Ознакомительная версия.
Петр Степанович посмотрел на сына растерянно, но бритву взял и побрился.
А на следующий день старшего сына Петра Степановича ждало новое письмо.
Дорогой сын, моё здоровье с каждым днем все ухудшается и ухудшается. А мне нужно обязательно побывать в тех местах, где можно исправить старую электробритву или купить новую. Я хотел это проделать так: занявшись бритвами, взять с собою электробритву и пойти с нею по Сумской или по Пушкинской улице, зайти в несколько бритвенных мастерских и попросить в них ознакомиться со старой бритвой, разобрать её и исправить, заплатив деньги в кассу, когда ремонт будет закончен. Если не сделают такой ремонт, то купи новую в мастерских бритвенных. На этом заканчиваю свою просьбу.
Извини за эту просьбу, но мне самому нельзя сделать иначе, так как состояние моего здоровья в плохом положении.
Твой папа.
Собираясь к врачу, Петр Степанович подготовил письменный доклад.
Доклад
врачу больного мужчины 92-летнего возраста,
для ознакомления с его состоянием теперь здоровья и принятия мер лечения этого больного
Фамилия, имя и отчество этого больного – К. Петр Степанович, родился в 1896 году в Валковском уезде Харьковской губернии.
Получив в больнице справку (смотрите копию ее), я эту справку сохранил, т. к. она может быть «фундаментом» для лечения и принятия мер для нового лечения, хотя уже прошло 5 лет ровно: я пробыл в больнице 18 суток: с 14/VII по 31/VII 1983 года.
5 лет, что я прожил после больницы (она называется «Харківська обласна клінічна лікарня», урологічний відділ), где мне сделали операцию, я, как будто бы, был вылеченный, но потом начали желудочные и мочевые дела мои ухудшаться и дошли до такого состояния, что теперь бывают «катастрофы»: то необходимо через каждые 1,5–2 часа в сутки освобождаться от мочи, от кала приходится через 4–5 суток освобождаться, или клизмой, или принимать, скажем, касторовое масло, или другие лекарства, употребляемые при таких болезнях. Теперь я дожил до катастрофических фактов. Моя жизнь сложилась так, что хочется умереть.
Вот поэтому и решил кратко описать мое состояние при встрече с вами. Если у вас будут еще вопросы, то это дело примет совсем медицинскую ясность. Поскольку мне 92 года, я не страдаю, ибо такой возраст является редкостью. Правда, несколько лет тому назад в литературе мне встретились такие факты: один англичанин родился не на своих островах, а где-то в Африке (в гористой местности), так он прожил 208 лет, а одна женщина, азербайджанка, прожила на Кавказе 197 лет. Но ведь это редкость. Я считаю, что 92 года прожить трудновато тоже.
Если у Вас найдутся подходящие предложения для продолжения моей жизни, то я буду Вам благодарен. Ведь люди редко проживают 100 лет, а я все-таки уже прожил 92 года и вступил в 93-й год.
Извините, что я написал такую длинную просьбу, но лучше получить от Вас подходящие предложения о поддержании моей жизни, если они у Вас найдутся, или прямо сказать мне: «Вы уже не особенно надейтесь на продолжение своей 92-летней жизни и особенно не переживайте».
Примечание: к этому докладу приложена копия «Справки».
Интересно, чем все это кончится.
Ученый агроном Петр Степанович К.
14-05-1988 г.
Судя по всему, возможности медицины помочь Петру Степановичу становились все более ограниченными. Об этом мы узнаем из письма, оставленного Петром Степановичем в кухне на столе, хотя адресовано оно было, конечно, не нам, а невестке Лиде.
Дорогая Лида,
За 93 года моей жизни я, впервые, вынужден написать такое письмо своей дочери – невестке, то есть тебе.
Дело в том, что в моем организме, в моем желудочно-мочевом отделе начали происходить изменения. Эти изменения: ночью, когда я сплю, вдруг, без моего сознания, выделяется моча, и я вынужден, когда проснусь, вытащить с постели простыню подвесить, чтобы она подсохла. Утром, когда простыня подсохнет, остается желтенькое пятно, довольно порядочного размера. Простыня эта уже высохшая, снова на вторую ночь мною используется, я снова под себя подстилаю эту простыню. И во вторую, третью ночь мною используется. И во вторую ночь, третью ночь эта простыня замачивается без моего сознания.
Я решил обратиться к тебе с просьбой: не менять этих простынь ежедневно, а можно пользоваться одной и той же в течение недели. Чтобы тебя в это дело не вмешивать, ты разреши мне самому прополаскивать в умывальнике помоченную простыню; до вечера пусть она просыхает на балконе, а когда я буду ложиться спать, то снова ее использовать, застилая постель. Если эта болезнь в моем организме перестанет существовать, то можно будет без полосканий использовать, как это было в течение 93 лет моей жизни.
Ты извини, дорогая невестка, меня за это письмо, но я хотел бы, чтобы я сам включился в эту мойку простынь. Разреши мне, чтобы не ты занималась этим деликатным случаем в моей жизни, а я сам.
Еще прошу тебя, не знакомить моего сына с этим письмом, так как его оно может расстроить, и у него будут только лишние переживания. Без этого можно обойтись.
Извини меня еще раз за это письмо, так как оно за 93 года моей жизни пишется впервые, а я хочу, чтобы такие письма не повторялись.
Прошу тебя очень не переживать. Извини…
Петр Степанович, твой отец-свекор.
После продажи дома в Задонецке Петр Степанович все деньги – порядочную сумму – положил на сберкнижку. Когда переехал в Харьков, показал сберкнижку старшему сыну.
– С той истории со вкладами в золочевскую сберкассу я им не очень доверяю. Но не держать же такую сумму дома под подушкой! Времена сейчас поспокойнее, чем тогда, войны, вроде, не предвидится, – как ты считаешь? Ты только узнай, как сделать, чтобы перевести вклад из задонецкой сберкассы в Харьков. Не стану же я всякий раз ездить в Задонецк, когда деньги понадобятся.
Деньги, лежавшие на сберкнижке, казались Петру Степановичу очень значительными, впервые в жизни он чувствовал себя богатым человеком. Впрочем, тратить свои деньги почем зря Петр Степанович все равно не собирался. Держал на черный день. Давно ушел Петр Степанович из родительского дома, с тех пор никогда не нахлебничал у кого-то, всегда был сам себе хозяин. И теперь жить у старшего сына ему было как-то непривычно, неловко, стеснительно. Невестка Лида была хорошая женщина, не всякому такая невестка попадается, но и ей может надоесть кормить его и обстирывать при его-то постыдной болезни. Так если уже совсем он им станет в тягость, рассуждал Петр Степанович, у него есть деньги, он снимет себе где-нибудь комнату и будет доживать в ней свой век самостоятельно.
Ознакомительная версия.
