– Так они летят, а не падают!
Но во время падения Анатолий смотрел вниз, на громадную, и чем ближе к земле всё увеличивающуюся толпу, и появилось неприятное ощущение от приближения тысяч голов, на которые ты падаешь. Когда открылся парашют, то дым от шашки, поднимаясь вверх забивал дыхание и застилал глаза. Шашка должна гореть две минуты, а падали они всего тридцать секунд. Её можно было сбросить вниз, но подумалось, что она может упасть на головы людей. Тогда Анатолий вытянул ногу с шашкой вперёд, и дым пошёл мимо лица под купол, оттуда он красиво выходил вверх через его кромку и особенно много его выходило через щель, оставляя дымный след как тропинку, по которой спускается парашют.
Анатолию удалось приземлиться в крест, а Юра приземлялся в разбегающуюся в стороны от него толпу и смеялся, вспоминая, как бежал в сторону инвалид, прыгая на костылях. Отяна этот смех резанул по сердцу, и вспомнил он его через много лет, когда его товарищ,
Лёва Казимиров, летавший во время войны лётчиком на знаменитых штурмовиках ИЛ-2, рассказывал, как они вместо немецкого штаба накрыли ракетами наш госпиталь, и как раненные прыгали на костылях, удирая в лес. Лев тоже смеялся и жестами показывал, как прыгали красноармейцы. Горький смех, но солдаты, прошедшие войну, и не такое могли рассказать. А смех является своеобразной психологической защитой от того, чтобы не сойти с ума от таких воспоминаний. Ведь и через сорок и пятьдесят лет после войны, лежали в госпиталях солдаты, продолжавшие воевать. И видимо поток постоянно воюющих людей в России долго не иссякнет, если потом был Афганистан, сейчас
Чечня. И никто не знает, что будет завтра. Горько и страшно всё это.
На несколько дней в Фергану съехались на сборы начальники ПДС дивизий. Они должны были осваивать различную парашютно-десантную технику, которой становилось всё больше. Прилетел и полковник
Щербаков. Он обрадовался встретив своих ребят и пообещал, что ещё с ними пообщается ближе.
Сборная СССР заканчивала на несколько дней раньше сборы, и Лисов решил провести встречу обеих сборных и начальников ПДС в горах.
Кто-то из ребят предложил заехать в город Маргелан, который находится рядом с Ферганой, и купить там баранов и нанять человека для приготовления шашлыков. Ребята-десантники посоветовались, что нужно всего набрать в расчёте и на сборную Союза, так как денег те не получали, а получат только по прибытию в Москву.
Заехали в Маргелан, базар в котором самый большой в Ферганской долине, купили вина, водки, двух баранов, всего по 50 рублей каждый, и их хозяина с посудой и шашлычницами за ту же сумму. Машины поехали в горы. Остановились у дивного места возле горной речки. Там же росло несколько деревьев, дающих тень. Река неслась вниз, обтекая большие камни, пенилась, делая в грунте промоины и образуя озерца в несколько квадратных метров. Было жарко, но не душно. Горный воздух, немного подвижный вдоль реки, и сама холодная река освежали всё вокруг. Кто-то из ребят окунулся в реке, но выскочил из неё, как ошпаренный кипятком, такая вода была холодная.
Узбек зарезал обоих баранов и сварил суп из мяса, непригодного для шашлыков Суп назывался "шурпа" и был необыкновенно вкусен.
Приняли немного спиртного, развеселились. У Сергея Гетманова в руках оказалась гитара, но пения не получилось Не то мало выпили, не то горы днём и разреженный воздух к пению не располагали, а возможно и то и другое и что-то третье.
Анатолий увидел, что девушки стесняются, взял несколько шашлыков и бутылку вина, позвал Иру Соловьёву, её подружку, тоже свердловчанку, симпатичную женщину, привлекающую мужские взгляды фигурой, похожей на виолончель, и ещё кого-то и стал их угощать.
Девчата повеселели. На сборах многие из ребят не то, чтобы подружились, а стали ближе, роднее. Вообще у парашютистов в те времена были довольно крепкие дружеские связи. Наверное, сам спорт накладывает характер на взаимоотношения. Судя по фильмам, альпинизм ещё больше сближает людей.
Когда Анатолий подошёл к шашлычнице, то там стола очередь из четырёх-пяти человек. Ближе всех стоял Валя Кудреватых, ожидающий для себя и ребят шесть почти готовых шашлыков. В этот момент подошёл один из полковников, сгрёб шашлыки и понёс своим коллегам, сидящим поодаль в сторонке. Полковник Щербаков, как будто негромко, но в наступившей неловкой тишине все его слышали, сказал:
– Ты чего делаешь? Неудобно.
– А! Солдаты подождут.
– Здесь, на отдыхе, нет солдат и полковников. Отнеси назад, я их есть не буду.
– Если такой добренький, Виктор, сам отнеси.
Щербаков взял шашлыки, отнёс их назад, отдал Кудреватых со словами:
– Извините ребята, и пошёл к другой кучке офицеров, налил себе полный стакан водки и выпил залпом.
Генерал Лисов, наверное, видел и слышал безобразную сцену, подозвал к себе того полковника, велел ему взять машину и удалиться.
До ребят только донеслись его последние слова:
– В любой обстановке нужно оставаться человеком.
Сборная страны по требованию Сторчиенко начала со всеми прощаться. У них был вызван самолёт для отлёта в Москву. Через несколько минут они уехали.
В горах пьянка только начала разгораться и Анатолий, боясь перебрать, взял с собой бутылку водки, желая её подарить на дорогу, отъехавшей сборной, сел на машину с Арой и помчался в Фергану.
Подъезжая к аэродрому, он увидел, что они заканчивают посадку в
ИЛ-14 и сказал водителю, чтобы он ехал напрямую через кювет. Машина подпрыгнула, Анатолий ударился головой обо что-то железное, пробил кровеносный сосуд, и по лицу пошла кровь. Приложив к кровотоку носовой платок он поднялся по трапу и своим видом напугал стоявших у двери. Затем вручил бутылку Сергею Киселёву и поехал в штаб дивизии, где они жили.
На этом день не закончился. Анатолий решил быстрее вывести хмель, скупавшись в бассейне, который был в дивизии. Он залез на двенадцатиметровую вышку, с которой никогда не прыгал, и прыгнул в бассейн. Прохлада воды и прыжок отрезвили его. Анатолий сел на край бассейна и думал о том, что его окровавленный вид запомнится многим и было немного стыдно перед самим собой и одновременно смешно.
На следующее утро прыжки отменили, так как многие были не в форме. Анатолий, поднявшись с постели, пошёл в туалет, находящийся за углом штаба. Подходя к туалету он услышал характерный звук пролетающей пули. Но он чем-то отличался от слышанного им свиста пуль, когда они попали во время немецкой оккупации под пулемётный обстрел на огороде за городом в районе Злодейской балки. То был звук
"фюйть", а сейчас только "фю…" Звука выстрела он не слышал.
Анатолий остановился из любопытства, ещё не сознавая опасность ему грозящую. Вдруг он опять услышал такой же звук и звук негромкий удара о стену туалета, выложенного из шлакоблоков. От стены отошло маленькое облачко пыли, а на земле лежала сплющенная свинцовая малокалиберная пуля. Анатолий поднял её. Она была ещё горячей.
