Ознакомительная версия.
В.О. Мюллер.
В немецком тексте фамилия Кейтеля заменена его кодовым именем Тейльгауз.
О способе самоубийства, выбранном Гитлером и Евой Браун, одинаково рассказали фрейлейн Крюгер и фрау Юнге (со слов Гюнше) и фрау Кристиан (со слов Линге), а также другие, слышавшие описание смерти от тех же источников. Кроме того, способ самоубийства описан Аксманом, который лично осмотрел тела. Кемпка, выносивший из бункера труп Евы Браун, не заметил на нем следов крови.
«Der Chef ist tot». Личная прислуга Гитлера называла его «шефом» («der Chef»).
Об этом эпизоде одинаково рассказали Кемпка и Мансфельд. Кемпка упоминает инцидент, когда охранник (то есть Мансфельд) столкнулся с процессией на крыльце и был прогнан Гюнше. Некоторые детали этого инцидента были случайно замечены Швегерманом.
Показания фрейлейн Крюгер и фрау Юнге.
В своих рассказах о сожжении тел Карнау и Мансфельд согласны в деталях, но расходятся в датах и времени. Оба неуверенно называют даты, но даты, указанные Мансфельдом, подтверждаются косвенными фактами, но Карнау путается безнадежно. Если принять показания Мансфельда за истину, то тела были подожжены около четырех часов пополудни (это почти точное время) и продолжали гореть в половине седьмого. Раттенхубер отдал приказ о погребении «поздно ночью», а похоронены они были около одиннадцати часов ночи.
Юлиус Вейтман, пресс-референт в штабе Дёница.
Это произошло в марте 1941 года, во время проводов японского министра иностранных дел Мацуоки из Москвы в Берлин. Об этом случае мне рассказал генерал Гейм, слышавший это от самого Кребса. Кроме того, этот эпизод упомянут в дневнике Землера. Согласно Землеру, Сталин «по русскому обычаю обнял его [Кребса] и сказал: «Если мы останемся братьями, то с нами в будущем никогда ничего не случится. Позаботьтесь о том, чтобы мы и впредь оставались добрыми друзьями».
Показания фрау Кристиан и фрейлейн Крюгер.
Согласно заявлению подполковника Трояновского, корреспондента русской армейской газеты «Красная звезда», Жуков, обратившись к Кребсу через генерала Чуйкова, потребовал безоговорочной капитуляции. Вернувшись в бункер, Кребс снова был отправлен Геббельсом и Борманом к русским с согласием на капитуляцию при условии, что их «правительство» будет признано русскими. Это условие было отклонено, и Кребс окончательно вернулся в бункер.
Эта телеграмма Дёницу была отправлена только от Геббельса, но, возможно, это ошибка; шифровальщик Дёница Эдмунд Крафт впоследствии под присягой показал, что случайно опустил подпись Бормана, а адъютант Дёница Вальтер Людде-Нейрат в своей книге Regierung Doenitz (Göttingen, 1950), упоминая только подпись Геббельса, пишет, что не может с полной уверенностью утверждать, что телеграмма не была подписана, кроме того, и Борманом.
Именно такой точки зрения придерживался Дёниц в своем обращении к немецкому народу вечером 1 мая. В связи с отсутствием надежной связи Дёниц физически не мог привести армию к новой присяге на верность ему самому.
Этот рассказ основан по большей части на показаниях Швегермана, дополненных показаниями Аксмана и Кемпки.
Рассказ портного В.О. Мюллера.
Об этом Борман сказал Аксману. Этот документ был, должно быть, единственным экземпляром полностью подлинного личного завещания.
После отхода основной группы беглецов и перед захватом русскими имперской канцелярии 2 мая, вероятно, произошел эпизод, описанный на Нюрнбергском процессе (26 июня 1946 года) Гансом Фриче. Как единственный оставшийся в Берлине высокопоставленный правительственный чиновник, Фриче, собрав своих подчиненных в развалинах министерства пропаганды, он составил (вопреки приказу Гитлера) предложение капитуляции Берлина, которое собирался направить маршалу Жукову. «Когда я отправлял парламентера к русским позициям, последний адъютант Гитлера, генерал Бургдорф, хотел застрелить меня во исполнение приказа фюрера».
Эти подробности были рассказаны Аксманом, Кемпкой и Швегерманом. Рассказ о смерти Бормана основан только на показаниях Аксмана; но, поскольку его показания в остальных случаях были правдивыми, можно думать, что и здесь он не стал лгать, если, конечно, не ставил своей целью защитить Бормана. После анализа других свидетельств я все же решил принять это высказывание за истинное, хотя, конечно, показания одного свидетеля никогда не могут считаться на сто процентов достоверными.
Фосс вместе с генерал-фельдмаршалом Шернером был освобожден русскими на Рождество 1954 года и в январе 1955 года вернулся в Германию.
Это были фрау Кристиан, фрау Юнге и фрейлейн Крюгер. Фрейлейн Манциали отделилась от своих подруг вскоре после того, как они покинули подвал.
На самом деле и Раттенхубер, и Гюнше были взяты в плен живыми и вернулись в Германию в 1955 и 1956 годах соответственно.
В русском коммюнике от 6 мая говорилось о пленении Баура и Раттенхубера. В октябре 1945 года фрау Раттенхубер сообщила, что Баур в то время находился в русском госпитале после ампутации ноги.
Его видели и опознали в группе пленных фрейлейн Крюгер и фрау Кристиан. Русские отказались удовлетворить просьбу об опознании Раттенхубера, Баура и Линге. Но, надо сказать, что они мало что могли бы добавить к этой истории, хотя Раттенхубер (если он остался жив) смог бы многое рассказать о захоронении трупов Гитлера и Евы Браун.
Проект этого документа был захвачен союзниками во Фленсбурге.
Следующий далее рассказ о последних днях Гиммлера во Фленсбурге основан на показаниях Олендорфа, Юттнера, фон Воирша и фон Херффа.
Теперь мы точно знаем, что Гиммлер не получил это письмо. В оригинальном тексте (захваченном в архиве Дёница) есть рукописная пометка: «Auf Befehl des Großadmirals gestrichen» («Отменено по приказу гроссадмирала»). В 1947 году слово gestrichen было ошибочно прочитано как zuschicken (то есть отослать по приказу гроссадмирала). Ясно, что Дёниц решил объявить Гиммлеру о смещении со всех постов в личной беседе.
Ознакомительная версия.
