Ознакомительная версия.
Дао, как основное понятие труда Лао-цзы, уподобляется воде, как известно обладающей податливостью и неодолимостью. Возникший из этого понимания образ жизни подразумевает неделание, уступчивость, покорность, отказ от желаний и борьбы. Даосы видят мудрость владыки в отказе от роскоши и завоеваний. Объектом его внимания может быть только народ, которому нужно прививать идею возвращения к примитивной простоте, чистоте и неведению, определявшим жизнь до появления морали.
Образцом идеального правления служит Нефритовый император – высшее божество даосской религии, знаменитый своими добрыми делами. Он появился на свет в качестве дара Лао-цзы бездетным царственным супругам. С детства проявляя милосердие к бедным, больным и заблудшим соотечественникам, принц уступил свой земной трон одному из придворных и удалился в горы. Жизнь отшельника, бескорыстного врачевателя тел и душ, позволила ему не только вознестись к небу, но и стать владыкой потустороннего мира. В его обязанности входило искоренение грехов, контроль за соблюдением справедливости, наказание живых грешников и устройство посмертного суда над ними. Он поощрял добродетельных землян, вознаграждая их обещанием радости в загробной жизни. Нефритовый император считался небом в человеческом образе и пользовался любовью народа. Его изображение чаще всего встречалось в деревенских храмах, как правило возвышавшихся на холмах, то есть ближе к небесам.
Статуи в даосском храме
Символом счастья в Китае считается долгая жизнь, поэтому пожилому человеку здесь принято дарить на день рождения амулет с изображением персика и надписью в виде иероглифа, означающего долголетие. В древности китайцы верили в предание о волшебных островах, где растет чудесная трава, делающая человека бессмертным. Ураганы, бушевавшие у берегов заветной земли, стали причиной гибели мореходов Цинь Шихуанди, который, подобно простому смертному, мечтал о вечной жизни. Ни один китаец не прожил даже 2 столетий, но сама идея не перестает будоражить разум населения Поднебесной до сих пор.
Учение о бессмертии является существенным элементом даосизма. Древняя религия предлагает своим поклонникам систему приемов и упражнений, цель которых заключается в подчинении духам, живущим в теле человека. Каждый из 36 тысяч незримых обитателей организма требует внимания и заботы, иначе, рассердившись, может покинуть тело, вызвав старение или преждевременную смерть. Даосские алхимики усердно трудились над созданием эликсира бессмертия, но смесь из неочищенной селитры, мышьяка, сернистой ртути, слюды, серы, различных кореньев и трав неизменно давала противоположный результат. Более эффективной считалась золотая и нефритовая эссенция, приготовленная с помощью магии. Отведав такого зелья, человек соприкасался с вечностью. Свободный от воздействия земных сил, он покидал свое жалкое тело, а вместе с ним и крестьянский дом ради жизни в прекрасных садах, на священных горах либо на островах, знакомых по древним легендам.
Приверженцы даосской веры избегают обильной пищи, зная, что неумеренное питание приводит к быстрому старению. Продлению жизни, по их убеждению, не способствуют мясо, пряности, овощи и вино. В древних трактатах не рекомендовалось готовить еду из зерна, поскольку обитающие в желудке духи не любят резких запахов, сопутствующих такой пище. Храмовые служители советовали верующим питаться собственной слюной, относя ее к сильным живительным средствам.
Моление перед табличкой духа предков
Тем не менее в определенный срок умирали все сторонники даосской веры. С последним вздохом человек оставлял на земле свое тело и в виде одинокой души улетал ввысь. Пребывая на небесах, он «общался» с родственниками через свое земное воплощение – табличку духа предков, представлявшую собой покрытую красным лаком доску величиной 10 х 30 см. На ее лицевой стороне, делалась золотая надпись, содержащая сведения о покойном и старшем из живых мужчин рода, который, по обычаю, заказывал табличку. На табличке усопший упоминался под посмертным именем, с момента провозглашения которого никто не смел именовать покойника так, как он звался при жизни. Подробные сведения о покойнике можно было почерпнуть с внутренней стороны доски. Снаружи текст был сокращенным и занимал половину поверхности: оставшееся место предназначалось для имени супруги родоначальника.
