Ознакомительная версия.
Если в Европе легкие постройки имели преходящий характер, то на Востоке такие сооружения являлись частью культуры. Непрочный, с пестрой отделкой и крайне упрощенным внутренним убранством бахчисарайский дворец тем не менее заключал в себе все необходимое для жизни правителя. Безвкусное, с точки зрения европейца, смешение стилей во многом объяснялось частой сменой владельцев, старавшихся изменить или дополнить свое жилище тотчас по восшествии на трон. Придавая большое значение парадной и религиозной сторонам бытия, ханы не забывали о собственном благополучии. Оттого в самой идее дворца доминировала отнюдь не парадность. Блаженная мечта о дреме в райском саду определяла атмосферу покоев, своей замкнутостью и обилием мягких предметов похожих на роскошные шкатулки. Пребывание в садовых беседках с причудливым узором цветных стекол олицетворяло волшебные миражи. Фантастическое представление поддерживали журчащие фонтаны, сияющий шелк диванных подушек, росписи с изображением чаш, наполненных цветами и фруктами.
Стихийно разраставшийся комплекс построек нисколько не уменьшил площади, занятой растениями. Большой сад – второй по значимости компонент ансамбля ханского дворца. Вместе с цветниками и миниатюрными внутренними садиками он воспроизводил идею Топкапи и Альгамбры, где ажурные павильоны сгруппированы вокруг небольших дворов с бассейнами и фонтанами.
С 1532 года на территории дворца действовала баня Сары-Гюзель – одно из самых ранних сооружений города, ставшая местом отдыха, встреч, дружеских бесед и серьезных переговоров. Типично восточный обычай сочетать омовение с общением, вместе с устройством купален также заимствован из турецкой культуры. Ханские бани размещались в каменном здании правильной квадратной формы. В его купольном своде имелись отверстия в виде звезд и полумесяцев. Посетители женского и мужского отделений входили через отдельные крытые дворики с фонтанами. Система водоснабжения предусматривала бесперебойную подачу воды по свинцовым трубам. Обогрев осуществлялся посредством сложных устройств, расположенных под полом здания. В отличие от остальных дворцовых построек бани Сары-Гюзель выдержали испытание временем. После бегства Шагин-Гирея они перешли в ведение городского управления и в своем первоначальном качестве функционировали до 1934 года.
Пройдя влево от портала Алевиза, посетитель попадал внутрь полутемного, перекрытого балками помещения с деревянной лестницей, ведущей в верхние покои. После учреждения дворца в качестве музея это место получило название Фонтанный дворик благодаря двум сооружениям, в разное время установленным по углам комнаты. Величественный Золотой фонтан Магзуб создан по воле Каплан-Гирея в 1733 году. Его лицевая плита выполнена из мрамора и украшена резным растительным узором в стиле позднего Возрождения. Арабская вязь верхней и нижней надписей поэтически представляет имя заказчика – Каплан-лев – и прообраз, выраженный в строках из Корана: «И напоил их, райских юношей, господь напитком чистым».
Второй источник облек в мрамор скульптор Омер. Согласно надписи, «лицо Бахчисарая опять улыбнулось; милость великого Крым-Гирея славно устроила! Неусыпными его стараниями вода напоила эту страну, а при помощи Божией он успел бы сделать и более. Он тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный Сельсебийль». В священной книге мусульман так именуется райский источник, дающий воду душам погибших за ислам. Совершенство работы мастера Омера подчеркнуто оборванной строкой: «Кто хочет поверить, пусть придет. Мы сами видели Сирию и Багдад. О шейхи! Кто будет утолять жажду, тому Коран языком своим скажет: „Приди в 1176 год гиджры, пей воду чистую, она приносит исцеление“». В современном летоисчислении указанная на памятнике дата относится к 1756 году.
Долгое время фонтаны бездействовали вследствие засорения водопровода и неправильного расположения. Однако именно по причине недостатка воды один из них наполнился новым содержанием: «Журчит во мраморе вода и каплет хладными слезами, не умолкая никогда». Из скорбного кладбищенского монумента источник превратился в Фонтан слез, пленявший воображение великих русских литераторов А. Пушкина, В. Жуковского, А. Грибоедова.
