Выдающийся натуралист Жан Батист Ламарк (1744—1829), продолжая работы Линнея, написал не только «Французскую флору», но и двухтомную «Философию зоологии», где дал первый обстоятельный очерк эволюции животного мира. По его мнению, ее главная движущая сила – воздействие внешней среды (идею позже опровергали дарвинисты, но были добыты и ее доказательства). В книге «Гидрогеология» он верно подчеркнул огромную роль воды в формировании лика Земли. Ламарку принадлежат емкие термины «биология» и «биосфера» (правда, так он называл круглые организмы, но затем биосферой стали считать область жизни на планете). Ламарка по праву можно отнести к числу универсальных гениев, хотя имя его стало особенно популярно в связи с развитием эволюционной теории, когда появился термин «ламаркизм», а сторонники естественного отбора и борьбы за существование ниспровергали его мысль о возможности наследования приобретенных признаков.
Уже в XX веке русский советский географ, ихтиолог, биолог Лев Семенович Берг (1876—1935) в развитие ламаркизма выдвинул концепцию номогенеза, направленной эволюции на основе закономерностей взаимодействия организмов со средой, а не отбора случайных генетических отклонений от «нормы»
Кому-то может показаться, что среди натуралистов просто не нашлось необычайных гениев типа Ньютона (или Эйнштейна), способных охватить мысленным взором всю Вселенную и вывести наиболее общие ее закономерности в виде системы формул. При этом забывается, что в математических моделях мироздания небесные тела представлены в виде точек, а жизнь и разум вовсе не принимаются во внимание. Тем самым ученые словно изначально выводят себя (а также Землю, живые организмы, человечество, цивилизацию) за рамки своих моделей, полагая, будто так реализуется объективность исследований и обобщений. В действительности же подчеркивается условность (недопустимость, в принципе, когда речь идет о Вселенной, включающей объективно жизнь и разум) подобных моделей, их принципиальная ограниченность.
В связи с этим вспоминаются труды и претензии французского астронома, физика, математика Пьера Симона Лапласа (1749—1827). Он сделал ряд открытий в механике, теории дифференциальных уравнений и теории вероятностей. Вместе с Лавуазье занимался физическими и химическими исследованиями, разработал теорию капиллярности, определил скорость распространения звука и т.д. Главнейшим его достижением стало создание теории небесной механики, динамики тел Солнечной системы. Лаплас обосновал свою гипотезу формирования звезд и планет из первичной туманности («Изложение системы мира» в 2-х томах, 1796). Говорят, при встрече с Лапласом Наполеон заметил: «В своей книге вы даже не упомянули о Боге!» Ученый ответил: «Я не нуждаюсь в этой гипотезе».
В своей вере в возможности математики, механики и физики Лаплас заходил недопустимо далеко. Он полагал, что на основе этих наук можно в конечном счете создать всеобщую теорию Природы (включая жизнь Земли, живых организмов). Такую задачу невозможно решить не только с помощью физико-механических, но и вообще всех наук, вместе взятых.
Итак, мы приступаем к рассказу о тех, кто вошел в число избранных научных гениев. Вряд ли можно сомневаться в том, что они не отличаются какими-то сверхобычными способностями от упомянутых во вступлении и от немалого числа других выдающихся исследователей природы. А ведь есть еще ряд замечательных психологов, социологов, экономистов, культурологов, историков, которые были бы достойны нашего внимания. Сделать это не позволяет лишь сотня «вакантных мест» в книге данной серии. И еще. Представители гуманитарных дисциплин в значительной степени развивают успехи философии и литературы, а общественные науки слишком политизированы, так что оценка творчества их представителей резко меняется в связи с переменами в жизни государств, сменой господствующих классов и групп.
Человек с древнейших времен стремился познать окружающий мир – не только по необходимости, но и из любознательности. Однако подобные сведения оставались разрозненными, не приведенными в определенную систему. Первым это сделал греческий путешественник, географ, «отец истории» (как его называли) Геродот. Родился он на юго-западном побережье Малой Азии в городе Галикарнасе. Из-за политических неурядиц покинул родину, переехав на остров Самос.
Даже если поступить так его вынудил гнев местного правителя-тирана, то отправиться затем в дальние путешествия никто не заставлял. Он посетил Египет, побывал на Ближнем Востоке, в Двуречье, Восточной Европе. Долгое время жил в Афинах, где дружил с Периклом, Софоклом, Анаксагором, усовершенствовался в знании философии. Возможно, беседы с друзьями вдохновили его на создание «Истории». В этом крупном сочинении речь идет прежде всего о греко-персидских войнах первой половины V века до н.э. Однако Геродота не удовлетворила столь узкая тема. Он обстоятельно, как очевидец и по собранным сведениям, описал природные условия разных регионов, быт и нравы местных жителей, их религиозные представления и обряды. Это позволяет считать его не только первым крупным историком, но также географом-страноведом и этнографом.
К сожалению, Геродот не вел путевых дневников и почти ничего не сказал о своих странствиях и приключениях. Он широко использовал труды и сообщения других исследователей, стараясь отделять правду от вымысла (это ему не всегда удавалось).
В те времена для средиземноморцев Восточная Европа была загадочной и мрачной землей где-то на краю света. Геродот был первым исследователем, посетившим Южное Приднестровье. Он написал о реках Танаис (Дон) и Борисфен (Днепр), составил описание скифских племен скотоводов и пахарей. В низовьях долины Борисфена отметил «гилею», дремучие леса. Долгое время это считалось недоразумением: ведь в Нижнем Приднепровье раскинулись степи. Только в XX веке ученые доказали, что на месте нынешних степных и опустыненных территорий (в частности, Алешковских песков) прежде располагались крупные лесные массивы, уничтоженные человеком.
Общие представления Геродота о планете были далеки от истины. Он считал Землю дискообразной с тремя континентами: Европой, Азией, Ливией (Африкой). Из них первая была самой крупной, на полсвета (и это даже без огромных пространств на северо-востоке). Почти вся Азия оставалась для него неведомой.
Некоторые рассказы Геродота уже при его жизни считались небылицами. Так, говоря о землях за Каспием, он упомянул о берегах Северного океана, где зима длится восемь месяцев в году, из-за чего местные жители на полгода впадают в спячку. Хотя по сути дела в этом есть доля правды. На Северном Урале, например, долго длятся холода, в Восточной Европе, Сибири некоторые животные впадают в зимнюю спячку. Многие племена избегали называть тотемное животное по имени (бэр – медведь), а употребляли иносказание – «хозяин». Поэтому рассказы о медведях, да еще в неточном переводе, Геродот вполне мог понять как свидетельство о людях, спящих всю зиму.
