Промежутки, разделяющие две ветви лестницы, на каждом из уровней заполнены по-разному: внизу — искусственные сталактиты в заглубленной чаше; над площадкой выше второго марша — диск с выступающей из него змеиной головой на фоне, воспроизводящем знамя Каталонии; посреди третьего марша — несколько нелепая гигантская ящерица, облицованная разноцветной керамикой; вновь расходящиеся ветви верхнего марша обходят малый грот со скамьей, откуда весь путь обозревается вновь в обратном порядке. Скамья полностью укрыта от порывов ветра и высвечена солнцем.
«Храм» представляет собой целый лес колонн (их 86) совершенно индивидуальной интерпретации дорического ордера[30]. Очевидно, его решение обязано своим появлением «классическим» симпатиям дона Гуэля. Капители и стволы колонн выполнены из кирпичной кладки (восьмиугольные абаки и плоские круглые эхины — из кирпичного боя с армированием из железных полос). В середине каждой колонны сделан вертикальный канал (бревно вытягивалось вверх, как только схватывался раствор), служащий внутренним водостоком для весьма сложной конструкции кровли-террасы. На каждую колонну опираются четыре перегородчатых сферических купола, между и над которыми насыпан по дренажному слою толстый слой земли.
Разумеется, сохранение метрической четкости гипостиля было бы для Гауди невыносимо, и архитектор неоднократно резко нарушает схему, изъяв несколько колонн. В результате в одном случае шесть куполов, а в другом — четыре остались без опоры.
Для обеспечения устойчивости конструкции мастер заменил здесь нервюры из армированной керамики устройством приплюснутых арок в пять рядов кирпича, опирающихся на соседние опоры. В образовавшихся углублениях на местах отсутствующих колонн Хосе Мариа Хухоль (автор всех керамических многоцветных коллажей Парка) вставил круглые плафоны. Выступы и запады, образованные высоким антаблементом над восьмигранными капителями колонн, придают «храму» редкую живость очертаний, пластичность которых еще нарастает в уровне верхней террасы за счет создания «бесконечной» скамьи, мягко обтекающей все сооружение. Скамья собрана из сборных перегородчатых сводиков, изготовлявшихся на площадке и устанавливавшихся над карнизом «храма». Уже после заделки швов велась облицовка керамическими осколками. Детали округлого обрамления спинки скамьи поверху и круглого выступа на уровне поясницы садящихся изготовлены отдельно, секциями по 30 см, по всей видимости, фирмой «Хухоль и Баусис»[31]. Когда модельщик изготовлял очередную партию деталей из необожженной глины, Хухоль приступал к росписи, вплетая в нее множество отрывочных слов из титулатуры Марии в гуще ветвей, листьев, лепестков и абстрактных пятен. После обжига Хухоль расписывал керамику зеленым, желтым и синим, роспись покрывали оловянной глазурью и обжигали вторично. Возможно, однако, наибольший интерес в Парке Гуэль представляют дорожные сооружения, превращенные архитектором в зачарованный мир каменной скульптуры, подчиняющийся при этом жестким законам тектоники. В Парке представлены едва ли не все возможные сочетания застывшей органики каменных опор с живой зеленью. Мы находим здесь своего рода окаменелый лес — портик у опорной стены за домом дона Гуэля с его двухветвевыми столбами, сквозь которые живая зелень видна чисто ландшафтно, на некотором удалении. Сечение портика позволяет, как только выстроены диаграммы усилий, осознать полную слитность конструктивного и образного мышления, столь характерную для зрелого Гауди.
Построение пешеходной рампы с ее прямыми наклонными опорами по нижнему уровню и витыми — по верхнему образует сложный переход между рукотворным и природным. Это двойной переход. Колонны нижнего уровня еще сугубо «архитектурный: четкие капители, низкие арки четких очертаний над интерколумниями, — и только облицовка камнем, напоминающая рисунком кору сосен и араукарий, роднит эти опоры с настоящими древесными стволами обок. Колонны верхнего уровня уже теряют принадлежность к традиционному миру архитектурных форм почти полностью. Второй план перехода создан отношением внутреннего и внешнего: руинность экстерьера, просматриваемого сквозь густую листву; гротовый характер интерьера, пространственно лишь полуотгороженного от зеленого мира снаружи.
Если опоры основного виадука напоминают чем-то руины египетского храма, то пилястры-контрфорсы подпорной стены демонстрируют свое кровное родство с живыми пальцами, растущими рядом, а колоннада из «цветочниц», поднятых на столбы, и вовсе уже едва опознается как человеческое творение, принадлежа уже почти полностью миру природы.
