Ознакомительная версия.
Красная мерзость от неожиданности растерялась настолько, что вместо обороны бросила свои укрепления, которые на протяжении 2 лет они копали и цементировали, и постыдно, в одних кальсонах и даже совершенно голая бежала…
Прорыв «Советского Мажино» оказался настолько неожиданным, что даже немцы рассчитывали его прорвать в течение дня, но прорвали в течение получаса…
Кстати, спрошу и о моих книгах, которые остались при моем отъезде из Софии. Прошу их сохранить и привезти на Кубань, так как теперь уже время нашего возвращения приближается!»
Не все, конечно, извергались желчью. Были более умеренные, но не менее драматичные. Из письма казака П. Ковгана атаману Астраханского войска Тимофею Ляху.
«Сейчас, то есть в эти последние сентябрьские дни, решается и судьба Европейских казачьих войск. Она решается, конечно, не в Праге Глазковым и Ленивовым, не в Париже атаманом Грабе, и даже не в Берлине, но решается на Дону, на Кубани и Тереке…
Выйдут оставшиеся в живых казаки, с хоругвями и крестами навстречу германским войскам — будут и казаки в Новой России; не выйдут, будут кончать самоубийством, как Смоленск, Ленинград и другие города советские, — никакие казаки — эмигранты — самостийники или великодержавники — казачьих войск не найдут. Станиц не будет, будут «общинные хозяйства», а в них вместо жидов — немцы».
* * *
Брожение в умах казаков было разнопланово, но обида на разказачивание органами Советской власти под руководством Троцкого в конце концов приводила большинство их к консолидации в борьбе против красной Москвы.
Борьба «с христопродавцами, иноверцами» в России, как отмечали казаки, неожиданно соединилась со встречным интересом немцев, для которых врагом были не только евреи-большевики, но и все славянское население страны. Для них славяне были низшей нацией — недочеловеками. И это быдло, в их понимании, подлежало физическому уничтожению, как евреи и цыгане.
На одном из служебных совещаний (это было в начале войны), когда победоносное наступление фашистов на Украине 19 сентября ознаменовалось взятием Киева, а активность партизанского противодействия усиливалась, офицер военной контрразведки абвера барон Э. фон Клейст предложил командованию 18-й немецкой армии сформировать из казаков особые части для борьбы с «лесными разбойниками».
Несмотря на победные реляции первых месяцев сражений, в конце осени 1941 года в Берлине стали понимать, что на Восточном фронте Германии противостоят, по существу, две армии — Красная и партизанская. Инициатива Клейста получила поддержку среди военных.
Генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал-лейтенант Э. Вагнер 6 октября 1941 года разрешил командующим тыловыми районами групп армий «Север», «Центр» и «Юг» сформировать, с согласия соответствующих начальников СС и полиции, к 1 ноября 1941 года пробные или экспериментальные казачьи сотни из военнопленных и местного населения для использования их в борьбе против партизан.
Первые казачьи части и подразделения, воевавшие на стороне нацистов, возглавляли выходцы из «донской» России — Краснов, Доманов, Павлов, Шкуро, Назаренко, Кононов, Балашов, Бондаренко, Шомполов, Остапенко и другие.
Все в казачьих войсках было серьезно — присяга, гимн, песни, форма… Как и все коллаборационисты, присягали на верность врагу, — бандеровцы и казаки верили в победу Гитлера. Вот текст присяги казаков, и украинских и русских:
«Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду Вождю Новой Европы и Германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни до последней капли крови.
Все законы и приказания, от поставленных Вождем Германского народа Адольфа Гитлера начальников отданные, по всей силе и воле исполнять буду. В поле и крепостях, в окопах, на воде, на воздухе, на суше, в сражениях, стычках, разъездах, полетах, осадах и штурмах буду оказывать врагу храброе сопротивление и все буду делать, верно служа вместе с Германским воинством защите Новой Европы и родного моего войска от большевистского рабства и достижения полной победы над большевизмом и его союзниками.
Если узнаю о чем-нибудь, вредящем общему делу борьбы за свободу Европы и наших родных казачьих краев, не только заблаговременно о том объявлю, но всеми способами постараюсь отвратить и уничтожить зло.
Всякую вверенную мне тайну крепко буду хранить. Поставленным надо мною начальникам, как немецким, так и своим казачьим, во всем буду послушен и все буду делать по совести. От команды и полка, к которому принадлежу, ни в поле, ни в обозе, ни в гарнизоне, какая опасность мне ни угрожала бы, пока жив, отлучаться не буду и хотя и раненный следовать за ним буду и везде и во всем себя буду так вести и поступать, как то честному, верному, послушному, храброму и расторопному казаку надлежит. В нем да поможет мне Господь Бог Всемогущий.
В заключение сей клятвы целую Слова и Крест Спасителя Моего. Аминь».
Когда же был создан Главный штаб формирования казачьих войск на Украине (ГШФКВ), некий Н. Васильев в журнале «На казачьем посту» (1943. № 2) опубликовал посвящение этому штабу — гимн казачеству, воевавшему с РККА. Приведу только первый куплет и припев данного сочинения:
Станьте, казаки, под родные знамена!
Довольно вам, братцы, по миру бродить,
Готовьте коней, уздечки, стремена!
Жидовскую свору в России добить.
Припев (2 раза):
Донцы и кубанцы!
Терцы и уральцы!
Одной семьей дружней!
Марш на врага смелей!
Надо отметить, что, после того как в апреле 1942 года Гитлер лично разрешил использовать казачьи формирования, после тяжелого похмелья проигранной Московской битвы, произошла окончательная легализация всех казачьих частей, которая сняла с них всякие ограничения, предусмотренные нацистским руководством для большинства «туземных» формирований.
Однако для того чтобы немцы поверили казакам, нужны были аргументы со стороны военнослужащих и местных граждан, обиженных Советской властью. И они нашлись среди массы военнопленных, появившихся при тяжелом отступлении в начале войны. Сорок первый год подарил фюреру немало поленьев в костер его политического камина. Он стал постепенно привыкать к мысли, что воевать одной Германии, одному вермахту на таких просторах России значит затянуть войну, что было крайне невыгодно, и засеять костями своих солдат и офицеров эти бескрайние дали и потерпеть, в конце концов, поражение.
Ознакомительная версия.
