Мильштейн объяснил начальнику Львовского областного управления генерал-лейтенанту Тимофею Амвросиевичу Строкачу и заместителю министра внутренних дел Украины генерал-лейтенанту Петру Ивановичу Ивашутину (будущему начальнику военной разведки Министерства обороны), что теперь все будет по-новому, партийные органы не смогут вмешиваться, как это было раньше, в работу чекистов, начальники областных управлений станут независимыми от секретарей обкомов.
Видавших виды киевлян оторопь брала от указаний московских людей. Новые указания означали полную перемену чекистской линии, поворот на сто восемьдесят градусов. Мильштейн объяснял подчиненным, что ликвидация униатской церкви — политически вредное мероприятие и не поддержано украинским народом:
— Настало время приблизить духовенство к советской власти, заставить его переменить образ мыслей и работать нам на пользу.
Сразу после ареста Берии, 28 июня 1953 года, генерал Строкач написал заявление на имя Хрущева, которого хорошо знал по совместной работе в Киеве:
«В апреле т. Мешик дал мне как начальнику управления МВД по Львовской области указание собрать и донести в МВД УССР сведения о национальном составе руководящих партийных органов. Одновременно т. Мешик предложил сообщить о недостатках работы партийных органов в колхозах, на предприятиях, в учебных заведениях, среди интеллигенции и среди молодежи.
Считая такие указания неправильными, так как органы МВД не имеют права проверять работу партийных органов, я позвонил по ВЧ т. Мешику и проверил, действительно ли он дал такое указание. Тов. Мешик обрушился на меня с ругательствами:
— Тебе вообще наших чекистских секретных заданий нельзя поручать. Ты сейчас же пойдешь в обком и доложишь о них секретарю. Но знай, что это задание исходит от т. Берии и с выполнением его тянуть нельзя. Потрудитесь выполнить его сегодня же.
Я доложил секретарю обкома партии т. Сердюку о полученном мною от т. Мешика явно неправильном указании. Сердюк возмутился и немедленно доложил бывшему секретарю ЦК КП Украины т. Мельникову.
В тот же день вечером мне во Львов позвонил т. Берия:
— Вы ничего не понимаете! Зачем пошли в обком и рассказали Сердюку о полученном задании? Вместо оказания помощи вы подставляете ножку т. Мешику. Мы вас выгоним из органов, арестуем и сгноим в лагерях! Мы вас сотрем в порошок, в лагерную пыль превратим! Ты понял или нет? Понял?
На мои попытки объясниться т. Берия не стал меня слушать и положил трубку.
Я доложил секретарю ЦК КП Украины т. Мельникову о полученном мною замечании от т. Берии и просил его вмешательства и защиты. Тов. Мельников успокаивал меня, рекомендовал не волноваться:
— Вас ЦК КП Украины знает, вам доверяет и никогда в обиду не даст. Нам известно, что вас во Львове хорошо приняли, вашей работой довольны, и вы спокойно работайте.
Несмотря на это, 12 июня МВД СССР меня сняло с должности начальника УВД и отозвало в Москву. Тов. Мешик в издевательской форме говорил мне:
— Ну как, попало тебе от т. Берии? Впредь умнее будешь. А Мельников — секретарь ЦК — плохой чекист. Он тебя как шпиона ЦК сразу выдал. Звонит мне и говорит, что Строкач доложил секретарю обкома Сердюку о том, что я, Мешик, собираю сведения о партийных кадрах. Разве можно так расконспирировать свою агентуру!
Находясь в Москве с 15 июня, я несколько раз просил т. Берия и его заместителя т. Кобулова Б.З. принять меня для личного объяснения, но безрезультатно».
Снятый с должности генерал Строкач рассказал, как маялся в Москве в ожидании нового назначения и зашел к генерал-лейтенанту Амаяку Кобулову, заместителю начальника контрольной инспекции Министерства внутренних дел, — как к человеку, близкому к верхам, — за советом и помощью.
Кобулов ему объяснил:
— Теперь органы МВД не будут в такой зависимости от партийных органов, как это было раньше. Вы не представляете себе, какими правами пользуется товарищ Берия. Он решительно ломает все старые порядки. Не надо бояться, что начальник УМВД или республиканский министр попадет в опалу перед партийными органами. Вот вам свежий пример: товарищ Мельников, секретарь ЦК компартии Украины, напоролся на Мешика и полетел, даже несмотря на то, что он был в президиуме ЦК КПСС.
Заявление генерала Строкача появилось как нельзя вовремя — его цитировали как свидетельство намерения Берии поставить чекистский аппарат выше партийного.
Тимофей Строкач, бывший пограничник и партизан, имел все основания быть обиженным на Берию и его выдвиженцев. До смерти Сталина он семь лет был министром внутренних дел Украины, а Петр Ивашутин — республиканским министром госбезопасности. Но Ивашутина хотя бы оставили в Киеве замом, а Строкача перевели во Львов начальником областного управления.
Амаяк Кобулов разговор со Строкачем изложил иначе. В тот момент в его кабинете находился один из подчиненных. Появился огорченный Строкач и попросил того генерала выйти, чтобы поговорить с глазу на глаз:
— Строкач рассказал, что у него получилась неприятность. Звонил ему во Львов начальник секретариата МВД Украины и просил подобрать в обкоме партии материалы о перегибах по Западной Украине. Он имел возможность негласно все это получить, но черт его толкнул, и он обратился к секретарю Львовского обкома партии Сердюку. Тот разгневался и доложил секретарю ЦК Украины Мельникову. По-видимому, Мельников, в свою очередь, звонил в Москву, потому что через некоторое время раздался звонок Берии. Берия его ругал за то, что он, Строкач, вставляет палки в колеса Мешику. Посему он, Строкач, назначается во Владимирскую область. И Строкач заплакал. Плакал он еще потому, что зря Берия его ругал, так как основанием снятия Мельникова с должности первого секретаря ЦК Украины послужили материалы, добытые им, Строкачем… Я его успокоил, ну, посоветовал пойти к Берии и дать личное объяснение, обнадежил, что все это недоразумение и утрясется.
8 июня 1953 года Берия отправил в президиум ЦК письмо о национальном составе аппарата МВД Белоруссии. Он писал, что в аппарате министерства и местных органах на руководящих постах почти совсем нет белорусов: «Примерно такое же положение с использованием белорусских кадров имеет место в республиканских, областных и районных партийных и советских организациях», в западных областях на руководящих должностях почти совсем нет местных уроженцев. В институтах преподавание ведется исключительно на русском языке, хотя в тридцатых годах учили и на белорусском. Попутно он отметил бедственное положение крестьян: в западных областях в колхозах люди совсем мало получают на трудодни…