Парк Гуэль — уникальное произведение архитектуры, сразу же признанное произведением «чистого» искусства[32] и ставшее центром туристского интереса, что требует весьма интенсивных усилий по его поддержанию ввиду наплыва массы посетителей.
Все ранее охарактеризованные работы Гауди — постройки на пустом или освобожденном участке; работу же по дому Батло сугубо формально следовало бы назвать реконструкцией, хотя в действительности речь идет о практически полной перестройке старого здания. Чертежи, представленные в свое время в муниципалитет Барселоны, сохранились в городском архиве. Как всегда, они лишь приблизительно соответствуют окончательному результату, что особенно очевидно при их сопоставлении с обмерными чертежами, выполненными в 1957 г. О многих деталях строительства здания автор смог узнать непосредственно от Хосе Байо Фонта — подрядчика, ответственного за весь комплекс строительства[33].
Заказчик, крупный промышленник дон Хосе Батло Касанавас, в 1901 г. обратился в муниципалитет за разрешением на снос Дома по Пасео де Грасиа, построенного в 1877 г. Однако в 1904 г. он изменил свое прошение дважды: в мае, когда речь шла только о реконструкции подвалов, и в ноябре, когда речь зашла о полной перестройке дома. Совокупность работ, выполненных по проекту и под наблюдением Гауди за неполные два года, охватывала расширение внутреннего дворика, полную перестройку фасадов первого этажа и бельэтажа, полное изменение облика главного и заднего фасадов, изменение планировки, перестройку завершения дома.
Уже в работах по Парку Гуэль Гауди опирался на нескольких помощников, здесь их число увеличилось. Это по общестроительным работам — архитекторы Доминго Суграньес и Хосе Канале-та; по интерьерам — архитекторы Хуан Рубио́ и Хосе Мариа Хухоль (уже работавший в Парке Гуэль) и скульпторы Хосе Льимона и Карлос Мани. В число авторов необходимо включить и постоянных сотрудников Гауди-столяров и мебельщиков (Касас и Бардес — они изготовили мебель для дома Каль-вет), кузнецов (братья Вадиа, работавшие под началом Хуана Оньоса, который работал в Парке Гуэль), керамистов (фирма «Хухоль и Баусис») и др.
Опираясь на характерный для Барселоны «глубокий» план здания (фасады в два с половиной раза меньше, чем глубина дома, зажатого между соседними), Гауди придал ему характер лабиринта с множеством скругленных поворотов. Симметричность плана, обозначенная точным совпадением главного входа и выхода на задний двор с вертикальной осью, заданной лифтовой шахтой, многократно легко нарушена — сохранена и изменена в одно и то же время. Заметим, что при всей пластичности рисунка план великолепно проработан с точки зрения пожарной безопасности: все лестницы дублированы и к каждой обеспечен подход с двух сторон. Как всегда, архитектор очень тщательно проработал систему световых двориков. При 14-метровой ширине здания это требовало виртуозной изобретательности; один из них представляет собой «лоджию» (на всю высоту здания там, где оно прижато к брандмауэру дома справа) достаточной глубины, чтобы обеспечить санузлы естественным, хотя и ослабленным внизу, светом.
Подобно дому Кальвет, дом Батло имеет всего пять проемов по первому этажу, вплоть до пятого этажа сохраняет строгую симметричность (впрочем, вход отнесен в крайний из проемов) с плавным переходом к уравновешенному, но резко асимметричному завершению. В первом варианте Гауди запроектировал круглую башню по центру фасада, однако позже, приняв во внимание жесткую симметрию неоготического щипца, венчающего соседнее здание (построено в 1901 г. архитектором Хосе Пуиг Кадафалчем), и, не желая оставлять открытой часть брандмауэра, мастер сдвинул башенку в сторону соседнего щипца, организовал маленькую террасу и видоизменил рисунок ограждения балкона. В результате при всем различии стилистической манеры соседние постройки оказались соединены чрезвычайно мягким зрительным переходом. Этот переход тем мягче, что высота удивительно сложного по пластическому рисунку бельэтажа почти точно соответствует высоте эркера соседнего здания, так что эркер прочитывается едва ли не как продолжение бельэтажа дома Батло. За счет того, что над бельэтажем место центральных проемов занято на четыре этажа пустым простенком, композиционная роль чердачного окна с маленьким балконом весьма велика — ось симметрии вновь жестко фиксируется только для того, чтобы несколькими метрами выше расплыться в сложном навершии.
