"Верю я всему". Классический мейнстрим с размеренной поступью ударных, сочным брейком, с нарастающей эмоциональностью. На гитаре — опять Н.Зайцев, его соло опять очень эффектно, и как бы расширяет пространство песни. Если "Все к лучшему" великолепно открывает альбом, то "Верю я всему" замечательно завершает его, это очень логическая кода. "А земле всё стоять, всё стоять на трех китах…" — сколько здесь веры, света! Браво, Коля! Земной тебе поклон!
Алек Зандер
ИВАН-ЧАЙ.
ВЕЛИКИЙ ДВОРНИК.
НАБЛЮДАТЕЛЬ.
ПАРТИЗАНЫ.
ЛЕБЕДИНАЯ СТАЛЬ.
АДЕЛАИДА.
ЗОЛОТО НА ГОЛУБОМ.
ДЕРЕВО.
ОЧАРОВАННЫЙ ТОБОЙ.
ПОКОЛЕНИЕ ДВОРНИКОВ И СТОРОЖЕЙ.
Пожалуй, это самый неудачный альбом АКВАРИУМА после «Табу». Но «Табу», несмотря на переизбыток курехинских клавишей, все же был живым альбомом, да и на нем были чудесные вещи типа «Аристократа» или "Береги свой хой".
Под «Равноденствие» же любой ребенок уснет быстрее, чем под «Колыбельную» с "Дня серебра". Настолько вяло записан альбом! Впрочем, вина здесь не аквариумистов. Когда Бориса спросили, собирается ли он еще когда-либо записываться на «Мелодии», он скорчил гримасу и воскликнул: "Никогда!" Конечно, что же делать, если резкий звук, например, ляпинской гитары воспринимается тамошними операторами как брак. Ухайдокали таким образом напряженно-радостных «Партизан», куда-то дели кульминацию из «Аделаиды», а гимновую "Золото на голубом" превратили в подобие сов. эстрады. Так что, вроде и глупость сморозил поэт Вознесенский про «постпинкфлойдовщину», а вроде и нет…
Что касается новых песен, то они настолько отстраненные, что порой не хочется искать в них никаких смыслов — ни вторых, ни третьих, Единственной песней, сохраняющий аквариумный дух некой тайны, является "Великий дворник". В нем есть что-то, что заставляет его слушать внимательно. Под «Дерево» же, несмотря на его аккордеонную веселость, спокойно можно пить чай и разговаривать: играет что-то там и ладно. В этом самая засада и есть: слова не цепляют. Нет таких ключевых фраз (например, "развяжите мне руки" в "Капитане Африка"), которые заставляли бы мгновенно насторожиться.
Не менее важно то, что на всем альбоме нет ни одного повода улыбнуться, хотя бы улыбнуться, не то чтобы повеселиться, как на "Мальчике Евграфе", или «2-12-85-06». Всё настолько серьезно, возвышенно — звезды, лебединая сталь в облаках, бесконечная роса… что хочется… нет, плакать не хочется. Наверное, по идее должно хотеться молиться, но и молиться тоже не хочется. Правда, те, кто умеет, могут медитировать. Наверное, в этой свой кайф есть.
Конечно, я рассуждаю с точки зрения человека, привыкшего к АКВАРИУМУ с "Прекрасным дилетантом", "Движением в сторону весны", "Капитаном Ворониным". Вполне вероятно, что при повторных прослушиваниях откроются некоторые кайфы; которые по тупости не замечаешь сразу. Будет очень хорошо, если так.
Ключом к пониманию альбома может стать песня «Наблюдатель». Взгляд со стороны, причем с высокой стороны ("он знает, что прав") на все рубилово, которое происходит вокруг. Альбом-призрак. Альбом-наблюдатель. Но всё же хочется, чтобы наблюдатель проснулся.
Что и происходит только в самом конце альбома, в песне "Поколение дворников и сторожей". Слава богу, что она есть на этом альбоме, хотя и выпадает из его сонного царства. По-настоящему честная и мужественная песня. К ней бы еще «Скобелева», "Воронина", — вот был бы альбом! Но — другой. И уж конечно, он назывался бы не "Равноденствие".
Больше всего будут разочарованы покупатели диска, когда альбом выйдет на виниле. Их родители будут спрашивать: "И это есть ваш АКВАРИУМ? Очень милая музыка. Из-за чего только их запрещали?".
Но у обладателей пластинок будет один кайф: они смогут подкрутить стробоскоп на своем проигрывателе, и диск будет играть чуть быстрее. Что и мне все время хотелось сделать на магнитофоне.
А.Житинский
ГРУППА КРОВИ.
Я УХОЖУ.
ВОЙНА.
СПОКОЙНАЯ НОЧЬ.
МАМА.
БАШЕТУНМАЙ.
В НАШИХ ГЛАЗАХ.
