Елена Грицак - Парки и дворцы Берлина и Потсдама

Ознакомительная версия.

Однажды журналист лондонской «Таймс», анализируя политику немецких государств, заметил: «Бесполезно искать глубокий смысл там, где существует лишь педантизм. Столь же напрасным будет доискиваться у немцев ясной цели в том, что является их желанием воплотить какую-то призрачную идею. Если бы их правители были практичными государственными деятелями, а не педантами и софистами, можно было бы предположить наличие дальних целей. Однако, зная, что они такие, мы видим в их поведении только очередной пример слабости и своенравия, которые принесли немало бед народу». Автор этой несправедливой статьи совершенно прав только в одном – немцы не похожи ни на кого, кроме немцев, и так же и их удивительная столица несхожа с другими европейскими городами.

В отличие от самой Германии Берлин всегда оставался городом, жить в котором было удобно и приятно. Монархи заботились о его безопасности, архитекторы возводили красивые здания, скульпторы и художники придавали эффектный вид прямым широким улицам, промышленники обеспечивали работой миллионы жителей. Тем не менее иное отношение тоже имело место и, несмотря на кратковременность, сильно повлияло на облик Берлина. Трудно поверить, что разумные, бережливые, далеко не богатые немцы иногда безжалостно уничтожали то, что с таким трудом и любовью к родному краю возводили их предки.

Панорама современного Берлина

Даже один раз посетив Берлин, трудно не согласиться со словами Гёте, что «немцы усложняют все себе и другим». В самом деле, слишком часто здесь торжествовала злая воля, заставлявшая город делиться на разные части, объединяться и разделялся вновь затем, чтобы стать колоссальным мегаполисом, где, впрочем, одинаково блаженствовали те, кто зарабатывал миллионы, и те, кто рассчитывал только на благотворительность. Иностранная интеллигенция порой признается в бессилии понять немецкий образ жизни и так же теряются гости Берлина, впервые оказавшись в городе, слишком непохожем на европейскую столицу. Все, что привычно для каждого городского жителя, здесь становится странным, особенно в свете знаменитого немецкого педантизма. Вопреки утверждению лондонского журналиста, эта похвальная черта характера не создавала, а, напротив, помогала преодолевать беды, которые так и не смогли увести немцев с пути к светлому будущему, теперь переставшему быть призрачной мечтой.

Внешне Берлин производит впечатление молодого и очень современного города. Футуристическая архитектура, широкие, никогда не пустующие магистрали, площади, которые трудно охватить взглядом – теперь германская столица выглядит иллюстрацией к фантастическому роману. Тем не менее возраст ее приближается к тысяче лет, хотя свидетельством тому являются только легенды. Несмотря на самые тщательные изыскания, ученые до сих пор не могут назвать имена основателей этого необыкновенного города и даже не знают, откуда происходит его, казалось бы, простое название.

Захватив внушительную часть Германии, римские легионы так и не смогли утвердиться в северо-восточной ее стороне, отчего та веками оставалась во власти кочевых племен, прежде всего свебов и семнонов. В VIII веке по направлению к западу настойчиво продвигались славяне, которым удалось задержаться на варварской земле вплоть до Крестовых походов. Спустя четыре столетия, бросив клич «Drang nach Osten», германцы мощным натиском отогнали славян за Одер и спокойно зажили в мелких графствах, объединенных в марку под крылом Священной Римской империи. Одним из маркграфов был Альберт Медведь из рода Асканиев, присмотревший себе хорошее местечко у брода через реку Шпрее.

Замок с небольшим поселением появился на пересечении торговых путей, там, где купцам приходилось останавливать караваны и разгружаться, чтобы переправиться через поток, довольно широкий на этом участке. Прежде чем спустить тюки в лодку, каждый негоциант платил пошлину графу, а тот жертвовал часть денег на благоденствие жителей Мюлендамма, как поначалу назывался городок близ переправы. Жилище графа защищали толстые стены, глубокие воды Шпрее и Шлоссбрюке (от нем. Schlossbrucke – «замковый мост»), сложенный из бревен, а затем оборудованный разводным механизмом для защиты от нападений извне.

Поселение разрасталось и за несколько веков существования разбилось на два города, раскинувшихся по обеим сторонам реки. Западный берег, вернее, остров между двумя рукавами Шпрее, заселяли рыбаки, назвавшие свой город Кёльн (впоследствии Старый Кёльн). Здешняя церковь была посвящена святому Петру, который защищал всех, кто, как и он в молодости, зарабатывал на жизнь рыбной ловлей. На восточном берегу находился Берлин (впоследствии Старый Берлин) с графским замком, рыночной площадью, купеческими кварталами, рядами нарядных особняков и богатыми прихожанами церкви Святого Николая, покровителя торговцев.

