Ознакомительная версия.
Об этом оставила воспоминания вдова поэта С. Я. Алымова: при посещении могилы мужа она удостоилась какой-то наскоро написанной «оды» в ее честь (РГАЛИ). Автору этой статьи довелось видеть портрет Садовского, подаренный в 1936 году молодой женщине, гуляющей в Новодевичьем монастыре с малюткой-племянницей. Он ей тогда сказал: «Я бы вашу девочку поцеловал, да ведь она не крещеная», на что женщина (ее звали Лиза) подумала «Еще чего?! Будет целовать ребенка всякий сифилитик». А ведь несправедливо было его так называть в те годы. За ним тянулся шлейф прошлого, и она это знала. Оттого всегда была рада встретиться и поговорить с ним и потом всю жизнь хранила фотографию с надписью в стихах, от которых мне запомнилось двустишие: «Лизку – сестре Наполеона. / Садовский – старая ворона» (Наполеончиком он звал мать девочки: она была небольшого роста и с животиком). Еще одну фотографию, подаренную по случаю первого знакомства, с надписью: «Б. А. Садовской в Новодевичьем монастыре, где имел подобие квартиры», можно видеть в коллекции P. Л. Щербакова. В 1951 году, будучи студентом МВТУ, он приходил на кладбище к могиле Брюсова и у монастырского корпуса встретил старичка-инвалида, который в разговоре спросил: «Мои книги – Садовского – видели хоть раз?» И в ответ услышал свои стихи из книги «Самовар», наизусть прочитанные молодым человеком. Редкая фотография Садовского в старости вручена ему за эти стихи.
Успенская трапезная церковь, под которой в подвале жил Садовской, была возвращена Патриархии; в прилегающих к ней залах обосновались учебные классы. Там же в общежитии жили студенты. В 1945 году пришло новое пополнение студентов появились молодые люди, сменившие солдатскую шинель на рясу студента Богословского института; в их числе будущий известный протоиерей Дмитрий Дудко.
Освящение храма и праздничные церковные службы здесь совершал патриарх Алексий (Симанский) в сослужении особо почитаемого, ныне канонизированного архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого).
Даже тогда, когда была открыта духовная Академия в Троице-Сергиевой лавре, Успенская церковь оставалась Академическим храмом. До 1950 года студенты приезжали сюда из Лавры, ночевали в общежитии и после Литургии уезжали обратно.
А на государственных праздниках, например в честь дня Конституции, слушали доклад гос. уполномоченного, и хор пел «Широка страна моя родная».
Таковы были реалии послевоенной сталинской эпохи. Учащиеся находились под бдительным оком 42-го отделения милиции. Один из бывших учеников, насельник Лавры М. Трофимчук, вспоминал, как по повестке милиции его увели со спевки хора прямо в прокуратуру. Протоиерей Дм. Дудко, с которым мне довелось побеседовать, припоминая, что во время учебы видел здесь писателя-инвалида на коляске, пояснял: «Но нам не разрешалось подходить ни к одному из живущих в монастыре». И грустно добавил: «Отсюда-то меня и забрали».
И все-таки атмосфера возрождения духовной жизни, особенно в начале, в 1944-м году, сильно повлияла на Садовского. Именно в этот год он окончательно для себя решил: «Искусство и служение ему теряет всякий смысл для человека духовного» – и перестал писать. Завершил свой творческий путь на высокой ноте – переложением Псалмов Давида.
Его квартира под алтарем действующей церкви более не существовала, и теперь, как отмечено в домовой книге, он «постоянно проживал на площади Аббасовой», то есть там, куда его привезла жена в 1929 году.
Умер он 5 марта 1952 года. Его заброшенную могилу, без креста и надгробия, с трудом можно отыскать на Новодевичьем кладете. Памятник поэту – его стихи.
Блажен, кто к нечестивцам не входил,
И с грешниками дружбы не водил,
И со злодеем не садился,
Но волею закон Всевышнего следил
И день и ночь ему учился.
Как дерево, цветущее у вод,
Листву свою хранит и в срок приносит плод,
Так он во всех делах успеет…
«И будет яко древо, насажденное при исходящих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет…» (Пс. I, 3).
Повторим эту мысль еще раз, закончив статью о Борисе Садовском словами его любимого писателя А. К. Толстого: «Мир праху вашему, люди честные!.. Жизнь ваша не прошла даром, ибо ничего на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо…»
Татьяна Анчугова
Составитель благодарит за творческую поддержку и помощь в работе Сергея Викторовича Шумихина, Евгения Владимировича Витковского, Маргариту Васильевну Ногтеву, Светлану Николаевну Щербакову.
Издательство выражает благодарность Николаю Алексеевичу Богомолову за сделанные замечания, уточнения и деятельное участие в подготовке книги.
Условные сокращения
ПУ – Б. Садовской. Позднее утро. 1904-1908. М., 1909.
ПЛ – Б. Садовской. Пятьдесят лебедей. Стихотворения 1909—1911. СПб 1913.
Записки– Борис Садовской. Записки (1881-1916) / Публ. С. В. Шумихина // Российский Архив. Т. 1. М., 1991.
Знамя – Борис Садовской. Заметки. Дневник (1931-1934). Публ. И. Андреевой // Знамя. 1992. № 7.
ЛH – «Литературное наследство».
НЛ – газ. «Нижегородский листок».
НЛО – ж. «Новое литературное обозрение».
РМ – ж. «Русская мысль».
BE – ж. «Вестник Европы».
В примечаниях указаны первые (и др.) публикации в периодической печати, сборниках, альманахах, все публикации в «Нижегородском листке».
ИЗ СЕМИ КНИГ
В данном разделе воспроизводятся полностью три книги: «Полдень. Собрание стихов. 1905-1914» (ГШ: Лукоморье, 1915), в ее составе – книга «Самовар» (Нижний Новгород [на обложке – М.]: Альциона, 1914), и «Обитель смерти. Стихи» (Нижний Новгород, 1917. Изд. автора), а также стихи из книг «Позднее утро. 1904-1908» (М., 1909) и «Пятьдесят лебедей. Стихотворения 1909-1911 (СПб., 1913) – те, которые автор не включил в состав книги «Полдень», куда вошло большинство стихов из этих сборников. Из книг «Косые лучи. Пять поэм» (М.: Изд. В. Португалова. 1914) и «Морозные узоры. Рассказы в стихах и прозе» (Пг., 1922) публикуется по одному произведению. В архиве Садовского (РГАЛИ. Ф. 464) сохранились экземпляры книг «Позднее утро» и «Пятьдесят лебедей» с авторской правкой 1930-х гг., которая и обозначена в примечаниях.
ПОЗДНЕЕ УТРО 1904-1908
Предисловие автора:
«Сборник стихов можно уподобить собранию изображений самого поэта. Каждое стихотворение, однажды возникая, является более или менее схожим изображением породивших его переживаний. Но невозможно прошлое мешать с настоящим, – и стихи, как отдельные точки поэтического сознания, должны восприниматься в той самой последовательности, какую создало для них время. Оттого строго-хронологический порядок всегда представлялся мне единственно удобным и нужным в деле собрания лирических произведений.
Ознакомительная версия.
