96
Изданной в 1577 году на территории Александровской слободы.
Печатал ее опытнейший мастер Андроник Тимофеев Невежа, ученик Ивана Федорова и Петра Мстиславца, и раньше занимавшийся организацией книгоиздательских процессов в Москве.
Кроме С.Ф. Сабурова, не имевшего серьезного боевого опыта.
К тому времени Хворостинину было 50—55 лет. Не столь уж много на первый взгляд. Но надо учесть интенсивность его службы: Дмитрия Ивановича на протяжении нескольких десятилетий постоянно ставили на воеводские посты в действующей армии, он без конца участвовал в дальних походах, больших и малых сражениях. Его воинское дарование использовали постоянно, при этом тело, конечно, изнашивалось.
В Новом летописце сказано, что он погиб во время приступа, а в разряде сообщается, что его назначили первым воеводой в Ивангороде, когда крепость впустила русские войска; по всей видимости, И. И. Сабуров мог получить тяжелое ранение в ходе штурма.
На владения Соловецкой обители в эту войну шведы действительно нападали, хотя все-таки не решились высадиться на Большом Соловецком острове, где располагается монастырь. Тут было о чем тревожиться.
Этот русский полководец пробудет на воеводстве всего несколько месяцев перед кончиной. Вероятно, сказалось тяжелое ранение, полученное им при штурме нарвских стен 19 февраля 1590 года.
Цитирование ведется по Тулуповской редакции Жития: автор этих строк солидаризуется с В. А. Колобковым в том, что Тулуповская редакция является первичной по отношению к Колычевской (Колобков В. А. Митрополит Филипп и становление московского самодержавия: Опричнина Ивана Грозного. М., 2004. С. 86).
Собственно, дипломаты Речи Посполитой выговорили условие, согласно которому наши войска не могли оперировать против шведских владений в Ливонии, особенно же против Нарвы. Но это никак не мешало московским воеводам наносить удары в Карелии и Финляндии.
Имеется в виду Юхан III — король шведский.
Впрочем, действия против них небольшого полевого соединения под командой П.Н. Шереметева также велись неудачно. Первый воевода передового полка князь В.Т. Долгорукий оказался в шведском плену.
Эпилепсия или весьма сильная хорея.
Он родился 19 октября 1582 года.
Еще один сын Ивана IV умер во младенчестве — Василий, рожденный от царицы Марии Темрюковны.
Впрочем, непременно найдется какой-нибудь автор авантюрного романа, который припишет Федору Никитичу Романову-Юрьеву марафонскую интригу: умерщвление царевича Дмитрия снимало одного претендента на трон из «очереди» претендентов; компрометация Бориса Годунова могла бы снять второго, но его лишь в 1605 г. «снимет» старуха с косой; сдача Василия Шуйского полякам сняла третьего претендента, а дальше у России было два «великих государя» — Михаил Федорович Романов и его отец Филарет (в миру Федор) Никитич… Конструкция весьма маловероятная, но для приключенческого действия вполне пригодная.
О достатке «старицы Марфы», бывшей королевы ливонской, свидетельствуют ее богатейшие вклады в Троице-Сергиеву обитель, сделанные в 1597—1599 гг. (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 30).
Формально Семион Бекбулатович правил Россией в 1575—1576 годах, «замещая» Ивана IV. Реальной власти у него не было, однако статусом «великого князя» всероссийского и царским титулом (по Касимову) он располагал. В 1598 году представители высшей русской аристократии действительно составили заговор в его пользу, но ничего не добились.
Григорий Васильевич Годунов «не приспе» к заговору против царевича Дмитрия и «плакася о том горько», что родня затеяла срамное дело (Новый летописец. С. 40).
Подобная версия в разной форме уже высказывалась ранее, например, писателем Д. В. Евдокимовым.
Пелымский городок действительно начал строиться в конце 1591-го или первой половине 1592 г. (Разрядная книга 1559-1605 гг. С. 292).
Весной—летом 1591 года в Москве действительно случилось несколько больших пожаров, причем погорельцам давал деньги на восстановление Б.Ф. Годунов. Кто устраивал поджоги на самом деле, установить трудно. Некоторые источники позволяют обвинить в этом Нагих, пытавшихся вызвать антигодуновские волнения, другие свидетельства направлены против самих Годуновых, якобы отвлекавших москвичей поджогами от угличского дела; обвиняли также татар и изменников (Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. С. 37.). Но в равной мере возможно и самое простое развитие событий: тогда столица страдала от зноя, и пожары могли то и дело вспыхивать по естественным причинам.
Иван Тимофеев пишет в данном случае о двух убийствах — царевича Дмитрия Ивановича и царя Федора Ивановича, поскольку он был уверен в том, что к смерти самого государя также приложил руку Борис Годунов, и это новое преступление также было замолчано. Относительно обстоятельств смерти Федора Ивановича см. последнюю главу этой книги.
Собственно, вскоре после нашествия Казы-Гирея русское правительство начало строить Земляной город, способный защитить Замоскворечье, где не было могучих стен и башен Белого города. Учло опыт, так сказать. Линия Земляного города прошла несколько севернее тех мест, где летом 1591 года стоял гуляй-город.
Русское правительство до крайности опасалось подобного поворота событий. Поэтому в городе стояла крепкая стража, ловившая поджигателей. Боялись не только предателей, перебежчиков, проблема была более серьезной. Время стояло смутное, после смерти Дмитрия Углицкого по столице прошла волна пожаров. Лихой люд норовил поживиться добром несчастных погорельцев на пожарище. Да и недоброжелателей у Бориса Годунова, вошедшего в состав командования оборонительной армии, теперь прибавилось: могли ударить в спину… На некоторое время, боясь возгорания, власти даже запретили печь хлеб. Опасения оказались не напрасными. Было арестовано 70 человек, проявивших склонность к поджигательству. Всех их жестоко покарали.
