Ознакомительная версия.
Ослепление и кастрация, очевидно, угрожали только простолюдинам, да и то не всегда, ибо король был слишком скуп, чтобы совсем отказаться от штрафов, которые составляли значительную часть его доходов. Весь следующий год в судах по всей стране слушались дела о нарушении лесного закона, и с виновных по-прежнему взимали штрафы. Ни одного случая членовредительства зафиксировано не было.
Перед отъездом из Нормандии Генрих II, разозленный постоянными отказами Ричарда передать Аквитанию Джону, «велел своему сыну Джону ввести во владения Ричарда, своего брата, войско и начать против него войну – тогда, быть может, он сумеет получить то, о чем он просит»[406]. Однако Джон, которому в ту пору было всего семнадцать лет, был слишком юн и неопытен, чтобы тягаться с закаленным в боях Ричардом, и Генрих, конечно, не мог надеяться, что его раздраженный приказ будет воспринят всерьез.
Однако на заднем фоне маячил Джефри Бретонский, который в прошлом уже водил пуатевинских баронов на своего брата и люто завидовал Ричарду. Полуостров Бретань, доставшийся Джефри, был самой бедной из всех отцовских земель, и он никак не мог смириться с тем, что Ричард владеет богатым герцогством и прославился на всю Европу как талантливый полководец.
После того как Генрих уехал в Англию, Джефри убедил своего безмозглого братца воспользоваться разрешением отца и пойти по стопам молодого Генриха, то есть попытаться отобрать у Ричарда Аквитанию. На такую глупость могли решиться только глупый мальчишка и человек, ослепленный завистью. У Джона не было денег и войска, но Джефри распоряжался доходами Бретани и имел наемников.
Эти два олуха собрали войско и, вторгшись во владения Ричарда, принялись, в лучших традициях брабантцев, жечь города и грабить деревни. Никто из баронов Аквитании не присоединился к ним и не воспользовался возможностью устроить новый мятеж. Они уже поняли, что представляет из себя Джефри, и начали наконец уважать своего молодого герцога. Ричард с ослепляющей яростью нанес ответный удар. Он выгнал братьев из Аквитании, следуя за ними по пятам, и подверг опустошению земли Джефри.
Генрих хорошо знал, как опасен Ричард, если его разозлить, и понимал, что у младших сыновей нет никакого шанса устоять перед натиском старшего брата. Поэтому он приказал всем троим явиться к нему в Англию. На Вестминстерской курии 30 ноября 1184 года, в День святого Андрея, семья воссоединилась и состоялось всеобщее примирение. Приехала на эту курию и королева Элеонора, которая наконец-то смогла увидеться со своим любимым сыном. Королевские сыновья, его дочь Матильда с мужем и детьми – все собрались в Вестминстере, где Генрих заставил своих сыновей помириться[407].
В декабре король отправил Джефри в Нормандию, велев от его имени взять на себя управление герцогством. Это было весьма смело, ибо Джефри не проявил никаких административных способностей. Скорее всего, Генрих II сделал это специально, чтобы показать Ричарду, что вопрос о престолонаследии еще не решен. И если он и дальше будет, несмотря на требования отца, держаться за Аквитанию, то рискует после его смерти оказаться ее герцогом и больше никем. Сразу же после Рождества король отправил старшего сына назад, в Пуату, косвенно признав тем самым, что не смог преодолеть сыновнего упорства и отказался от попыток заставить его отдать Аквитанию Джону.
А тем временем над Святой землей сгущались тучи. Иерусалимский король Балдуин IV болел проказой и знал, что жить ему осталось недолго. Осенью 1184 года он уже не вставал с постели; его руки и ноги были поражены гангреной. Наследником королевства считался его племянник Балдуин, сын сестры короля Сибиллы и Вильяма Монферратского. В ту пору он был еще совсем маленьким. А в это время великий арабский полководец Саладин приближался к пику своего могущества. Повелитель Сирии и Египта, он представлял собой смертельную угрозу для Святой земли. Король Балдуин хорошо понимал, что ни ему, ни малому ребенку не справиться с ним, поэтому он решил обратиться за помощью к своему кузену Генриху II, главе Анжуйского дома, внуку короля Фулька и самому могущественному монарху христианского мира. Он послал Гераклиуса, патриарха Иерусалимского, к Генриху II, велев ему убедить кузена принять корону иерусалимского короля и спасти Святую землю от арабов.
Таблица VIII. Иерусалимские короли
Узнав, что посол 29 января 1185 года прибыл в Кентербери, Генрих II отправился на встречу с ним в Рединг. Патриарх упал перед ним на колени и вручил ему знамя Иерусалимского королевства и ключи от города и Гроба Господня.
«Милорд, – сказал он, – наш господин Иисус Христос зовет тебя, а крики Божьих людей умоляют тебя защитить Иерусалимскую землю. Передаю тебе ключи от этого королевства, которые король и принцы этой земли прислали тебе, ибо на тебя одного, после Господа, возлагают они свои надежды и веру в спасение. Приди, милорд, не мешкая, и вырви нас из рук наших врагов и тех, кто нас притесняет. Ибо Саладин, предводитель врагов Христова Креста, и все язычники собираются безо всякого стыда наброситься на Иерусалимскую землю и завоевать ее, упаси Боже!»
Король взял патриарха за руку и поднял его с колен: «Пусть наш Господь, Иисус Христос, всемогущий царь, станет спасителем своего народа и отвратит свой гнев от него, а мы ему поможем, чем сумеем, с помощью того, в ком пребывают честь и слава!»
После этого Генрих II заявил, что такое важное дело надо обсудить на Большом совете. Этот совет собрался в Клеркенвелле 18 марта.
Те несколько дней, которые оставались до совета, король провел в Кларендоне, охотясь вместе со своим зятем, герцогом Саксонским, который пришелся ему по душе. Отчеты казначейства за этот год отмечают расход в 76 шиллингов 10 пенсов «на пшеницу, ячмень и мед для приготовления пива для герцога Саксонского»[408].
Джеральд Уэльский, честолюбивый священник, которого Генрих взял на свою службу, главным образом для того, чтобы присматривать за ним и не позволять сбивать с толку своих коллег – сельских священников, заговорил с ним о том, какая огромная честь для самого короля и для всей страны, что такой выдающийся человек, как патриарх, приехал к нему с подобной миссией. Однако Джеральд выбрал для этого самый неподходящий момент – когда Генрих приготовился уже к погоне за дичью.
Будучи реалистом, король ответил: «Если к нам приехал патриарх или кто-нибудь другой, значит, он нуждается в нас больше, чем мы в нем».
Но Джеральда не так-то легко было сбить с намеченного пути: «Ты должен думать, король, что это большое преимущество и честь, если изо всех королей на земле тебя одного выбрали для службы Христу».
Ознакомительная версия.
