В другой статье, также опубликованной в «Таймс», автор пишет о Райкине как о характерном актере, который «основывает свою работу на тщательном и в то же время доброжелательном наблюдении за нравами и поведением людей». Рецензент отмечает мягкий юмор артиста, его сердечность, его стремление увидеть в своих персонажах и высокое, и смешное.
Вскоре после возвращения артистов из Лондона Советский Союз посетил известный английский драматург Джон Бойнтон Пристли. Его пьеса «Он пришел» ставилась у нас многими театрами. Пристли, не успевший посмотреть выступление русских артистов в Англии, пришел на спектакль Ленинградского театра миниатюр. После спектакля он долго беседовал с Аркадием Исааковичем о трудном жанре комедии, о необходимости совмещения смешного и серьезного, о силе искусства, сближающего народы.
Следствием успеха телепередачи с участием артистов Театра миниатюр стало новое приглашение британского телевидения, теперь уже на четыре программы. Через год, в июне 1965-го, состоялась вторая поездка в Лондон. Аркадий Исаакович волновался — программа должна быть не просто равноценна, а обязательно лучше. И артисты оправдали ожидания телевизионных боссов и лондонской публики.
Когда собирались ехать в третий раз, Райкина вызвала Фурцева. Разговор был коротким. «Аркадий Исаакович, вы ведь, кажется, уже были в Англии? — Был. — Ну пусть теперь поедет Зыкина». Что можно возразить? «Действительно, пусть поедет. Хорошая артистка». В итоге контракт был разорван и заплачена огромная неустойка. Больше на английское телевидение Райкина не приглашали.
Е. А. Фурцева, тогдашний министр культуры, была приятельницей певицы Людмилы Зыкиной. Но весьма возможно, что Зыкина и вовсе была ни при чем и Фурцева отменила эту поездку не сама, а по указанию вышестоящего органа. Слишком хорошо принимали Райкина в Англии, слишком много он приобрел поклонников и «нежелательных» знакомств, чего не любили «наверху». К сожалению, самые невинные личные контакты с иностранцами могли служить поводом для отказа в деловых и туристических поездках.
Не состоялись и запланированные гастроли в Японии, к которым уже велась подготовка — Аркадий Исаакович в течение нескольких месяцев учил труднейший японский язык. Известный импресарио Сол Юрок неоднократно приглашал Райкина в США, предлагая кроме концертов участие со своим репертуаром в большом ревю «Не в бровь, а в глаз» вместе с американскими комиками. Об этих приглашениях самого артиста даже не всегда ставили в известность, всякий раз отвечая, что Райкин приехать не может то из-за болезни, то по причине подготовки к ответственным гастролям. Логику таких отказов понять невозможно. Сам Аркадий Исаакович свое «заточение» в пределах Восточной Европы воспринимал крайне болезненно. В результате поехать в США он смог лишь в конце своей жизни. Кто-то подсчитал, что за 40 с лишним лет существования Ленинградский театр миниатюр в зарубежных гастролях (в основном в странах «народной демократии») провел в общей сложности не более двадцати—двадцати пяти недель.
Глава тринадцатая ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО ЭСТРАДЫ
Тема неумолимо бегущего времени приобрела в театре А. И. Райкина драматический аспект. Она возникла в сознании будущего артиста еще в юные годы, когда, прикованный болезнью к постели, он много думал.
Впоследствии снова и снова он будет осмысливать итоги своей жизни, которая прошла в непрерывной борьбе, и однажды заметит: «Я понимаю, что, в общем-то, своим искусством, может, ничего и не исправил. Но назначение сатиры в том, чтобы заставить людей стремиться зло исправить. И если я заставил задуматься хотя бы десять человек, значит, работал не напрасно». Оставаясь человеком своего времени (по его признанию, «в душе всегда жил свой собственный цензор»), Райкин стремился говорить со сцены о том, что было принято . замалчивать. И люди, изголодавшиеся по правде, с нетерпением ждали его слов, помогавших осмысливать действительность, научились понимать его выразительные междометия, паузы. «...Нам, старым большевикам ежово-бериевских лагерей, Ваши выступления по радио были почти единственным утешением, отрадой», — писал артисту корреспондент из Куйбышева.
Райкин чрезвычайно высоко поднял авторитет эстрады, безгранично расширил ее возможности. Ленинградский театр миниатюр становится подлинной академией эстрадной драматургии. Вслед за Гиндиным, Рыжовым и Рябкиным эту академию прошли молодые инженеры Е. Бащинский, Б. Зислин и А. Кусков (они писали под псевдонимом Настроев), вскоре ставшие постоянными авторами театра Аркадия Райкина. В этом театре взошла звезда Михаила Жванецкого.
Подготовка к зарубежным гастролям, особенно трехдневная поездка в Западный Берлин с неожиданным участием в Международном фестивале пантомимы, сказавшаяся на здоровье Аркадия Исааковича, изменила ритм работы Ленинградского театра миниатюр. В 1960-х годах вышли лишь четыре спектакля: «Время смеется» (1963), «Волшебники живут рядом» (1964), «Светофор» (1967) и «Плюс-минус» (1969).
И снова тема времени: «Тик-так, тик-так, какие легкомысленные звуки! Это смеется время. Да-да, оно умеет смеяться, иногда радостно, иногда саркастически, иногда и гневно. Это человек хозяином идет по жизни. Мысли, дела, планы — заполнена каждая минута. Тик-так, тик-так, пульсом стучит время. Оно улыбается человеку, оно идет рядом с ним! Тик-так, кое-как... Тут поспал, там поболтал, жизнь прошла неизвестно когда... Ни себе, ни людям». Большой вступительный монолог Аркадия Райкина к спектаклю «Время смеется» следовал за веселой песенкой «Тик-так» на музыку Георгия Портнова.
По сравнению с высокими оценками, данными зарубежными рецензентами, в своем отечестве отношение к спектаклям Ленинградского театра миниатюр и творчеству Аркадия Райкина было по-прежнему противоречивым. «Так ли смеется время?» — грозно спрашивал Юрий Зубков на страницах журнала «Советская эстрада и цирк». Конечно, скромный журнал — не газета «Правда», а Юрий Зубков — не Давид Заславский. Но он был не одинок. К нему присоединился критик газеты «Советская культура» со статьей «Когда смещаются акценты». 6 связи со спектаклем «Время смеется» возникла даже полемика между «Литературной Россией» и «Советской культурой». Виктор Ардов («Литературная Россия») увидел в представленных на сцене невеждах и дураках как бы ожившую опору культа личности Сталина, он оценивал двадцать четвертую программу Ленинградского театра миниатюр как новую взятую им высоту, сравнивал Аркадия Райкина со знаменитым спортсменом-прыгуном Валерием Брумелем. Иные оценки давались на страницах «Советской культуры», где критик сетовал на перегруженность спектакля негативными сентенциями, однообразие, однотонность звучания. В примечании редакция полемизировала с «Литературной Россией». «Если под дураками разуметь людей с ограниченными умственными способностями, то над ними не стоит смеяться. Иное дело глупость, идущая от невежества, от самомнения и нежелания прислушиваться к людям. Тлавное, впрочем, не в этом. Неужели Виктор Ардов всерьез полагает, что наибольшим злом наших дней являются для Райкина и его театра «людишки» (словечко-то чего стоит!), служившие опорой культа личности? Такая похвала, если в нее вдуматься, звучит клеветой на талантливого артиста», — запальчиво утверждал рецензент «Советской культуры».
