Владимир Григорьевич Орлов - Двойной агент. Записки русского контрразведчика

Я полагаю, что наши «сообщители» не совсем надеялись на Вас и Вам не доверяли, так как предполагали, что не на все приманки Вы пойдете. Поэтому они Вам подсунули вырезки из враждебной мне прессы только за период моего процесса во второй инстанции, не дав Вам для изучения материала печатного за период времени, когда дело мое слушалось в первой инстанции. А это был основной момент процесса, когда мирового судью еще не стесняли приказания Москвы, переданные через Министерство иностранных дел. Во второй инстанции делалось только то, чего требовала Москва. Ваши «сообщители» не дали Вам также и прессы периода времени третьей инстанции, а также, вероятно, не дали прессы немецкой национальной, а не масонской. Все это указывает на руководящую роль лиц из ГПУ, стоящего за спиной «сообщителей». Занятна также здесь роль и самого «Возрождения», которое отменно хорошо знало о всех периодах моего процесса с Москвой и не только не напомнило Вам об этом, но и скрыло от Вас мои протесты и документы, что я им немедленно послал.

Сообщаю Вам некоторые данные о себе. Я рязанец, у меня сотни и сотни лет в роду были монахи, священники, профессора Духовных Академий, и отец еще кончил Вологодскую Бурсу, хотя потом и оказался в Университете. Для меня все эти инородцы, сидящие в Кремле и правящие именем моим, то есть рязанца, моим же народом — враги, как враги их покровители за границей, с которыми и я, и мои дети, и внуки будем бороться до конца. Никакая сила меня не заставит молчать и сложить оружие.

Мне сейчас шестой десяток при их конце. Недавно меня освидетельствовали в Брюссельском Военном Госпитале (я военный инвалид, две трещины в черепе и дырка в животе от красноармейской пули) и мне определили 70 процентов потери трудоспособности и инвалидности. На руках у меня жена, у которой во время операции 16 лет тому назад вынули на 18 сантиметров позвонки и перерезали центральные двигательные нервы ног, рук и желудка, чем обрекли ее на полный паралич. Я сам сейчас за 10 франков в сутки работаю в ночном ресторане и мою там грязные тарелки по 12-14 часов. Домой прихожу с опухшими и разъеденными содой и горячей водой пальцами. У меня нет ни домов, ни автомобилей, что есть у моих обвинителей и их московских покровителей. Но я каждую минуту покоя и отдыха работаю над своими материалами по изобличению красных дипломатов в совершении уголовных преступлений. Сейчас уже у меня скопился огромной важности материал, который знает В. Л. Бурцев, знающий, в какой тяжелой материальной обстановке живу я и жил в Германии.

Пишу все это я Вам не в виде жалобы. Я ни на что не жалуюсь и меня ни Верховный Круг, ни Силлакт с их покровителями из Москвы не запугают. Я буду бороться для России и за Россию так же, как, вероятно, работаете и Вы, так как в Вашем лице я всегда видел такого же коренного русского активиста, как и я сам.

Искренно Вас уважающий,

Ваш покорнейший слуга.

ГАРФ, ф. 5802, оп. 1, я— 2268, л. 116—118.

Прошу меня уволить от моей должности и исключить из всех выше указанных Организаций.

Основания к тому:

Травля меня Москвой и ее агентами, вкрапленными в русские эмигрантские организации, вот уже 20 лет, спровоцированный в Берлине в 1929 году против меня Москвой процесс. Высылка меня Прусским Социал-демократическим правительством в угоду Советскому правительству из Пруссии. Клеветническая кампания, поднятая против меня в русской зарубежной прессе Семеновым и Амфитеатровым. Нежелание газет помещать мои протесты против выступлений агентов ГПУ, замаскированных третьими лицами, — все это сделало свое дело, и мое имя стало одиозным не только среди русского беженства, случайно попавшего за границу по экономическим причинам, но и среди политической эмиграции, умственные способности которой оказались не на достаточной высоте.

Бесконечные и глупейшие доносы на меня в Бельгийскую полицию с приложением статьи А. Амфитеатрова из «Возрождения», сводки о моей деятельности такого же характера в Бельгийские министерства, всевозможные ходящие по рукам пасквили и листовки, сочиняемые агентами ГПУ, спрятанными за спиной различных иностранных, якобы антибольшевистских организаций — все это не дает мне здесь, в Бельгии, вот уже семь лет, возможности работать где бы то ни было.

Все это мне известно как от Бельгийских властей, так и от представителей других иностранных государств.

Мало того.

Мои политические недоброжелатели, желая бить по мне и сводить со мною свои идеологические счеты, стремятся разрушить и те русские воинские организации, где я работал все эти семь лет как бесплатный юрисконсульт.

Не желая ни в коем случае причинять этим русским воинским организациям ни малейшего вреда и стремясь дать им возможность дальнейшего преуспевания, я принужден сложить с себя мои обязанности юрисконсульта и выйти из числа членов всех этих организаций.

Таким образом, у ГПУ и покрывающих его организаций и лиц будет отнят их главный козырь — мое пребывание в воинских организациях, и они будут лишены возможности продолжать свою вредительскую, провокаторскую и разлагательную работу среди военной эмиграции, под предлогом, что я состою юрисконсультом в этих организациях.

Мне кончается шестой десяток, здоровье мое все ухудшается, нервная система пришла в совершенную негодность, и я испытываю чувство глубочайшего отвращения по поводу необходимости занимать время этих организаций вопросами личного характера.

Из этого вовсе не следует, чтобы я, как и раньше совершенно бескорыстно, не помог своим юридическим советом и своими связями здесь, в Бельгии, среди адвокатуры, магистратуры и прокуратуры, но только в виде частного лица, а не юрисконсульта воинских организаций, не только обездоленному солдату или офицеру, но и каждому русскому эмигранту, поскольку он действительно нуждается в моей бесплатной юридической помощи.

Прапорщик Орлов

9 июля 1937 года

ГАРФ, ф. Р-5802, оп. 1, д. 2268.