Ознакомительная версия.
Этой благоприятной обстановкой и воспользовалось Советское Верховное Главнокомандование. Рано утром 4 марта войска 60-й и 1-й гвардейской армий при поддержке 4-й и 3-й гвардейских танковых армий начали наступление с рубежа Ямполь – Корница – Изяслав – Шепетовка. К 10 марта войска ударной группировки фронта вышли на линию Волочиск – Черный Остров и подошли к Проскурову. Железнодорожная магистраль Одесса – Львов, основная питательная артерия группы армий «Юг», оказалась перерезанной. Но дальнейшее продвижение советских войск на этом участке застопорилось. Гитлеровское командование понимало, сколь серьезная угроза нависла над его соединениями, расположенными к востоку от Проскурова и Каменец-Подольского. Назревал очередной котел, которого в то время фашистские генералы боялись как огня. Поэтому в угрожаемый район срочно перебрасывались свежие части.
На какое-то время командованию группы армий «Юг» удалось стабилизировать линию фронта в этом районе. Да и наступательная сила советских армий к этому моменту ослабла. Они прошли с тяжелыми боями 80 километров.
Необходимо было нарастить силу удара. Уже 10 марта Военный совет 1-го Украинского фронта представил в Ставку свой план действий:
«1. По выполнении ближайшей задачи фронта, т. е. по овладении Тернополем и Проскуровом, считаю возможным после пяти-шестидневного перерыва продолжать наступление с целью выхода на реку Днестр и тем самым отрезать южной группе войск немцев пути отхода на запад в полосе севернее реки Днестр.
2. Главный удар силам 1-й и 4-й танковых армий, 1-й гвардейской и 60-й армий (23 сд), усиленных артиллерией, и при поддержке всей авиации фронта нанести из района Тернополь – Волочиск – Проскуров в общем направлении на Чертков – Каменец-Подольский».
Ставка одобрила этот план, и наша армия была переброшена из Погребище (юго-восточнее Казатина) в полосу действий 60-й армии И. Д. Черняховского.
Под Тернополем в полуразрушенной хибарке разыскал командарма. Он удивил меня своей молодостью. На красивом с правильными чертами лице выделялись большие темные глаза. Стремительные, энергичные жесты…
Предварительные переговоры с Иваном Даниловичем о прорыве на юг не вселяли больших надежд. Даже такое впечатление создавалось, что для Черняховского и его штаба предстоящий прорыв был прямо-таки ножом острым.
– Понимаете, – говорил командарм, – мы еще после последних боев не успели оправиться. А тут новый приказ – вперед. Хоть бы дали маленькую передышку.
Подсчитали мы с Иваном Даниловичем наши боевые ресурсы. Прорыв предстоял глубокий, а мощными огневыми средствами мы не располагали. Больше чем 24 артиллерийских ствола на 1 километр фронта Черняховский дать не мог. А значительная часть артиллерии 1-й танковой армии, как я уже писал, поотстала.
Пехоты у Ивана Даниловича тоже было мало – редкие, редкие цепи. Но что делать? Подумали и в конце концов пришли к такому решению.
В ночь на 21 марта корпуса нашей танковой армии выдвинутся в первый эшелон 60-й армии и развернут по две бригады. Эти четыре бригады вместе с артиллерией и произведут короткий огневой налет по вражеской обороне. С воздуха нас поддержит штурмовая авиация. И вслед за танками поднимется пехота и пойдет в атаку.
И вот наступило сырое, туманное утро 21 марта. Со своего КП, оборудованного в полуразрушенном амбаре, я наблюдал в бинокль, как на пригорке, там, где протянулись вражеские траншеи, вставали и опадали разрывы. Едва кончилась артподготовка, как над головой раздался шум наших штурмовиков. На поле появилась наша мотопехота.
Уже первые донесения свидетельствовали о том, что прорыв осуществляется успешно. Сверх всякого ожидания нам удалось быстро взломать фашистскую оборону. Части 4-й танковой армии противника под Тернополем были не так сильны, как мы предполагали.
После нашего первого совместного удара в обороне гитлеровцев образовалась брешь шириной до 10 километров по фронту. В нее-то и вошли танкисты, пехотинцы и стали преследовать отходившие разрозненные фашистские части. На правом фланге армии наступал 8-й гвардейский механизированный корпус, а на левом 11-й гвардейский танковый корпус. Затем мы расширили брешь до 60 километров. Фронт 4-й немецкой танковой армии был разорван надвое.
Преодолевая сопротивление противника, танкисты в непогоду за трое суток продвинулись на 120 километров и захватили важный узел магистральных дорог город Чертков. К исходу 25 марта головные части армии вышли к Днестру. В район Залещики вышла 20-я гвардейская механизированная бригада А. X. Бабаджаняна, а в район Устечко (20 километров северо-западнее Залещики) – 1-я гвардейская танковая бригада В. М. Горелова и 21-я механизированная бригада полковника И. И. Яковлева. За нами двигался 11-й стрелковый корпус генерал-майора И. Т. Замерцева, временно переданный нам из состава 1-й гвардейской армии генерал-полковника А. А. Гречко.
Само собой понятно, что боевой опыт, накопленный к этому времени советскими войсками в наступательных операциях, в значительной мере предопределил успех такого стремительного продвижения вперед. Важно уже то, что танковые и механизированные бригады научились решать боевые задачи без боязни за свои тылы и фланги. Нас, например, уже не пугало, что передовые танковые части, вырвавшись далеко вперед, оставляли позади уцелевшие опорные пункты врага. Бригады, действовавшие по направлениям, знали, что, как бы ни складывалась обстановка, соседи, в крайнем случае армейские или фронтовые резервы, придут им на выручку.
Итак, части нашей армии с боями подходили к Днестру. Мы шли древними подольскими шляхами, по которым когда-то мчалась кавалерия Богдана Хмельницкого, а в годы гражданской войны ходила в атаки красная конница.
А в те дни над Подольем висело хмурое мартовские небо. Рваные, низкие вечерние тучи, озарявшиеся вспышками выстрелов, торопились к горизонту. Разбрызгивая грязь, мой вездеход с надсадным ревом тащился по глубокой колее. Чуть ли не через каждую сотню метров – застрявшие грузовики, около них толпятся солдаты. В борт упираются десятки рук, и, глядишь, грузовик выкарабкивается из очередной колдобины. Трудно приходится бойцам, но лица их веселы. Наступление идет в хорошем темпе. К тому же впереди – государственная граница. Пройдут считанные часы – и передовые части 1-й гвардейской танковой пересекут эту незримую, но столь важную линию. Она не только напоминает о таком высоком понятии, как Родина, но еще подводит черту под длительным и самым тяжелым периодом войны. Она, эта линия, напоминала, что война уходит с нашей земли.
Впереди у Днестра ухали взрывы бомб, стрекотали пулеметы, багровое зарево стояло у горизонта. Непрерывно гудел зуммер рации: из корпусов докладывали, что бригады стремительно выходят к Днестру. Я отдал приказ спешно форсировать реку, пока отступающий противник не организовал на противоположном берегу оборону.
Ознакомительная версия.
