Ознакомительная версия.
После окончания мировой войны, когда нависла угроза возобновления войны гражданской и, особенно в годы изоляции, когда ущемленное национальное чувство стало своеобразным цементом, сплотившим многие слои общественного мнения, отношения режима и церкви укрепились. А Мартин Артахо даже занимал пост министра иностранных дел. Но после ослабления напряженности в отношениях с внешним миром трения возобновились. Католики опасались контактов с протестантским миром, неизбежных при союзе с Соединенными Штатами.
Эти группы с явным недоверием взирали на намерение Франко «заманить на католическую землю Испании англосаксонские протестантские орды с их сомнительными манерами и с еще более сомнительной моралью»[521]. Многие из них все еще руководствовались заветами Менендеса-и-Пелайо, согласно которым «единственным путем спасения Испании является искоренение в стране всех остатков иностранной скверны; страна должна черпать силы из своих собственных источников; лишь при выполнении этого условия в Испании может возродиться католическая культура, призванная в конце концов освободить мир»[522]. К тому же далеко не все католики боялись контактов с США.
Напротив, члены группы «Католическое действие», особенно те из них, кто входил в Национальную католическую ассоциацию пропагандистов, всеми доступными им способами оказывали воздействие на своих единоверцев в Соединенных Штатах, побуждая их к решительным шагам, направленным на вывод Испании из международной изоляции любым способом, в том числе и посредством заключения военного соглашения.
Сопротивление установлению более тесных связей с США проявляли преимущественно сторонники кардинала П. Сегуры — архиепископа Севильи, духовного пастыря консервативной антифранкистской оппозиции, который открыто протестовал против обмена «католической совести» Испании на «еретический доллар»[523]. Как отмечал известный американский историк А. Уайтекер, воинственный престарелый прелат неоднократно выражал диктатору свое недовольство за его отказ уступить трон «законным» владельцам. Когда Франко посетил Севилью в 1953 г. во время весенней ярмарки, Сегура отказался предоставить ему духовника, и каудильо пришлось вызвать своего из Мадрида. А несколькими месяцами позже архиепископ демонстративно отказался присутствовать на церковном собрании, потому что там находился Франко[524].
Однако Франко не страшила фронда этого разрешенного режимом усеченного «гражданского общества». К тому же каудильо надеялся, что предстоящий конкордат с Ватиканом, к необходимости заключения которого он наконец склонился, поможет дисциплинировать несговорчивых «ультракатоликов», сторонников Сегуры.
Ватикан в свое время неоднократно предлагал Испании возобновить конкордат 1851 г., расторгнутый Республикой в 1931 г. Диктатор не желал поступиться установленным им самим правом назначать высших иерархов испанской церкви.
В былые времена Франко считал уместным ссылаться на негативное отношение руководителей Рейха к соглашениям с Ватиканом. Об их аргументации дает некоторое представление высказывание Гитлера, по мнению которого, конкордат невыгоден потому, что, «если однажды государственная политика перестанет устраивать Рим или клир, священнослужители выступят против государства»[525].
После разгрома европейских держав «оси» диктатор сменил аргументацию, но по-прежнему противился заключению конкордата, полагая, что этот акт укрепит позицию тех католических деятелей, которые противились попыткам идентификации церкви и режима, предпринимаемым на исходе войны и в первые послевоенные годы.
После заключения конкордата с Ватиканом в 1953 г., и особенно после принятия Испании в ООН, были отмечены явные признаки возрождения многостороннего гражданского общества, и многие служители церкви не остались в стороне от этого процесса.
В мае 1960 года 339 баскских священников направили послание папскому нунцию и высшим церковным властям страны, в котором предупреждали, что репрессии, пытки, отсутствие свободы слова, ассоциаций и собраний подрывают авторитет церкви в глазах верующих. Но если послание баскских священников не было чем-то совершенно неожиданным, так как еще со времен гражданской войны церковь в Стране Басков занимала в общем негативную позицию по отношению к режиму, то последовавшие затем массовые акции священнослужителей, включая представителей высшей иерархии, позволяют признать справедливым такое суждение левокатолического журнала «Cuadernos para el dialogo» — «Из всех групп и институтов, существующих в Испании, мало кто подвергся таким изменениям, как церковь»[526].
В начале 1961 г. примас испанской церкви Пла-и-Даниэль направил послание министру-секретарю «Национального движения», потребовав оградить католические рабочие братства от вмешательства иерархии «вертикальных синдикатов». 14 ноября 1963 г. аббат Монсерратского монастыря Аурелио Эскарре в интервью корреспонденту «Le Monde» заявил, что «политика режима Франко не соответствует принципам католицизма»[527].
Выступление аббата крупнейшего и одного из самых влиятельных не только в Каталонии, но и во всей Испании монастырей вызвало тогда такую реакцию как светских, так и церковных консервативных властей, что в марте 1965 г. он вынужден был покинуть Испанию. Но новый аббат, Кассиан Хуст, продолжая линию своего предшественника, неоднократно заявлял о невозможности поддерживать режим, при котором расстреливают людей за их образ мышления.
Подобные заявления испанских иерархов корреспондентам европейской прессы не были столь уж исключительным явлением. Власти были встревожены. И министерство иностранных дел еще в 1962 г. разослало по посольствам стран Европы и Америки информационное письмо, подобное тому, что было направлено послу в Санто-Доминго Мануэлю Вальдес Лараньяге. В этом письме опровергалась информация, содержащаяся в иностранной прессе, касающаяся якобы напряженных отношений между церковью и режимом. В письме говорилось: «Отношения испанской церковной иерархии с испанским режимом всегда развивались и развиваются в настоящее время в гармоническом русле независимости и плодотворного сотрудничества». В письме в качестве примера приводился семинарий «Купели», состоявшийся 4 мая 1961 г. в Севилье под председательством главы государства и кардинала Буэно-и-Монреаля. Новый архиепископ (Сегуры не было в живых) говорил о согласии церкви и режима, о моральной силе церкви во имя защиты ее идеала. Приводилась также в качестве доказательства гармонии между церковью и государством речь кардинала Антониутги 16 мая этого года перед членами испанского правительства. Кардинал засвидетельствовал высокое уважение испанской церкви и «возвысил свой пламенный голос во имя его превосходительства главы государства, которым он всегда восхищался». Прелат имел в виду «выполнение трудной задачи во имя блага его родины»[528]. Но на общественное мнение в стране и за рубежом все большее впечатление производили иные доклады и интервью испанских иерархов, отличных от точки зрения кардинала Буэно-и-Монреаля.
Ознакомительная версия.
