Жан Эффель
Сотворение мира. Растения и животные. Вып. 2
На протяжении почти полувекового творческого пути знаменитого французского графика Жана Эффеля в его сатирических рисунках были отражены все основные события современной истории, прошли политические, общественные и культурные деятели самых различных направлений и рангов, но главным героем его творчества всегда был простой трудящийся человек, сохраняющий веру в жизнь, в демократические идеалы, в торжество мира, свободы и справедливости. Прогрессивные убеждения автора легли в основу идейной концепции и многотомного цикла рисунков, объединенных одним сюжетом — сотворением мира. Структурно соответствующий первой главе Книги Бытия, альбом проникнут верой в здравый смысл современного человека, способного трезво оценить наивные, путаные библейские положения. В лучших традициях французской сатиры Эффель вновь утверждает юмор в его атеистических правах.
Цитаты из Библии часто встречаются в подписях к рисункам «Сотворения мира», иногда отдельные ветхозаветные выражения вкладываются в уста действующих лиц. Контраст между патетикой библейских изречений и прозаизмами современной речи, так же как контраст между библейскими ситуациями и бытовизмом в жанровых сценках, — вот основа юмора всего произведения в целом. Повествуя о создании Богом-творцом земли, воды, звезд, небес, растений, животных и людей, художник сталкивает застывшую метафизичность религиозных взглядов с данными науки. Закон Архимеда, закон сообщающихся сосудов, различные химические реакции изображаются через конкретные предметы и ситуации, причем комизм часто усиливается употреблением в подписях научной и профессиональной терминологии. Прекрасным поводом для шутки служит религиозная мистика. Со словами: «Да будет свет!» Бог достает из кармана зажигалку, которая, как это часто бывает, срабатывает не сразу; переводя дух, он создает ветер; травяной, ковер для газона ткет на ткацком станке. В примитивных строительных приемах творца и ангелочков видны аналогии с ультрасовременными достижениями технического прогресса. Многие эпизоды жизни Адама и Евы в раю рассматриваются как бы сквозь призму жилищного кризиса в современной Франции. Повествуя об обучении Адама житейским навыкам, Эффель высмеивает буржуазные предрассудки во взглядах на то, как следует воспитывать детей в семье. В серии блещущих остроумием рисунков изображается в деталях устроенная Чертом рекламная кампания, имеющая целью соблазнить Еву съесть яблоко. Расклеиваются плакаты, устраиваются бесплатные дегустации, рекламные процессии и радиопередачи. Бог помешать не в силах, напрасно он расставляет вокруг яблони запрещающие знаки.
Мысль и смех — давние друзья свободы и враги всевозможных суеверий и предрассудков. В то же время мягкий и лиричный юмор автора не оскорбляет религиозных чувств. Хотя рисунки и подшучивают над верой в святость такой книги, как Библия, показывают ненаучность и несостоятельность религиозных взглядов на человека и окружающий мир, религиозные предрассудки рассматриваются Эффелем не как проявления тупого невежества, а как детские заблуждения человечества. «Я хотел создать веселую, здоровую и оптимистическую книгу в защиту материализма; абсурдный способ, при помощи которого бог создал Адама, кажется несомненно правдивым доказательством «абсурдности» эволюционизма, — пишет Ж. Эффель в предисловии. — Мой бог, конечно, не величественный бог катехизиса. Он чрезвычайно дружелюбен и неагрессивен, он — двоюродный брат Деда Мороза, друг детей». Бог является главным положительным героем книги, но отнюдь не потому, что такое место он занимает в священном писании. Просто эффелевский Бог, труженик и работяга, с большим наслаждением занимающийся созданием мира, обладает теми положительными качествами, которые, переходя порой в некоторые недостатки характера и поведения, складываются в симпатичный портрет веселого, трудолюбивого, суетливого, находчивого дедушки-хлопотуна. Он не сердится на проказливых ангелят, если они ошибаются в выполнении поручений, и хотя, естественно, сам он против богохульства (против сотворения снежного Деда Мороза — карикатуры на самого себя, или обезьяны — карикатуры на человека), но никого за это не наказывает. Своей работой он очень доволен, однако ему мало того, что каждое его творение радует его самого, он работает «на публику», ему нужен восторг зрителей; свои божественные способности он демонстрирует с ребяческим самодовольством: то как фокусник, извлекая кролика из цилиндра, то показывая Адаму свой сад, где все — «ручной работы». Чувствительный к похвалам и к подхалимству (зная это, ангелочки специально делают для него божью коровку и бессмертник), он с наигранной скромностью говорит восхищенному ангельскому сонму: «Я доволен тем, что сделал… В следующий раз постараюсь сделать лучше…».
Жан Эффель, рис. Грамбэра
Образ Черта, антитезы Бога, решен в том же образном ключе, он снижен с образа грозного Сатаны, перед которым трепещет человеческий род, до уровня мелкого пакостника, подсыпающего соль в созданное море, засевающего поле сорняками, вшивающего Адаму аппендикс, подслушивающего и подглядывающего за всем. Ловелас и греховодник иногда попадает впросак, просчитываясь в своих кознях. Легкая примесь положительных качеств, в особенности наивной доверчивости, делает его тип не только жизненно вероятным и человечным, но по-своему симпатичным. Хоть он и противник Бога, но трудно его назвать в полную силу отрицательным героем. Бог торжествует над Чертом — должно же добро побеждать! — но это тоже происходит в будничных, житейских масштабах. Заставая Черта на месте преступления, Бог выгоняет его, причем Черт уходит с независимым видом; Бог ставит на пути Черта различные преграды, стремясь помешать его плутням, словом, ведет с ним ежедневную борьбу по пустякам. Черт иногда изобретательней Бога, в частности завершается же успехом его рекламная кампания по пропаганде запретного плода! Бог бросается за ним в погоню, напоминающую детскую игру в салочки или прятки…
В альбоме Бог иногда и ведет себя как маленький ребенок: лепит куличики (т. е. создает горы), пускает мыльные пузыри (т. е. создает облака) и так далее. Разумеется, по-детски ведет себя и Адам, что логически обосновывается еще и тем, что хотя он и взрослый, но со всеми понятиями и предметами встречается впервые. А создатель этих персонажей — художник, в свою очередь относится ко всему, что с ними происходит, с веселым дружелюбием.
Трактовка сюжетов с наивной непосредственностью детского восприятия придает особое очарование «Сотворению мира». Кажущаяся бесхитростной интерпретация художником понятий и событий в сочетании с детскими чертами в поведении героев вызывает в душе читателя эхо тех струн, на которых звучат воспоминания о собственном детстве. Теплая память, хранимая людьми о счастье детской беззаботности и наивности, — вот объяснение успеха и популярности и «Сотворения мира», и всей эффелевской концепции юмористического рисунка.
Эта стилизация тонко и досконально разработана Эффелем, содержание и форма юморесок неразрывно слиты. Контуры фигурок обрисованы простой мягкой линией, напоминающей детские рисунки мелом на асфальте. Изобразительное повествование по-детски неторопливо, со спокойным перечислением деталей и обстоятельств. Подписи кратки, близки к разговорной речи, к языку ребенка, словарный запас прост. Но эта форма образного строя имеет для художника еще и то преимущество, что не только придает юмору обаяние, но и позволяет ставить серьезные вопросы, полные философского смысла, постановка которых в другой форме, возможно, приобрела бы оттенки морализаторства и нравоучительности. Ведь основа идейного содержания «Сотворения мира» — это вера автора в созидательное начало в человеке, в творчество и труд как необходимейшую часть человеческого существования, вера в победу добра над злом, убежденность в естественности отношений дружбы и взаимопомощи между людьми. Недаром ко всему произведению как бы предпослан рисунок-эпиграф: сидящий в одиночестве Бог говорит: «Кто существует только для себя, тот не существует».
Светлана Володина
— Почему вы первым делом создали маргаритку?
— Надо же с чего-то начать…
— Он вычисляет корни.
— Плодородная земля: приготовить пюре из глины, песка и известняка. Подогреть на солнце.
— Начало великого царства…
