Ознакомительная версия.
– Немцы под Кременчугом собрали сильную ударную группировку, могут ударить во фланг. А он.
– Ничего! Наступление нужно продолжать!
– Так и с кукурузой. Ему говорят: «У нас технология полностью механизированная, настроена на пшеницу, дающую в наших краях урожай не меньше чем кукуруза. А для кукурузы нет ни техники, ни химикатов, ни людей, для ручной уборки». А он.
– Ничего! Посевы расширять! На уборку бросим студентов!
У нас, в тот период, первым секретарем обкома был Владимир Владимирович Скрябин. Так Никита Сергеевич смог его сломать и тот засеял всю область кукурузой. Результаты, конечно, были плачевны. Часть полей так и ушла под снег.
Вот тогда мы, с твоим Отцом, результаты обследования и отправили в ЦК, что вызвало у Никиты Сергеевича крайнее раздражение.
Ещё и сейчас многие спорят на эту тему, подменяя вопрос о неподготовленности кукурузной компании в те годы, вопросом о качествах кукурузы как культуры. Кстати, качества кукурузы как культуры отмечались ещё на пленумах ЦК и в 46-м и в 47 году, и предусматривалось расширение её посевов, так, что сама идея была не новой. Но тогда такое увеличение предусматривалось по мере его технического, материального и научного обеспечения, и, конечно, без навала и перегибов.
– Встретился я с Леонидом Ильичом, уже потом, после того как он на 19-м съезде в 52-м году был избран членом ЦК. И даже гораздо позже, когда он был секретарем ЦК и Генсеком. Встретился если не по несчастью, то по неприятности уже точно, – говорил Петр Савельевич, – блеснув на солнце своим бритым черепом, который вовсе не уродовал его, а, наоборот, делал величественным, похожим на одного из командующих танковых войск.
– Ты же знаешь мою дочь Жанну. Так вот, когда её муж генерал авиации погиб на учениях «Днепр», она осталась без квартиры в Москве. Старую квартиру они уже сдали, а новую он еще не успел получить и погиб. А это дело, после его смерти, так и затерли по инстанциям.
– Я добился у Леонида Ильича приема, встретил он меня как старого друга, радужно. Вопрос решил сразу. Справедливость восстановил мгновенно. Все расспрашивал про заводы, про город. Всё спрашивал, как там Николай, пусть всё опишет, он же вел записи, как там все наши, как те с кем он воевал. Не знаю как сейчас, разные слухи ходят, тогда он сохранял присущую ему открытость и добродушность.
Тут я не удержался, вмешался в его рассказ и задал мучавший меня вопрос о культе личности, что это такое и был ли он. А главное, я поинтересовался:
– Вы тогда общались с руководством на довольно высоком уровне, и сами приводили стихи:
Я, помню, как горели эшелоны.
И черный мессер падал на толпу.
И, выпрыгнув в окно, горящего вагона,
Все люди обращались не к богу,
А к НЕМУ!
А что это – может это, и есть культ личности? Что вы тогда думали?
Петр Савельевич, остановился, задумавшись над моим неожиданным вопросом, набрал воздух в легкие и заговорил низким тяжелым голосом:
– Начиная с 44-го года, после того, как Сталин восстановил все церковные институты в 43-м году и практически создал церковь, такой, какой она есть сегодня. В крайнем случае, всё это было сделано не без его ведения и даже с его участия. В православной среде начали распространяться слухи о святости И.В, Сталина. И даже поговаривали о том, что архиепископ предложил возвести его в ранг святого защитника земли Русской, как Александра Невского или Дмитрия Донского и тогда этот слух многие поддерживали. Но мы, как партийные работники отвергли это, конечно, не без консультаций с центром. И говорили, что сам Сталин выступил резко против всякого обожествления. И мы полностью отбросили все разговоры на эту тему. И эти слухи вскоре прекратились. И немного подумав, он продолжил:
– Поэтому я с полной уверенностью могу сказать, что никакого культа личности не было! Да и Леонид Ильич, когда пришел к власти, прекратил, до некоторой степени, эту антисталинскую пропаганду под названием: «Борьба с культом личности». А относились мы тогда к этим усилиям Хрущева Н.С. с ухмылкой, как к очередной блажи Никиты Сергеевича.
– Но, конечно, в те тяжелые годы, когда каждый стоял перед гранью уничтожения, образное православное подсознание, которое всё равно оставалось, даже у неверующих людей, и не могло исчезнуть за такой короткий срок и требовало образного воплощения в лике вождя. Но с полной уверенностью ещё раз могу сказать, что партия, да и мы сами отбросили, какое либо обожествление личности.
Но эти разговоры были уже потом, через много лет, а тогда отгремели праздничные торжества, уехал Леонид Ильич, а впереди остались новые заботы и новые пуски.
Работа над реализацией четвертого пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства СССР, на 1946–1950 годы, продолжалась. Кстати, существенную лепту в становление и развитие этого плана внес Вознесенский Н.А., с которым и в дальнейшем продолжалось сотрудничество. Эта работа не могла остановиться на достигнутом уровне и, естественно, продолжалась не менее самоотверженно, правда, уже по отработанной технологии организации производства.
Уже несколько позднее многие стали считать, что стратегом экономической победы над фашизмом был Вознесенский. Так они считали на основе того, что он зачастую спорил с И.В. Сталиным.
– Но, наверное, не в спорах дело, когда Николай Алексеевич был иногда и амбициозен, и высокомерен, а в тех идеях, которые воспринимались не только партийным аппаратом, и не столько им, сколько народными массами, а в особенности рабочим классом, который, в то время, был ключевым звеном этого восстановления.
И здесь, можно с уверенностью сказать, исходя из всего анализа ситуации за тот период, конечно, главенствующую роль играли, пусть коротко и сжато – зато емко высказанные, но все-таки, идеи И.В. Сталина. Он, как политик, тоньше чувствовал настроения момента, и выдвигал идеи, которые воспринимались народом! Воспринимались массами! Воспринимались рабочим классом! И конечно, как вспоминал Отец, – все наши экономические знания и теории, основывались на идеях и теориях, высказанных ранее и В.И. Лениным, и И.В. Сталиным.
Основой моих знаний, – ещё раз с уверенностью повторял Отец, – стала работа И.В. Сталина: «Новая обстановка и новые задачи хозяйственного строительства». – Которые он высказал в речи на совещании хозяйственников ещё 23 июля 1931 года, да и другие речи, и отчетные выступления, на съездах и конференциях.
Конечно, все эти воспоминания и суждения были гораздо позже, когда их отшлифовало время, но зародились они тогда, и сопутствовали и жизни Отца, и моей жизни, вплоть до перестройки и реформ, когда одним из грехов социалистической системы оплаты труда её критики стали считать всеобщую уравниловку.
Ознакомительная версия.