Золотой фонтан
По древней традиции исламские художники не имели права показывать людей и все живые объекты, кроме растений. Ограниченные культовой условностью, они использовали язык символов и немало в этом преуспели. В арабской цифровой символике число «пять» идентично человеку. Резьба верхней части ниши выполнена в виде цветка лотоса с пятью лепестками, олицетворявшими человеческое лицо. Украшенная затейливым орнаментом центральная плита «плачущего» фонтана дополнялась тремя вертикальными рядами чаш. В центре цветка скрывалась трубка, из которой медленно, по капле, стекала вода, сначала попадая в мелкие боковые, а затем в большие чаши среднего ряда. Идея раздвоения потока с последующим его соединением повторялась трижды, заканчиваясь у подножия изображением похожей на спираль улитки – символа продолжения жизни.
Установленные в «темных сенях», изуродованные аляповатой раскраской, в начале прошлого века эти сооружения, казалось, были обречены на бездействие. Исследователи недоумевали: почему прекрасные мраморные фонтаны размещались в крайне неприглядном, хотя и уединенном углу? Крым-Гирея характеризовали как твердого и свирепого владыку, едва ли способного поддаться романтической меланхолии. После длительных расследований выяснилось, что резная плита Фонтана слез находилась в мавзолее «прекрасной княжны Диляры-Бикеч» и появилась во дворце уже при Екатерине. Его изначальное пребывание на кладбище подтверждают легенды, сложенные после таинственной смерти никем не виданной пленницы хана.
Старожилы помнили, насколько «свиреп и грозен был Крым-Гирей, пришедший к трону через горы трупов. Он не щадил врагов и не жалел друзей, но его сила уступала жестокости. Когда он совершал набеги, земля горела и от домов оставался лишь пепел. Жалобы и слезы не трогали его варварское сердце, радуясь тому, что люди его боятся. Власть заменяла ему любовь, ласку и даже деньги, которые он любил гораздо меньше, чем власть. Однако любой человек обладает сердцем, даже каменным, какое было у Крым-Гирея. В конце жизни хан постарел и ослаб, но его сердце впервые забилось при виде новой невольницы, невысокой, стройной Диляры. Юная красавица не могла ответить взаимностью такому страшному человеку и постепенно зачахла в неволе, подобно лишенному солнца цветку. После смерти любимой владыка вызвал к себе иранского скульптора Омера и повелел ему „сделать так, чтобы камень через века пронес горе, чтобы камень заплакал, как плачет мужское сердце“.
Мастер вырезал на мраморной плите лепестки цветка, в середине его высек человеческий глаз и выпустил из него тяжелую мужскую слезу, упорно выжигавшую камень. По мысли Омера, набегая, слеза медленно скатывалась из одной чашечки в другую. И еще он вырезал улитку как символ сомнения, зная, что сомнение гложет душу хана: зачем такая жизнь, зачем веселье и грусть, любовь и ненависть, зачем человеческие чувства, если рядом нет любимой. Плачущий фонтан до сих пор стоит во дворце, напоминая о вечной любви и великом горе от расставания с ней.
В пору Гиреев мрачная комната была открытым внутренним двориком, соединявшим главную площадь с парадными залами дворца. Часть двора со стороны мечети прикрывалась навесом на столбах. Таким образом, более ранний Золотой фонтан мог быть обычным источником при храме. Подобное устройство характеризует мавританские дворцы в Испании, где мечеть отделялась от жилых покоев двориком с фонтаном. Оттого близлежащий киоск в годы существования музея получил наименование Альгамбра.
Первоначальный смысл нарушила невежественная европейская переделка. К приезду матушки Екатерины реставраторы преступили через местные традиции и постарались устроить единое внутреннее пространство. Повторяя устройство русских жилищ без отдельных палат и теремов, уютный дворик прикрыли, соорудили «безобразную лестницу», сильно изменив лучшую часть дворца. В 1787 году в дополнение к Золотому Магзубу с кладбища перенесли плачущий фонтан, окончательно исказив памятники и окружающую их обстановку.
Не отраженная в документах личность Диляры-Бикеч осталась загадкой истории. В различных источниках безвременно погибшая наложница Крым-хана фигурировала как грузинка, гречанка, полька. При расхождении сведений юная пленница всегда называлась христианкой, отвергавшей любовь старого владыки и погубленной ревностью одной из обитательниц гарема.
Таинственная грузинка нашла упокоение в особом дюрбе за садом, что наводило на мысль о ее принадлежности к христианству. Единственной иноверкой во дворце могла быть польская дворянка Мария Потоцкая, похищенная во время войны с Польшей и названная восточным именем Диляры-Бикеч. Пушкин узнал о судьбе девушки со слов Софьи Киселёвой из рода Потоцких. Заняв место любимой жены Крым-Гирея, она вызвала зависть отвергнутой соперницы Заремы и погибла от ее руки.
Ознакомительная версия.