ПОПРОБУЙ СПЕТЬ ВМЕСТЕ.
ПРОХОЖИЙ.
ДАЛЬШЕ ДЕЙСТВОВАТЬ БУДЕМ МЫ.
ЛЕГЕНДА.
В.Цой — музыка, тексты, гитара, вокал
Ю.Каспарян гитара
И.Тихомиров — бас
Г.Гурьянов — ритм-компьютер
А.Сигле — клавиши
И.Веричев — шумы (№ 9)
Звукорежиссер — А.Вишня
Мне кажется, что группа КИНО записала свой лучший альбом и один из лучших альбомов отечественного рока. Дело не в том, что он мне очень нравится, а в том, что он поднимает наш рок на новую ступень. Я бы назвал её ступенью мужественной гражданской ответственности при всей моей нелюбви к громким словам.
То, что Виктор Цой — романтик и "последний герой" мы все знали давно. Но мне казалось что после феноменального по свежести и музыкальной самобытности альбома «КИНО-45», он стал немного «подкисать», "Ночь" и "Это — не любовь" при том, что и там и там были превосходные песни, в целом производили впечатление некоторой заторможенности, и я даже как-то печатно назвал Цоя "остывающим метеоритом". Герой медлил, подобно Гамлету, и вот прорвалось! Такого «горячего» альбома не было давно. Он обжигает.
Во-первых, о музыке. Она прекрасна по своей мощи и чистоте. И отточено проста. Ритм-секция, где Густав на этот раз «играет» на компьютере, что не помешало ему сделать барабаны удивительно живыми, а Тихомиров, как всегда, предельно чёток, создает великолепный по крутизне горячий пульс альбома. Такой альбом можно действительно назвать "Группа крови", в его жилах кровь а не вода. Юра Каспарян практически в одиночку тащит музыку, а клавишные лишь помогают создать в нужных местах фон. И, конечно, голос Цоя, в котором и сдержанная боль, и благородство, и пафос, и загадочность.
Весь альбом воспринимается мною как поход "последнего героя" сквозь ночь и звезды, в черном плаще, между небом и землей. Вот издалека, из хаоса, приближается звук гитары и начинается "Группа крови" — одна из лучших песен альбома с ослепительным по мелодической красоте и поэтической свободе припевом:
Группа крови — на рукаве,
Мой порядковый номер — на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве…
Я вспомнил почему-то Окуджаву: "Надежда, я вернусь к тебе, когда трубач отбой сыграет". То же настроение, и гитара Каспаряна играет здесь как походная труба.
Дальше следует блок из четырех песен, в которых происходит развитие конфликта, заявленного первой песней. Герой ушел на войну. С кем? С бюрократами и чиновниками? С тоталитаризмом? Может быть, он борется за демократию и гласность? Нет. Война гораздо серьезней. Это война "между землей и небом" человеческого духа. И она происходит в нем самом, в каждом человеке. И у каждого есть свой выбор — или иметь теплый дом, обед и свою доказанную жизненную теорию — или искать, двигаться вперед по лужам, сквозь черную неизвестность ночи.
Герой Цоя выбирает второй путь, хотя ему и жаль теплой постели. Он дождался времени, когда "те, кто молчал, перестали молчать". Что же они делают? Они "садятся в седло и их уже не догнать".
И все же — страшно. Не безумие ли это — отказываться от жизненных благ, лететь куда-то? Поэтому — крик:
Мама, мы все тяжело больны!
Мама, мы все сошли с ума!
Первые пять песен альбома превосходны по глубине и силе развивающегося конфликта. Это — вечный конфликт, от него никому не уйти. Но вот привал. Цой шутит. Цой пародирует со всей своей невозмутимостью:
Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома,
Вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе…
Намек на Гребенщикова? БГ ведь учился в математической спецшколе. Я думаю так, потому что дальше, в этой же песне, есть намеки и на Васю Шумова, когда Цой вдруг переходит на повествовательный речитатив, кончающийся словом "Центр!", и на Костю Кинчева, когда пародируется известное "Мы вместе!"
Но пошутили, и хватит. Надо двигаться дальше. Во второй части альбома герой ищет единомышленников. После сильной музыкальной темы "В наших глазах", он, только что посмеявшийся над Кинчевым, уже взывает: "Попробуй спеть вместе со мной, шагай рядом со мной!" Ему надо это единство, потому что — "Дальше действовать будем мы!"
Песня «Прохожий» как-то выпадает — и музыкально и тематически. Цой словно напоминает, что он всё же из тех, кто "в пятнадцать лет убежал из дома".
О заключающей альбом «Легенде» можно писать очень много. Мелодически она явно связана с "Группой крови", альбом музыкально закольцован. Но какая смена настроения! Какая печаль и грусть у бойцов, возвратившихся с поля битвы! Какая скорбь! И все же Цой находит слова предельно точные и мужественные:
