Какое же это произведение и кто автор его?
В древнеармянской письменности сохранились списки-перечни армянских историков и летописцев. Так вот, в шести списках-перечнях из семи сохранившихся. вслед за Корюном или рядом с ним упоминается Хосров (Хостров-диалект, форма), которому приписывается исторический труд, посвященный католикосу Сааку. В IX списке по Армянской библиологии (V-XVIII вв.) А. С. Анасяна имеется: 7-ой (по порядку). "Корюн Чудесный, который повествовал былое", 8. "Хосров Могучий, который повествовал", а в XIII списке имеется:
5. (по порядку). "Корюн переводчик - История св. вардапета Месропа", 6. "Хостров (sic) переводчик -История св. патриарха Саака"92.
Кто же этот Хосров? Не тот ли Хосровик-переводчик, упомянутый Лазаром Парпеци, который не успел дойти до пределов Армении, по дороге умер, так как в стране подняли вой против него? Да и произведение под таким заглавием пока что нигде не найдено, но, что когда-то оно имелось, в этом не приходится сомневаться.
Теперь перейдем к оценке труда Корюна как первоисточника истории Армении. Конкретно укажем его достоинства с точки зрения источниковедения.
Этот вопрос неоднократно ставился в армянской филологической науке. Ответы оказались весьма разноречивыми. Одни умаляют историческое и источниковедческое значение этого маленького по объему памятника и, напротив, превозносят его историко-литературную ценность; другие, признавая некоторую недостаточность исторических сведений в нем, все же считают его автора "единственным достоверным историком шестидесятилетнего периода (384-441 гг.)" Первую группу ученых представляет Норайр Бюзандаци93, а вторую - Г. Фынтыглян94. Проф. М. Абегян. в основном придерживаясь выводов последнего, иначе аргументирует свои положения. "При оценке произведения данного типа, - говорит он, - прежде всего надо иметь в виду тему и план автора, т. е., что он хотел написать, а также эпоху его". Так вот, Корюн с первых же слов говорит, что он намерен писать "о письменах... о том, когда и при каких обстоятельствах были они пожалованы и рукою какого мужа была проявлена эта новая милость божия, а также о светлом учении того мужа и об ангелоподобном монашеском благочестии его"95. Раз планировал он писать в этом разрезе, а не историю Армении, мы не вправе требовать большего. "Он прекрасно осуществил то, что планировал"96.
М. Абегян обоснованно отвергает все выпады Н. Бюзандаци и его последователей против Корюна, осмеивающих последнего за то, что он считает этот маленький труд "сверх сил своих" и просят "их всех молитвами своими присоединиться... дабы смогли мы... успешно и устремление плыть по широко катящимся волнам наставнического моря"97. Корюн обращается за моральной поддержкой к своим однокашникам. Близкие люди, питомцы Маштоца должны поддержать его, чтобы "плыть по волнам наставнического моря".
Это были тяжелые времена. всюду шли внутрицерковные споры, распри; ереси развернули свою деятельность против "православия". Ефесский вселенский собор (431 г.) вел борьбу против несторианства, против Теодора Мопсуэстского и т. л. Армянская церковь не могла остаться безучастной в этой борьбе. Малейшее отклонение от учения официальной церкви могло ввергнуть ее и адептов ее в беду. Вот поэтому и Корюн желает заручиться моральным содействием сотоварищей.
Критики Корюна недовольны и его вторым длинным предисловием, находя его лишним. М. Абегян доказывает необходимость такого предисловия в условиях борьбы разных общественных течений внутри страны.
Корюн, по мнению М. Абегяна, не намеревался писать историю Армении своего времени. В "Житие Маштоца" биограф не останавливается, молча проходит мимо многих исторических событий, однако нельзя говорить, что "она (эта книжка - К. М.-О.) не имеет никакой ценности как историческое произведение". Это неправильно. "Она имела и имеет весьма большую ценность. Достаточно сказать, что, не будь этой книжки, мы знали бы мало что и то сомнительного характера о таких важных событиях, каковыми являются возникло" вение армянских письмен и литературы"98.
По книжке Корюна "мы ясно себе представляем разумно намеченную и затем последовательно претворенную в жизнь деятельность, а главный деятель ее. Маштоц, выступает как одаренный и влиятельный муж, преисполненный неисчерпаемой энергии, который живет думами и заботами о родном армянском народе и его закавказских соседях, постоянно разъезжает по районам и странам, всюду инструктируя и укрепляя начатое им дело просвещения народа"99.
Чтобы не полемизировать с другими исследователями, конкретно укажем на достоинства нашего памятника с точки зрения источниковедения.
1. Корюн не агиограф, восторгающийся и восхищающийся своим героем-подвижником, а объективный повествователь-очевидец, сжато описывающий реально-исторический подвиг общественного деятеля. В деятельности Маштоца нет ничего чудесного, сверхъестественного, этого неотъемлемого элемента всякой агиографии. Перед нами реальный человек, и деяния его также весьма реальны.
2. По Корюну, народолюбец Маштоц совершает свой "подвиг" не в "единоборстве с деспотом или дьяволом" во славу своей веры, как в агиографии, а творит и создает свое великое дело при содействии своих друзей, покровителей, сподвижников и учеников, называя их по именам и по роду-племени. Это народное дело и оно было совершено при активном содействии сотрудников из армян, иверов, агван и т. д.
3. По Корюну, изобретатель письменности армян, иверов и агван не какой-то святой, отшельник. уповающий на Бога и ждущий лишь от него "мило сти божьей", а реальный государственный деятель. сознающий значение письменности для просвещения и объединения народа, который не покладая рук трудятся, чтобы создать эти письмена. Он нс чуждается посторонней помощи, а напротив, сам едет в более развитые страны за реальной помощью, а получив ее, он с радостью делится своим опытом со всеми, кто нуждается в нем.
4. Корюн прекрасно понимал всю глубину мыслей великого Вардапета, знал, что созданием письменности Маштоц и его сотрудники старались сплотить армянский народ, духовно перевооружить. морально поддержать его в борьбе против сасанидской экспансии. Вот что говорит он о роли письменности, просвещения в деле сплочения племен в единый народ: "И вот тех, которые были собраны из отдельных и разрозненных племен, - пишет он об учениках, привезенных от разных иверских племен, - он (т. е. Маштоц) связал божественными заветами и сделал их единым народом"100. Несомненно, эту кардинальную мысль Корюн перенял у своего Вардапета.
5. В армянской историографии впервые в книжке Корюна перечисляются все активные деятели просвещения Армении, Иверии и Агванка первой половины V века. На этом поприще выступают государственные деятели (по Армении - царь Врамшапух, хазарапет Ваан Аматуни, ншханы Васак, Сюни, Вардан Мамиконян и др., по Иверии - цари Бакур, Арчил, князь Ашуша и др., а по Агванку- царь Арсвах и др.) 'и церковные деятели по всем этим странам (католикосы-епископы Саак, Мовсес. Еремия, Самуэл и др.). Здесь выступают сирийские и греческие государственные и церковные деятели (импер. Феодосии, стрателат Анатолии, епископы Акакий, Пакидас, (Бабилас) Рабулас, патриарх Аттик и др.). Наконец, здесь даны по мере возможности сведения о первых культурно-просветительских деятелях и их работе (Езник Кохбаци, Иоанн Пахнаци, Иосеп, Гевонд, Корюн, Джага, Вениамин. Ропанос и др.).
Все перечисленные деятели - люди одного поколения, современники, которые помогали друг другу, содействовали завершению великого дела по просвещению армян, иверов и агван.
6. Корюн сохранил и передал потомству ценные сведения о ереси барбарианов, а также об их подавлении в пределах Армении.
7. Никто из армянских авторов, а они являются единственными первоисточниками по изобретению письмен среди армян, иверов и агван, так подсобно, последовательно и достоверно не повествет об изобретении письменности и о переводах на эти языки, как Корюн.
Конечно, современный читатель хотел бы иметь больше сведений о таком великом событии, как возникновение письменности у трех дружественных соседей. Однако всего не скажешь в маленькой книжке, да и сам Корюн не намеревался подробно, до мельчайших подробностей повествовать. "Мы прошли мимо многочисленных заслуг святых. дабы, подробно исследуя, рассказать лишь важнейшие обстоятельства", или "мы кратко изложили все. что известно не только мне, но и всем, кто прочтет эту книгу", - пишет он. Что обещал, то и сделал. Что можно еще требовать от него?
8. Год, месяц и день смерти Саака (четверг 7 сент. 439 г.) и Маштоца (суббота 17 февраля 440 г.) переданы Корюном с такой точностью101, что эти даты становятся отправными датами для уточнения многих событий в общественной жизни Армении первой половины V века, как например, год возникновения армянской письменности, создания "Жития Маштоца", перевода Библии и т. д
