Здесь следует отметить, что когда противнику путем сосредоточения сил удается приостановить продвижение наших наступающих войск, то он обычно достигает этого за счет ослабления своей обороны на других участках фронта. В данном случае, если даже прорыв пришлось бы начинать с первоначально планируемых рубежей, было очевидно, что раз противник держит крупные силы у Кана, то на правом фланге у него будет их меньше, чтобы противодействовать наступлению американцев. Это действительно было благоприятным обстоятельством, но надо было учесть тяжелые условия местности на этом направлении. Все эти вопросы постоянно обсуждались с Брэдли и Монтгомери; последний все еще продолжал координировать действия наземных сил, запрудивших плацдарм.
К 30 июня Монтгомери, очевидно, пришел к убеждению, которого я и Брэдли придерживались уже давно, что прорыв придется осуществлять на более ограниченном участке фронта. В его директиве от этого числа ясно говорилось, что английская 2-я армия на левом фланге будет продолжать свои атаки, чтобы сковать там как можно больше сил противника, в то время как американским войскам, захватившим Шербур за несколько дней до этого, следует начать наступление в южном направлении с целью окончательного прорыва на правом фланге. С этого момента такой план боевых действий уже не изменился, и хотя характер местности и сопротивление противника в сочетании с плохой погодой задерживали начало решительного наступления до 25 июля, этот период был использован для улучшения своих исходных позиций и наращивания необходимых резервов для решительного прорыва.
Такое решение, разумеется, возлагало на американские войска более затруднительную задачу, чем предполагалось вначале. Однако Брэдли хорошо понимал сложившуюся в тот период обстановку и еще 20 июня высказал мне свое убеждение, что прорыв на правом фланге следует предпринять из района Сен-Ло, а не южнее, как раньше планировалось. Он воспринял новую задачу с обычной для него невозмутимостью и по-деловому приступил к ее подготовке. Во всех частях он ограничил расход боеприпасов, менял по очереди подразделения на переднем крае и постоянно держал свои войска и службы тыла в состоянии готовности нанести внезапный и мощный удар, как только представится благоприятная возможность.
Проблема прорыва вражеской обороны американскими войсками осложнялась наличием большого количества мощных живых изгородей. В этом регионе все поля в течение прошлых столетий были разбиты на мелкие участки, каждый из которых огражден густой и мощной изгородью из деревьев и кустарников, которые обычно растут на земляной насыпи от трех до четырех футов высотой. Иногда эти изгороди и земляные насыпи двойные, располагаются рядом, образуя готовые окопы и обеспечивая почти полную безопасность находящимся в них обороняющимся солдатам. Почти за каждой такой насыпью были скрытые пулеметы или оборонялись небольшие боевые группы, которые вели убийственный огонь по нашей пехоте, когда она поднималась в атаку.
В таких условиях танки оказались почти беспомощными. Пытаясь преодолеть такую насыпь, танк поднимался на нее почти под вертикальным углом, тем самым подставляя свое незащищенное брюхо под огонь бронебойных снарядов. В столь же трудном положении оказывалась артиллерия, которая не могла уничтожать противника, укрытого за этими препятствиями, а орудийные расчеты были бессильны даже защитить самих себя.
Американский сержант по фамилии Кулен нашел простое решение этой проблемы, которое вернуло танку его эффективность и резко подняло настроение в армии. Он предложил приваривать впереди танка два мощных стальных ножа, которые срезали бы земляную насыпь, вместе с растительностью. Это позволяло танку не только спокойно преодолевать препятствие, ведя одновременно огонь из пушки, но и в течение некоторого времени использовать срезанный грунт с растительностью в качестве естественной маскировки.
Как только этот сержант продемонстрировал изобретение своему капитану, об этом было немедленно доложено генералу Уолтеру Робертсону, командиру 2-й дивизии. Он, в свою очередь, показал это новшество генералу Брэдли, который тут же поставил задачу оснастить максимальное количество танков этими ножами для предстоящих боев. Любопытно отметить, что нашим солдатам принес неимоверное удовлетворение тот факт, что материал для изготовления этих ножей был вырезан из стальных конструкций немецких оборонительных сооружений, столь обильно расставленных вдоль побережья Нормандии, чтобы предотвратить нашу высадку.
Однако наши танки еще не имели этого приспособления, когда 1-я армия начала утомительное продвижение на юг, чтобы выйти на более или менее выгодные исходные рубежи для крупного наступления. Было трудно получить какую-либо реальную картину боев в этом районе. Я в сопровождении нескольких командиров прибыл на передовой наблюдательный пункт, размещенный на холме, примерно на сто футов возвышавшемся над окружавшими его живыми изгородями. Однако видимость была настолько ограничена, что я отправился в авиационную часть, чтобы на истребителе пролететь вдоль фронта с целью получить ясное представление о положении на переднем крае. К сожалению, даже с высоты нескольких тысяч футов не очень многое можно было увидеть. Как и ожидалось, в таких условиях артиллерия, за исключением дальнобойной, ведущей беспокоящий огонь, оказалась мало полезной. Это были упорные кровопролитные бои, и каждая дивизия приобрела богатый боевой опыт.
Ко 2 июля 1944 года мы высадили в Нормандии около миллиона человек, в том числе 13 американских, 11 английских и 1 канадскую дивизии. За этот же период мы выгрузили на берег 566 648 тонн грузов и 171532 автомашины. Это была очень тяжелая и изматывающая работа, но она окупилась сторицей, когда мы, наконец, подготовились к нанесению удара по противнику всей мощью. За эти первые три недели мы захватили 41 тыс. пленных. Наши потери составили 60771 человек, из них 8975 убитыми.
Во время боев на плацдарме особое развитие получило использование авиации для непосредственной поддержки боевых действий пехоты. Было важно, чтобы высшее командование ясно понимало взаимосвязь между бомбардировкой стратегических объектов Германии и оказанием авиационной поддержки сухопутным войскам, если мы хотели эффективно действовать ради достижения единой общей цели. Когда среди авиационных командиров появилось такое понимание, то первоначальное нежелание таких специалистов ВВС, как главный маршал авиации Харрис, командующий английской бомбардировочной авиацией, и генерал Дулиттл, командующий 8-й воздушной армией США, использовать их соединения против так называемых тактических целей полностью исчезло. К тому времени, когда был осуществлен прорыв, срочное вмешательство всей бомбардировочной авиации в ход наземного сражения было воспринято почти как само собой разумеющееся дело.