Создание надписи поручалось писцу, выводившему иероглифы перед куклой, изображавшей душу покойного предка. Мастер совершал поклон, молился, тщательно мыл руки и каллиграфически выводил примерно такой текст: «Табличка духа усопшего родителя Ван Гуй». Доска следовала на кладбище в специальной повозке под романтичным названием «паланкин души». После похорон ее приносили домой, помещая в семейном храме или в общей комнате, но на специально устроенном столе. В торжественные дни сюда ставили посуду с напитками и лучшей едой, предлагая умершим родичам мясо, сладости, фрукты, вино в изящных рюмках. Подобно любым жертвоприношениям, все продукты по окончании ритуала съедали и выпивали те, кто их преподносил, то есть члены семьи покойного. Таким же образом китайцы приносили жертвы богам, совершая ритуал и в храме, и в любом дозволенном месте, например посреди поля.
Перед изображением божества в определенном порядке ставились жертвенные кушанья, напитки, зажигались свечи и благовония, укладывались деньги и хлопушки. Вкусные запахи привлекали внимание того, кому предназначались вещи, и он нисходил к людям, воплощаясь в свой бумажный портрет. После церемониала бог взлетал на небеса, в чем ему помогали люди, поджигая изображение и деньги под оглушительный треск хлопушек.
После смерти отца власть в роду переходила к старшему из братьев, вынужденному носить неблагозвучный титул сын могилы (кит. чжунцзы). Взвалив на плечи изрядную долю ответственности, он получал право распоряжаться судьбами членов семейства. Однако истинными руководителями оставались предки; их всесильная воля всегда считалась законом. Давно умершие, хотя и не забытые, они продолжали жить в семье, властвуя над родственниками, которые помнили их только по именам. Душа в загробном мире не могла существовать без пищи. Обязанность кормить ее брали на себя члены семьи, старавшиеся дать духу не только все необходимое, но и то, что он попросит. Заброшенный, голодный, лишенный почета и внимания дух становился злым и мог навлечь на потомков беды.
Даже сытые и довольные, усопшие требовали многого. В китайских хрониках зафиксированы случаи, когда взрослые дети «по просьбе» мертвых родителей добровольно продавались в рабство. В 1982 году крестьянка из отдаленной провинции Сычуань принесла в жертву духам трех своих малышей. В одной из общин Гуанси-Чжуанского автономного района умершим родственникам было принесено в жертву 120 буйволов. В провинции Шаньдун заботливый сын отрезал кусок своего тела, поджарил мясо и вытопил жир, чтобы смазать болезненный нарыв у матери. Женщина выздоровела, а молодой человек, демонстрируя родственникам огромный шрам, рассказывал, как делал все это по совету отца, с которым часто общался во сне. Выполняя сложный ритуал почитания душ, китайцы рассчитывали на участие предков, все же помня, что они не способны оказать быструю и непосредственную помощь. Решая конкретный вопрос, человек молился не табличкам, а статуям. Впрочем, безмолвные идолы отвечали посетителям даосских храмов не лично, а через посредников, или жрецов-прорицателей, способных истолковать волю богов.
Еще в эпоху Инь китайцы вверяли судьбу гадателям, которые общались с духами посредством магических формул, начертанных на костях крупного рогатого скота или черепашьем панцире. Духи могли открыть человеку завесу над будущим, воздействовать на взгляды и поступки людей. Суеверный страх перед невидимыми существами заставлял китайцев обращаться к прорицателям, проходившим специальный обряд посвящения. Скромное вознаграждение не мешало им отвечать на самые сложные вопросы, давать советы в значительных делах, решать судьбы, например при поисках жениха или невесты. Клиенты с робостью подходили к высокому столику, где прорицатель обычно сидел, вглядываясь в листки с гадательными формулами. Страх и доверие внушали его строгое лицо, внимательный взгляд, уверенные жесты, отработанные за долгие годы своеобразной психологической деятельности. Согласуя магические тексты с явлениями природы, он мог предсказать удачу, порекомендовать лучшего доктора, предупредить о несчастье, найти вора, посоветовать относительно будущего супруга или партнера в предстоящей сделке. Прогноз в гадании на животных зависел от движения их тел, поворота головы, выражения глаз. Иногда объектом становился сам клиент: о судьбе свидетельствовал силуэт его тела, форма головы, величина ушей.
Ознакомительная версия.
