Ознакомительная версия.
В Испании того времени, несомненно, торжествовало искусство. Художники проявляли интерес к действительности, к телу и внутренней сущности человека. Однако у прогрессивной живописи существовала и другая, противоположная сторона, которую поэты сравнивали с подземной темницей, символически открывающей дверь в мир страстей, столь приятный сердцу Филиппа II и с годами отразившийся на его лице. Самые ранние упоминания о внешности испанского короля относятся к тому времени, когда посол Марино Кавалли встретил 24-летнего наследника испанского престола в Германии, а самые поздние датируются последними годами жизни монарха. Иностранные дипломаты не могли высказываться откровенно; подобного рода описания весьма осторожны и очень похожи, невзирая на большой промежуток времени. Великий король действительно был небольшого роста, имел хилое тело, бледное лицо с правильными чертами, голубые глаза, светлые волосы рыжеватого цвета и выступающую нижнюю губу, отличавшую всех членов Габсбургской династии. Авторы были единодушны в утверждениях о флегматичном характере Филиппа II, его душевной меланхолии, медлительности, трудолюбии, замкнутости, самообладании. Все они отмечали в монархе прекрасные манеры, умение держаться по-королевски, привитое испанским воспитанием холодное высокомерие, за которое его невзлюбили подвластные народы.
Сохранилось немало живописных и скульптурных изображений Филиппа, исполненных Антонисом Мором, Хуаном Пантохой де ла Крусом, Помпео Леони. Тициан запечатлел правителя Испании смело и откровенно. В дополнение к тщедушному облику на чувственном лице монарха застыло выражение порока. Силой таланта художник раскрыл низменную, не самую похвальную сущность модели. Известно, что в зрелом возрасте Филипп II – всевластный монарх огромной колониальной империи – позировал художнику Алонсо Санчесу Коэльо. Его работа завершилась в 1575 году, и портрет сначала находился в Эскориале, а затем был переправлен в Мадрид.
Работая над изображением столь высокопоставленной особы, художник не избежал сословных предрассудков. Впрочем, все испанские портретисты того времени были связаны нормами придворного этикета, который отличался доходившей до абсурда строгостью. Однако портреты Филиппа принадлежат к числу лучших работ Коэльо. Слишком заметная и, быть может, обязательная скованность, чопорность в них ассоциируются с мертвенным величием королевского двора, где закоснелый, по-монашески однообразный быт подчинялся вековому церемониалу.
Алонсо Санчес Коэльо. Портрет дочерей Филиппа II, инфант Изабеллы Клары Евгении и Катарины Микаэлы
Ледяное спокойствие в облике монарха можно сравнить с холодным величием Эскориала. Королю в то время было 42 года; тогда он находится в расцвете сил, не мечтал об отшельничестве и был настоящим правителем огромного государства.
Портретные работы Тициана, особенно поздние, выглядят гораздо правдивее. Испытывая благоговейные чувства к модели, художник не увлекался деталями. Он выделял обобщенный широкий силуэт на серовато-желтом фоне и очерчивал его плавной линией. Его король пугает бледным, одутловатым лицом; светло-голубые глаза смотрят холодно и бесстрастно. Реально показаны большие белые веки, красиво очерченный чувственный рот, шелковистые светлые волосы. Черный костюм и высокая черная шляпа подчеркивают изящный облик монарха, гордо демонстрирующего орден Золотого Руна. Очень выразительны вялые, женственные кисти рук, перебирающих четки. Ранний портрет Тициана и работу де ла Круса, созданную почти полвека спустя, разделяет большая часть жизни Филиппа. Последнее полотно, по сути, является живописным спектаклем, где главным героем выступает образ старческой немощи, тяжелой болезни и скорой смерти. Однако несмотря на глубокий смысл, эта работа художника оценивается невысоко.
В портретной галерее Эскориала, колоссе из гранита, мрамора и золота, Филипп чаще предстает мрачным привидением, то есть примерно таким, как его изобразил Хуан Пантоха де ла Крус. Здесь он белокурый деспот с толстой, выпяченной губой, холодными голубыми глазами без бровей и ресниц, выдающимися костлявыми скулами, с тонкой, едва заметной складкой на лбу, открытыми маленькими ушами, коротко остриженными гладкими волосами и симметрично расчесанной бородой. Одетый в камзол из темно-зеленого бархата, монарх перебирает четки посиневшими пальцами. Художник показал человека с тихим голосом и вялыми движениями, с легким бесшумным шагом и скупыми жестами, который вел размеренный образ жизни, проводил много времени в молитвах и все же внушал страх. Легко поверить, что именно он, великий монарх и тиран, построил Эскориал, ставший уникальным шедевром архитектуры и памятником оставшейся в прошлом империи.
