По голосу мне показалось, говорил со мной пожилой человек, обладавший некоторой властью. В конце концов, почему он и в самом деле не мог быть шефом ЦРУ, подумал я, и решил продолжить разговор и посмотреть, что будет дальше.
О'кей, — ответил я. — Я вам верю. Чем могу быть полезен? Признаюсь, я удивлен и польщен тем, что вы обращаетесь ко мне напрямую. Кто-то порекомендовал вам со мной связаться?
Нет, нет, мистер Геллер. Я только хотел попросить, если это, конечно, вас не затруднит, об одной небольшой услуге лично для меня и прямо сейчас, по телефону.
Хорошо, мне приходилось этим заниматься и раньше, хотя никаких гарантий успеха дать не могу, — я подумал, что речь пойдет о каком-нибудь телепатическом опыте, и вспомнил, что мой первый контакт с ЦРУ был очень похож на этот.
Я сейчас смотрю на один предмет, — продолжил он. — Не могли бы вы описать мне его?
Я закрыл глаза и при помощи своего обычного метода представил себе изображаемый предмет. Затем нарисовал на листке бумаги то, что мне удалось увидеть, и передал это описание моему собеседнику. Я сказал, что мне кажется, перед ним лежит кинжал с массивной ручкой, инкрустированной то ли панцирем черепахи, то ли слоновой костью.
Наступило полное молчание. Я даже подумал, что нас разъединили. Но тут, наконец, последовал ответ.
— Черт возьми! Вы абсолютно правы. О'кей, окей, этого мне вполне достаточно. Очень приятно было поговорить с вами, мистер Геллер. — И он поспешно повесил трубку.
Мне уже приходилось встречаться с сенатором Клейборном Пеллом в обществе. У нас с ним оказалось немало общих друзей, так что ничего удивительного не было в том, что дело вскоре дошло и до личного знакомства. Оно произошло после того, как моя старая знакомая, принцесса Лучиана Пигнателли, представила меня другой царственной особе, принадлежащей к британской королевской семье, уроженке Германии принцессе Мишель Кентской.
Во время моего разговора с принцессой Мишель (который носил сугубо личный характер, и поэтому я не буду его пересказывать), она упомянула имя сенатора, с которым имела давнишние дружеские отношения, охарактеризовав его не только как выдающегося общественного деятеля — в то время он уже был председателем Комитета по международным отношениям США, — но и как человека, очень интересующегося телепатией и спиритуальными явлениями. Для меня это было новостью, хотя, как выяснилось, сообщение об этом впервые промелькнуло в январе 1984 года, когда «Нью-Йорк тайме» упомянула, что он «обсуждал вопросы парапсихологии с советскими исследователями во время своего августовского визита в Советский Союз…».
Мы с самого начала понравились друг другу. Сенатор Пелл, без всякого сомнения, человек очень достойный и мудрый, и, хотя его можно описать как представителя старой школы политиков, он произвел на меня впечатление одного из наиболее дальновидных и интеллектуально развитых государственных людей, которых я когда-либо встречал. Особенно произвело на меня впечатление то, что он неподдельно интересовался моим мнением насчет возможностей использования психической энергии в мирных целях.
Мы провели очень приятный вечер. Я, по обыкновению, согнул для него ложку и воспроизвел рисунок, — словом, ничего особенного не происходило и я, естественно, не мог себе представить, что мы встретимся с ним вновь так скоро и при таких интересных обстоятельствах.
Через некоторое время после таинственного телефонного разговора с человеком, утверждавшим, что он глава ЦРУ, так же внезапно раздался и еще один звонок весьма влиятельной политической фигуры. Разговаривал со мной секретарь посла Кампельмана, передавший мне официальное пожелание посла встретиться со мной в каком-либо подходящем для этого месте.
Я понял, что им не хотелось бы афишировать нашу встречу, и поэтому договорился со своим другом, владельцем одной лондонской компании, что сниму у него комнату, где могу быть уверенным в сохранении тайны содержания нашего разговора, который мы вели наедине.
Макс Кампельман оказался одним из тех немногих людей, кто при первой встрече не просил меня согнуть ложку или прочитать его мысли. Он произвел на меня впечатление человека, не любящего попусту тратить время, и я не сомневался в том, что он заранее все знал о моих возможностях. Его, как и сенатора Пелла, очень интересовало влияние телепатического внушения на расстоянии, позитивное воздействие на умонастроение других людей. Мне он показался человеком сердечным и весьма прогрессивным. Наша беседа продолжалась около часа, и во время нее мы в числе многих других коснулись также вопроса советских евреев, который, как выяснилось, волновал нас обоих, но, когда мы, прощаясь, пожали друг другу руки, ни слова не было сказано насчет дальнейших встреч и сотрудничества.
В феврале 1987 года издание этой книги на немецком языке было осуществлено «Аристоном», известным швейцарским издательством, расположенным в Женеве. Его владельцы договорились со мной о широком рекламном турне по Западной Германии, Австрии и германоязычным районам Швейцарии. И вот когда я находился уже в Цюрихе, то неожиданно получил еще одно приглашение, на этот раз — в Женеву.
Советско-американские переговоры по разоружению уже начались, и мне предложили прямо по ходу дела примкнуть к американской делегации. Было это 27 февраля, а передал приглашение помощник Макса Кампельмана. (Не знаю, было ли все это организовано самим послом или кем-то еще). Условились, что если пресса обратит на меня внимание, то все сделают вид, будто я приглашен для развлечения участников переговоров, хотя едва ли кто-нибудь когда-либо слышал о подобном.
Таким образом, едва я вступил на землю Женевы, как тотчас же оказался в центре сцены, на которой разыгрывалась реальная жизненная драма, способная значительно повлиять на развитие событий в мире.
Утренние официальные мероприятия того дня были окончены (я на них не был приглашен), а вечерний прием для американских и советских представителей и их жен проводился в Американской миссии. На первый взгляд, в особенности непосвященного человека, это мероприятие могло показаться рядовым и не заслуживающим особенного внимания. Но любой дипломат знает, насколько важны эти «неофициальные» приемы, насколько серьезные дела, подчас огромной государственной важности, обсуждаются и вершатся иной раз между легкой болтовней и звоном бокалов.
Я был искренне рад увидеть два знакомых лица — сенатора Пелла и посла Кампельмана, а вскоре познакомиться и еще с пятью сенаторами — Тедом Стивенсом, Ричардом Люгаром, Арленом Спектором, Доном Никлсом и Альбертом Гором, который, возможно, в будущем станет одним из реальных кандидатов на пост президента США. Представили меня и первому заместителю министра иностранных дел Советского Союза, главе миссии СССР Юлию Воронцову.
