Где-то в госпитале Чёрные Львы продолжали нести потери. Через несколько дней после боя Генри Флеминг, мой единственный за всю жизнь знакомый из штата Делавэр, к счастью, не слишком близкий, скончался от ран. Его нижняя часть живота, и, по-видимому, мочевой пузырь, оказались пробиты кусками летящего на огромной скорости металла, пулями или осколками, я не знаю, чем именно.
Врач сказал Генри, что операция прошло успешно, и вскоре он благополучно отправится домой. Генри возражал, говоря, что у него внутри что-то не в порядке, и что он умрёт, если это не долечат. Хирург ему не верил, и заверял его, что он полностью выздоровеет, и они ещё посмеются вместе над его страхами. Всё сложилось иначе.
Через пять дней без питья моя жажда стала достигать астрономических масштабов, даже несмотря на то, что моя емкость для капельницы была полна двадцать четыре часа в сутки. Физиологический раствор с добавлением декстрозы был никуда не годной заменой старому доброму стакану воды или банке газировки. Около полудня показался всё тот же высокий, пидороватый негр, везущий тележку с едой. Как обычно, у него были подносы для всех, кроме меня.
Он поджал губы и пропищал,что я опять в списке «кого не кормить», как будто это какая-то мелочь. Затем он хихикнул себе под нос и пошёл дальше со жратвой для всех остальных. В душе я чувствовал, что он не нарочно мне грубил, просто он не задумывался о том, как со мной говорит.
Тем не менее, он меня так раздражал, что я харкнул в него, когда он повернулся спиной. Выделениям в моей трахеотомической трубке не было конца, и я случайно узнал, что если сжать губы и кашлянуть, то трубка превращается в игрушечную пушку. Страшное дело. Первый комок слизи приземлился в проходе возле тележки с подносами. Второй развалился на полпути и упал между кроватями напротив меня. Часть попала негру на спину. Что-то почувствовав, но не понимая точно, что произошло, он кинул на меня короткий вопросительный взгляд через левое плечо. Моей единственной защитой было прикрыть один глаз наполовину и наклонить голову набок, как делают собаки, когда слышат высокочастотный свист, который они могут различить, а человек — нет. Я надеялся, что мой приём придаст мне вид оглушённой кувалдой коровы на скотобойне, неспособной к осознанным действиям и, таким образом, не заслуживающей расплаты.
Когда обед закончился, все подносы вернулись в тележку, которая была отвезена в дальний конец здания и временно оставлена без внимания. Выбравшись из кровати и двигая рядом с собой свою стойку для капельницы, словно пьяного партнёра по танцам, я дотащился до тележки. Там стояло полстакана чая со льдом на одном подносе и полстакана лимонада на другом. Слив два стакана в один, я выцедил его, исполнившись ликования. Это была подлинная амброзия, нектар богов. Чудесные достоинства этого напитка не поддаются никаким попыткам их описать, и никогда в своей жизни я не смог его воспроизвести. И это несмотря на то, что изрядное количество жидкости вылилось из различных дыр в моём лице и впиталось в мою пижаму.
За стойкой медсестры главная медсестра, майор Хелен Мэки, наблюдала за мной краешком глаза. Она руководила остальными сёстрами и всегда, как мне казалось, работала дольше и упорнее, чем любая из её подчинённых. Когда чай с лимонадом потёк из моего лица, она улыбнулась и продолжала заниматься своими делами. Это навело меня на мысль, что все в порядке и мне незачем спешить на место, пока меня не накрыли.
Приободрившись, я задержался у тележки, прежде чем направиться на свое место отдыха. Прекрасно было находиться в вертикальном положении для разнообразия. Единственным пациентом, которого я узнал, был белый парень, израненный взрывом «клаймора». Его кожа уже не была такой зелёной, и он выглядел куда более здоровым, чем на поле боя, что меня обрадовало. Все четыре его конечности были в длинных белых повязках с розовыми разводами в тех местах, где кровь просочилась сквозь гипс. Он выглядел, как огромный столбик возле парикмахерской.
Питьё изменило всё. Капельницу с меня сняли, мне начали давать жидкую пищу и вышел приказ отправить меня в госпиталь в Японию. Вскоре мою каталку уже везли по проходу в стоону двери. Всегда занятая майор Мэки работала за стойкой медсестры.
— Ну что ж, Роннау, желаю приятно провести время в Японии, — сказала она приветливо, когда я проезжал мимо. Она была ладной дамочкой. Несмотря на свою рабочую нагрузку, она знала мою фамилию. От личного обращения я почувствовал себя по-особенному.
На улице каталочный сервис закончился и я направился к вертолёту и забрался на борт. Он должен был отвезти меня на авиабазу Таншоннят, откуда гигантская летающая больница С-141 перевезла бы меня в Японию. Это был вертолётный перелёт для одного человека, отчего я почувствовал себя важной персоной. На борту находилась симпатичная девушка из Красного Креста, с короткими светлыми волосами, её прислали для сопровождения. Она держала при себе переносную вакуумную машинку, по видимости, на тот случай, если моя дыхательная трубка забьётся выделениями. Большой необходимости в машинке не было, потому что я мог как следует кашлянуть и выдуть из трубки почти всё, что угодно.
На базе Таншоннят я зашёл в ангар, где находилось втрое больше пациентов, чем в моём предыдущем госпитале, несмотря на то, что он был тех же размеров. Там стояло ровно столько же кроватей плюс ещё такое же количество кресел. Повсюду стояли или прохаживались парни, которые не могли ни сесть, ни лечь, ни заткнуться. Атмосфера была праздничной. Было очень шумно из-за смеха и разговоров. Настало время праздника. Набрав там достаточное количество раненых, чтобы заполнить самолёт, нам предстояло отправляться. Через несколько часов война для нас заканчивалась, по крайней мере, на время. Доктора в Японии должны были определить, достаточно ли мы изувечены, чтобы отправляться обратно в Штаты, или нас можно починить и вернуть в бой.
Я был настроен пообщаться, хоть и не мог полностью присоединиться к разговорам. Поверьте мне, в том помещении звучали более примечательные истории. У одного джи-ай на костылях была вырезка из газеты, где говорилось, что операция «Джанкшен-Сити» длилась немного более месяца, но уже закончилась. Там утверждалось, что потери американцев в операции превысили триста человек убитыми и полторы тысячи ранеными. Конечно же, сообщалось о потерях врага убитыми, ранеными, пропавшими без вести и попавшими в плен столь высоких, что потребовалась бы логарифмическая линейка, чтобы подвести итог. Насколько точными были эти цифры — отдельная история. Один дружелюбно настроенный солдат предложил мне закурить. Когда я отклонил предложение ввиду своего физического состояния, он охотно объяснил мне, как вставить сигарету в трахею и затянуться, сжав губы. Метод сработал и после недели без курева это было великолепно, даже несмотря на то, что сигарета марки «Кул» была с ментолом, а я их обычно не курю.