Мадрид – это родина для всех, город, с одинаковой нежностью принимающий в свой маленький мир каждого, кто попал в него хоть ненадолго.
Кальдерон де ла Барка
По мнению историков, со времен вестготов в Испании не было столицы. Честь называться постоянной королевской резиденцией досталась главному городу Кастилии, куда сын Карла V, следуя завещанию отца, переселился из Толедо.
Покойный император подолгу жил в Мадриде и любил его за климат, благотворно влиявший на здоровье. Преимущества края, расположенного в центре плоскогорья Месета, на высоте более 2000 м над уровнем моря, также отмечали астрологи, воздававшие хвалу чистому и ясному небу. Свежий воздух кастильской равнины якобы предохранял от приступов подагры, горячки и лихорадки, которые мучили тех, кто избрал местом жительства низменные, а значит, более жаркие районы.
Являясь самой большой в Европе высокогорной равниной, Месета занимает почти весь полуостров. На колоссальном, хорошо защищенном Пиренеями пространстве еще в древности сложился исторический центр страны, до прихода арабов включавший в себя области Леон, Эстремадура, Кастилия, которые обычно имеют в виду, упоминая об Испании. Последняя всегда была сердцем страны, не случайно кастильский диалект является литературным испанским языком.
Специалисты связывают название «Мадрид» с арабским выражением «macher-it», означающим «источник полных вод». Романтичное мавританское название могло быть связано с подземными источниками, щедро питавшими и город, и окрестности. В христианские времена фраза получила кастильское звучание «Magerit», постепенно преобразившись в современное слово «Madrid».
Когда возникает вопрос об основании Мадрида, среди специалистов начинаются споры, причем расхождение в датах достигает не десятков и даже не сотен лет, а трех тысячелетий. Археологические раскопки на берегах Мансанарес доказывают, что появление здесь homo sapiens относится к эпохе нижнего палеолита. Несмотря на то что разумные существа обитали на месте испанской столицы около 100 тысяч лет назад, упоминания о ней как о полноценном городе появились значительно позже. Обнаруженные в окрестностях могильные плиты с латинскими именами позволяют предположить, что эти места посещали римляне. Но свидетельств длительного их пребывания здесь не обнаружено, поэтому большинство историков называют основателем Мадрида эмира Кордовы Мохаммеда I.
Вид на Мадрид с моста через Мансанарес
Решив устроить форпост для защиты путей к Толедо, мавританский правитель привел войска на берега реки Мансанарес, где вскоре возникла крепость, упоминавшаяся в арабских текстах под названием Маджирит. С начала VIII века вокруг цитадели кипела жизнь и, конечно, велось активное строительство. Несколько столетий дворцы, усадьбы богачей, ветхие лачуги бедняков сливались в кварталы, пока не образовали единый, хотя и небольшой город, окруженный мощными стенами. Наиболее укрепленной его частью в свое время являлся замок кастильского короля Энрике I Трастамары. Позже он был перестроен в алькасар, на месте которого затем появился дворец Паласио де Ориенте.
В 932 году арабское поселение подверглось набегу отрядов Рамиро, правителя Леона. В хрониках сказано, что «воины, изрядно повредив крепость, в течение одного воскресного дня нанесли большой ущерб и по милости Божьей вернулись в свое королевство с миром». С начала следующего века горожане – и мудрецы, и просто любознательные могли посещать семь школ астрономии. Арабские авторы сообщали об Абуль-Касиме Масламе, астрономе и математике, который в испанских источниках именовался просто мадридцем. Второй интересной личностью был ученый Абу Иусуф, заслуживший уважение как вдумчивый толкователь Корана.
В 1042 году стены Мадрида, называемого летописцами то по-арабски Махеритом, то по-латински Махоритумом, вновь были разрушены соотечественниками. Солдаты кастильского короля Фердинанда Великого жестоко расправились с маврами, заодно разграбив город. Несколькими десятилетиями позже после громкой победы Альфонса VI Мадрид попал под влияние христиан. С того времени мавританский алькасар стал местом временного пребывания королей Кастилии. Крепость не однажды меняла хозяев, подвергалась грабежам, разрушениям, но, имея важное стратегическое значение, упорно поднималась из руин. От арабского владычества в ней почти не осталось следов, поэтому научный интерес представляют даже такие свидетельства, как название города и часть стены характерной кладки, обнаруженной современным археологами.
Ознакомительная версия.
