евгения.
С началом Февральской революции Сергей Федорович активно включился в политическую деятельность, стал членом Исполкома Всероссийского совета крестьянских депутатов, участвовал в Демократическом совещании и был избран в Предпарламент. Тогда же супруги вместе решили взять общую фамилию – Луговские, связанную с Луговской слободой, местом рождения Рыбина, при этом его фамилия стала двойной, Рыбин-Луговской.
С победой Октябрьской революции Сергей Федорович продолжил активную работу в партии, был избран на съезде Советов Северной области в областной комитет, на Втором Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов переизбран в Исполком, затем стал членом объединенного ВЦИКа, исполнял также обязанности одного из редакторов газеты «Голос трудового крестьянства».
С конца ноября 1917 года[50] Сергей Федорович стал активным членом партии левых эсеров, участвовал во всероссийских съездах Советов, избирался членом ВЦИК 3-го и 4-го созыва и был делегирован левоэсеровской фракцией в ВСНХ[51]. Будучи делегатом V Всероссийского съезда Советов, подвергся аресту, а после IV съезда партии был избран в члены ЦК. В конце 1918 года Сергей Федорович принял участие в работе Экономического отдела при ЦК, активно вел партийную работу в Петрограде.
Весной 1918 года, в связи с переездом правительства, семья перебралась в Москву, и здесь 25 декабря 1918 года родилась младшая дочь Нина. Через два месяца, 11 февраля 1919 года, Сергей Федорович в числе других руководителей и активистов партии левых эсеров был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. После освобождения он примкнул к легалистскому крылу партии, занимавшему лояльную позицию в отношении к большевикам и выступавшему за участие в социалистическом строительстве. Из-за начавшихся трений в ЦК в октябре 1920 года вошел в состав группы товарищей, призвавших своих сторонников собраться на Всероссийское совещание, позднее включился в работу объединенной партии левых эсеров.
