Ознакомительная версия.
Проходили месяцы, аспиранты продолжали встречаться, обменивались соображениями, ожидая появления некоего высокого начальства, которое, нагрянув, выдаст им руководство к действию. Они предполагали, что в какой-то момент нагрянет руководство с Восточного берега, вооруженное правилами, инструкциями и протоколами, выбитыми на скрижалях, которым должны будут следовать простые администраторы компьютеров на местах. “Мы были не более чем группка аспирантов-самозванцев, и я был убежден, что рота авторитетных начальников или просто великовозрастных мужей из Вашингтона или Кембриджа может в любую минуту здесь десантироваться и объяснить нам, что к чему”, — вспоминает Крокер. Но настали новые времена. Предполагалось, что и сеть, и управление ею будут распределенными. И саму сеть, и действующие правила должны генерировать пользователи. Вся процедура должна быть открытой. Хотя частично деньги выделялись ради усовершенствования военной системы оперативного управления, добиться этого можно было за счет сопротивления командам и контролю свыше. Полковники передали свои полномочия хакерам и ученым.
Итак, в начале апреля 1967 года, после одного из особенно веселых сборищ в Юте, шумная компания аспирантов, окрестившая себя Рабочей группой сети, решила, что было бы полезно записать кое-что из того, что им пришло в голову95. Выполнить эту работу поручили Крокеру, которому благодаря своим вежливости и скромности удавалось добиться консенсуса даже в стае хакеров. Его заботило, чтобы их затея не выглядела слишком самонадеянной. “Я понимал, что одно то, что мы решили записать свои разговоры, может считаться покушением на авторитеты и кто-то приедет и начнет орать на нас — скорее всего, какой-нибудь старик с востока”. Желание оставаться почтительным буквально не давало ему спать по ночам. “Я жил в доме родителей своей девушки, у которой был ребенок от ее прежнего парня. Единственным местом, где можно было работать ночью, никого не беспокоя, была ванная, и я стоял там голый и выписывал какие-то каракули”96.
Крокер понимал, что для их перечня предложений и инструкций требуется какое-то неброское название. “Мне хотелось подчеркнуть неформальный характер наших идеек, поэтому в голову пришла глупая мысль назвать один из списков RFC (Request for Comments) — «Запросы на отзыв», вне зависимости от того, является ли это на самом деле приглашением”. Оказалось, что это название, дружественное, без признаков единоначалия и дискриминации, призывающее к сотрудничеству, идеально подходит интернет-сообществу. “Вероятно, и в наши дни RFC помогают избежать патентования и всяческих других ограничений, не заниматься изысканием финансовых возможностей для контроля над протоколами”, — написал Крокер сорок лет спустя97.
Первое RFC было выпущено 7 апреля 1969 года. Оно было разослано по почте в старомодных бумажных конвертах. (Такой вещи, как электронная почта, тогда не было, потому что и саму сеть еще не изобрели.) Живо и непринужденно, избегая всяческого официоза, Крокер сформулировал задачу: необходимо выяснить, как головной компьютер каждого из исследовательских центров будет соединяться с новой сетью. “Летом 1968 года представители четырех отобранных центров несколько раз собирались вместе, чтобы обсудить программное обеспечение подключенного к сети компьютера, — писал он. — Я рассказал о некоторых предварительных договоренностях и оставшихся открытыми вопросах, с которыми мы столкнулись. Очень немногое из того, о чем здесь говорилось, представляет собой окончательное решение, и мы ожидаем ваших ответных действий”98. Люди, получившие RFC 1, почувствовали себя участниками какого-то веселого приключения. Это было совсем не похоже на то, как если бы к ним обращалась группа крупных шишек, распоряжающаяся протоколами. Это была сеть, которой занимались именно они, и поэтому имело смысл всем в этом поучаствовать.
Создание RFC открыло путь к разработке программ, протоколов и информационных ресурсов, исходные коды которых находятся в свободном доступе. “Культура свободного доступа оказалась жизненно необходимой для того, чтобы стало возможно появление интернета и его столь впечатляющее развитие”, — сказал Крокер позднее99. Можно сделать более общее утверждение: в эру цифровых технологий такая культура сотрудничества превратилась в норму. Через тридцать лет после появления RFC 1 Винт Серф написал философическое RFC, названное им “Великий разговор”. Оно начинается так: “Давным-давно, когда до сети было еще далеко, очень далеко… — а затем, описав, как в неформальной обстановке появились RFC, Серф продолжает: — В истории RFC скрыта история того, как люди выработали правила совместной работы”100. Это — принципиально важное заявление, которое кажется напыщенным, если не считать того, что оно истинно.
К концу августа 1969 года RFC представляли собой набор подробных инструкций для программного обеспечения взаимодействия главного компьютера, хоста, с маршрутизатором. Именно тогда первый маршрутизатор на корабле был доставлен в лабораторию Клейнрока. Когда он прибыл на пристань, где разгружались грузы для Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, встречать его вышла целая толпа. Там были Крокер, Клейнрок, еще несколько членов их команды, Серф с женой и Сигрид, запасшийся шампанским. Они были поражены, увидев маршрутизатор, который был размером с холодильник, упакованный, согласно правилам перевоза военной техники, в ящик из серой стали, которая идет на изготовление линкоров. Его ввезли в компьютерную комнату, включили и сразу приступили к работе. BBN приложила много усилий, чтобы все закончить вовремя и не выйти за рамки бюджета.
Одна машина сеть не образует. Только через месяц, когда второй маршрутизатор был доставлен в Стэнфордский научно-исследовательский институт (СНИИ) на краю университетского кампуса, можно было по-настоящему развернуть ARPANET и начать работать. Двадцать девятого октября все было готово к установлению связи. Событие было вполне ординарным. Произнесенные при этом слова не звучали так драматично, как слова Нила Армстронга: “Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества”, — произнесенные им, когда он несколькими неделями раньше ступил на поверхность Луны. Тогда за Армстронгом по телевизору следили полмиллиарда человек. Вместо этого студент последнего курса, которого звали Чарли Клайн, под надзором Крокера и Серфа надел телефонные наушники, приготовившись координировать свои действия с сотрудниками СНИИ, одновременно печатая последовательность идентифицирующих его команд. Он надеялся, что теперь его терминал в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе удастся подключить через сеть к компьютеру, находящемуся в Пало-Альто, на расстоянии почти 570 километров. Он напечатал “L”, и парень за компьютером в СНИИ подтвердил, что сообщение получено. Затем он напечатал “О” и тоже получил подтверждение. Но когда он напечатал “G”, произошло неожиданное повреждение памяти, связанное с особенностью автозаполнения, и система рухнула. Тем не менее по сети ARPANET было передано первое сообщение. Это сообщение не было столь выразительным, как фразы “Орел приземлился”[59] и “Вот что творит Бог!”[60], но оно подходило даже в таком неоконченном виде: “LO”. Как в выражении “Lo and behold”[61]. В лабораторном журнале Клайн сделал короткую, простую, но запоминающуюся запись: “22:30. Говорил со СНИИ по связи между главными компьютерами. ЧК”101.
Ознакомительная версия.
