Ознакомительная версия.
Вслед за этим Рокфеллер встретился за ленчем с Гейтсом и Морхаузом. Перед их уходом он сказал, что, поскольку собирается ехать в Кливленд, а Гейтс возвращается в Чикаго, они могут воспользоваться одним поездом. Так и поступили.
«Конечно, я весь превратился в ожидание, – писал позднее секретарь общества, – предполагая долгий, интересный и, возможно, решающий разговор». Он счел за лучшее, чтобы тему чикагского проекта поднял сам глава «Стандард ойл». В ожидании этого Гейтс изучал своего компаньона. «Я заметил манеру господина Рокфеллера аккуратно одеваться. Его одежда была безупречна, неброская и спокойных тонов, хотя из дорогого материала и отлично сшита. Бросалось в глаза отсутствие драгоценностей и орнамента. Не было видно никакого браслета для часов или золотой цепочки, ни колец, ни даже заколки для галстука». Его поразило то, как Рокфеллер решал проблему чаевых. Он протянул гость мелочи и позволил официантам и портье самим разбираться, какая доля кому принадлежит. Гейтс весь вечер напрасно прождал, что его компаньон затронет важную тему. Когда они уходили в свои купе, Гейтс чувствовал себя жалким разочарованным человеком. Но Рокфеллер оценил терпение педагога. На следующее утро он стал подробно расспрашивать Гейтса об Обществе образования. После непринужденного разговора о его кадровом составе и функциях самого Гейтса Рокфеллер заметил, что общество могло бы «стать для него утешением», что он подумывает сделать через эту организацию существенные пожертвования. При расставании Рокфеллер попросил, чтобы их беседа осталась сугубо конфиденциальной. Гейтс ликовал.
У него были основания для этого, поскольку ситуация теперь вступала в решающую фазу. В ходе этой поездки Рокфеллер действительно оценил Гейтса и убедился в способностях и надежности секретаря Общества образования. Он был более чем удовлетворен, и с этого момента секретарь стал играть ведущую роль в переговорах. Когда Рокфеллер удостоверился в том, что Гейтсу можно доверять так, как он уже доверял Гудспиду, когда он почувствовал себя достаточно уверенным в том, что сможет располагать бесценными услугами Харпера, у него появилась готовность действовать решительно. Когда Гейтс предложил, чтобы исполком общества послал в Чикаго группу делегатов провести переговоры с представителями церквей, проинспектировать возможные места размещения и обсудить детали, Рокфеллер горячо одобрил эту меру. Он пожелал, чтобы исполком подготовил конкретный план, включающий предложения по сбору средств из других источников и схему факультетов университета. Сам он предложил, по рекомендации Гейтса, нескольким членам исполкома начать работу в марте. Исполком состоял из девяти членов, включая Харпера, Э. Бенджамина Эндрюса, ректора колледжа Вассара Джеймса М. Тейлора, главу Национального миссионерского общества, доктора Генри Морхауза, а также Чарльза Л. Колби.
Все существенные факторы, влияющие на окончательное решение Рокфеллера, теперь либо действовали, либо начинали действовать. Во-первых, благодаря впечатляющему докладу Гейтса возникла подлинная потребность и реальный общественный спрос на проект. Во-вторых, принятый курс получил поддержку всей конфессии. Морхауз, Гейтс и другие обеспечили это. В-третьих, план создания университета на западе реализовывался на основе кооперативных пожертвований, на чем Рокфеллер всегда строил свою филантропию. Он будет выделять лишь небольшие суммы до тех пор, пока дело не укоренится и другие не начнут делать пожертвования вместе с ним. Гейтс и Гудспид помогут найти средства.
Был также обеспечен человеческий фактор, что определяло действия Рокфеллера. Три человека были готовы дать университету на западе как раз такое руководство, в каком он нуждался. С Гейтсом в качестве основного сборщика и хранителя средств, с Гудспидом, пользующимся широким влиянием на западе, с его знаниями и деловой хваткой, с Харпером, способным к созидательному планированию, успех делу основания университета был гарантирован. Эти три деятеля, различные и дополняющие друг друга, являлись теми людьми, которыми могло бы гордиться любое учреждение. Их энтузиазм позволял Рокфеллеру считать, что время реализации проекта наконец наступило.
Позднее в мемуарах Гейтс описал, как в мае 1889 года Рокфеллер зашел к нему в Нью-Йорке как раз перед ежегодной конференцией баптистов, которая должна была состояться в Бостоне. Доклад комиссии, посетившей Чикаго, был уже готов и предусматривал расходы на сумму не менее 1 400 000 долларов на четырехлетний период. Рокфеллер и Гейтс провели весь вечер вместе, и на следующее утро после завтрака они вышли на улицу и стали прохаживаться перед домом взад и вперед, обсуждая дела. Они сошлись на том, что для основания университета потребуется по крайней мере 1 000 000 долларов – меньшие средства не вызовут доверия. Рокфеллер предложил внести 400 000 долларов, но Гейтс сказал, что реальный успех смогут обеспечить не менее 600 000 долларов от главы «Стандард ойл» и 400 000 долларов от конфессии. Они должны появиться перед прихожанами Чикаго и запада, когда дело будет сделано более чем наполовину.
«Наконец, – пишет Гейтс, – около 5-й авеню господин Рокфеллер остановился, повернулся ко мне и согласился. Никогда не забуду этот волнующий момент. С этого момента я был тесно связан с ним. Я видел, как он жертвовал $10 000, 30 000 000, 100 000 000, но ни один из этих взносов не волновал меня так, как первый крупный дар в $600 000 в это майское утро после нескольких месяцев тревожной неопределенности».
В тот год заседание Общества баптистского образования было намечено на 18 мая в бостонском храме Тремонт. Гейтс, поехавший в прекрасном настроении на северо-запад, обнаружил там несколько сотен делегатов конференции. Исполнительный совет высказался в докладе за учреждение хорошо оборудованного колледжа, который позднее должен преобразоваться в Чикагский университет. Немедленно внесли предложение одобрить проект. Заслушали нескольких ораторов. Среди них был доктор Стронг, который заявил, что, хотя он все еще предпочел бы сначала основать университет, учреждение колледжа все-таки получит его сердечное благословение. Таким образом, открылся путь к единодушному одобрению доклада. Затем выступил с речью Гейтс.
«У меня в руках, – начал он, – письмо великого покровителя нашего образования, господина Джона Д. Рокфеллера… – Его речь была прервана бурными аплодисментами. – Письмо, – продолжил Гейтс, – в котором он на основе резолюций, принятых нашим советом, обещает выделить шестьсот тысяч долларов…»
Снова оратора заставило замолчать бурное ликование. Когда все успокоились, собрание поднялось и запело в едином порыве псалом «Хвала Господу, от Которого исходит благословение». Сразу же послали Рокфеллеру телеграмму, в которой говорилось, что конфессия встретила «с беспредельным энтузиазмом и благодарностью» заявление о «щедром даре».
Ознакомительная версия.