Большинство авторов популярной литературы связывают название германской столицы с великим множеством медведей, раньше и вправду обитавших в окрестных лесах. Научного подтверждения подобные заявления не получили, поскольку этот представитель лесной братии не мог чувствовать себя вольготно среди болот и заливных лугов. По мнению лингвистов, немецкое слово «Берлин» является производным от древнеславянского «берл», означающего не лохматого зверя, а всего лишь «топь, болото».

Реконструкция средневековой застройки в одном из районов Берлина

Так или иначе, но в эпоху раннего Средневековья оба селения процветали, во многом благодаря выгодному географическому положению, а также миру, достигнутому маркграфами из рода Асканиев. Хороший доход приносила торговля, а продавали здесь все, что давала местная природа и привозили купцы: зерно, древесину, рыбу, русские меха, восточные благовония, пряности. Через берлинские склады проходили все товары, направлявшиеся в приморский Гамбург, благодаря чему крепость на Шпрее превратилась в торговый центр, позже вошедший в знаменитую Ганзейскую лигу.

Союз городов не препятствовал их автономии, но все же борьба за всевозможные вольности – право чеканки монет, суда, защиты евреев – неуклонно вела к сближению, и таковое наступило в 1307 году, когда Кёльн присоединился к Берлину. При Асканиях они развивались как типичные средневековые города. Помимо бюргерства, сформировавшегося из купеческой и ремесленной знати, их население составляли так называемые пришлые люди, то есть евреи, а также те, кто, отбившись от караванов, не захотел покидать этот сказочный край. Жители вольного Берлина пользовались привилегиями, включавшими право формирования гильдий, сбора налогов с заезжих купцов, чеканки собственной монеты, и, конечно, самоуправления без вмешательства графа. Войти в совет старейшин мог каждый горожанин (нем. Burger), но преимущество все-таки имели дворяне.

Мирное развитие Берлина закончилось со смертью Вальдемара Аскания – последнего потомка славного «медвежьего» рода. Оставшись без мудрого и уважаемого правителя, город был втянут в борьбу императора Людвига Баварского с папой римским. Причиной духовных баталий послужил пришедший из Франции антиклерикализм, который нередко принимал яростные формы, подчас доходя до погромов. Достаточно вспомнить убийство и сожжение чернью настоятеля Николая в 1324 году. Равнодушные к духовным идеям воспользовались слабостью марки: отсутствие крепкой власти позволяло безнаказанно грабить странствующих торговцев, нападать на беззащитные деревни, а нередко и на достаточно защищенные города, даже такие большие, как Берлин. Средневековые хроники упоминают о рыцаре-разбойнике Эрике Фальке из Шлосс-Саармунда, который однажды устроил рейд на поселения Шпрее и после грабежа сжег многие из них. Вскоре армию знатных грабителей пополнили феодалы из Померании и мелкопоместные бароны во главе с Иоганном фон Квицовом, донимавшие мирных обывателей набегами своих отрядов. Почти не встречая сопротивления, германские робин гуды сделали опасной любую вылазку за пределы крепостной стены, что не могло не повлиять на торговлю, порой застывавшую на несколько лет.

Тогда вряд ли хотя бы один берлинский бюргер ложился спать без мольбы о сильной руке, которая помогла бы восстановить законность в государстве и заодно избавить город от грабежей. Молитвы были услышаны в 1411 году, когда император назначил наместником марки бургграфа Фридриха Нюрнбергского. Молодой, невероятно деятельный правитель добился от берлинцев снаряжения отрядов, получил провиант и боеприпасы, причем ради благого дела те не пожалели церковных колоколов, снятых и переплавленных на пушечные ядра. Вызвав Иоганна фон Квицова на сражение в открытом поле, он разгромил войско разбойников, а затем направил пушки на их гнезда, сравняв с землей 40 крепостей и множество небольших укрепленных пунктов. Активность бургграфа была замечена и вознаграждена присвоением титула имперского курфюрста (нем. Kurfurst – «князь-избиратель»), то есть правителя, наделенного правом избирать императора Священной Римской империи. Таким образом, Фридрих Нюрнбергский стал первым представителем дома Гогенцоллернов, чью родословную продолжил король Пруссии, а завершил кайзер Германии.

Ознакомительная версия.