Но "срастание" проблем сюжета и проблем художественной речи имеет еще один аспект: оно должно быть исследовано с точки зрения соотношения "сюжет-система речевых форм выражения авторского сознания". Формы эти в- реалистической прозе XIX-XX вв. настолько усложняются и разветвляются, что смысл отношений между персонажами, действующими лицами зачастую невозможно понять без анализа отношений между ними и лицами повествующими, зримо или незримо присутствующими в художественном мире произведения. Эти отношения реализуются в структуре повествования, которое выступает в функции одновременно и речевой, и сюжетной, синтезируя, объемля сферы сюжета и художественной речи.
Обращаясь к этому вопросу, сюжетология вступает во взаимодействие с научным направлением, которое исследует проблему автора в художественном произведении2. (10)
* * *
Таким образом, многоаспектность сюжетологии определяется многообразием аналитических задач, возникающих при исследовании сюжета. Выделение того или иного аспекта исследования - это не более чем аналитический прием, но именно как аналитический прием оно и необходимо: при условии, что вычленение сопровождается сочленением, что анализом подготовляется синтез. Дифференцирование аспектов изучения сюжета - не самоцель, а средство; каждый из планов анализа в его взаимодействии с другими - необходимый этап процесса проникновения в глубину содержательного смысла сюжета.
Б. Ф. ЕГОРОВ, В. А. ЗАРЕЦКИИ,
Е. М. ГУШАНСКАЯ, Е. М. ТАБОРИССКАЯ,
А. М. ШТЕИНГОЛЬД
Сюжет и фабула
Литературоведение изучает сюжет и фабулу прежде всего по отношению к отдельному литературному произведению. В ходе анализа эти категории рассматриваются в следующих аспектах: в связи с событиями и обстоятельствами, составляющими жизненный материал произведения; с точки зрения процесса создания образов (учтем, что этот процесс не только реконструируется исследователем - значительнейшие его этапы запечатлены в завершенном произведении и с необходимостью отражаются в читательском восприятии); в связи с внутренним миром художественного произведения (в том смысле, как трактует это понятие Д. С. Лихачев1); с учетом конкретной специфики метода, жанра, системы образов.
Каждому из названных аспектов соответствует свой угол зрения на сюжет и фабулу. Переход от одного аспекта к другому неизбежно приводит к варьированию содержания, вкладываемого в эти понятия, и прежде всего, в содержание понятия "сюжет". В целях строгости и объективности анализа необходимо оговаривать избранный аспект исследования сюжета.
Различаются два подхода к категориям сюжета и фабулы:
1) инструментальный подход, - когда эти категории служат средством анализа художественного произведения; (11)
2) объектный подход, - когда сами эти категории непосредственно становятся предметом 'литературоведческого анализа.
Задача нашей работы требует объектного подхода, традиционно осуществляемого теорией литературы.
Актуальные направления в "объектном" изучении сюжета наиболее последовательно представлены трудами Б. В. Томашевского, Ю. М. Лотмана, В. В. Кожинова.
По Б. В. Томашевскому, "фабулой называется совокупность событий, связанных между собой, о которых сообщается в произведении. <...> Фабуле противостоит сюжет: те же события, но в их изложении, в том порядке, в каком они сообщены в произведении, в той связи, в какой даны в произведении сообщения о них..."2. Сюжет, таким образом, складывается из элементов - событий, организованных и взаимосвязанных последовательностью текста. В представлении Томашевского о сюжете есть два чрезвычайно ценных положения: во-первых, ученый выделяет сюжет как уровень текста; во-вторых, он указывает на конструктивную единицу этого уровня - событие. Однако в этой дефиниции не определены, объем и содержание понятия "событие" как единицы сюжета, а границы его не формализованы. Конкретные события в произведении становятся несоизмеримыми, и вычленение их в тексте зависит от субъективной точки зрения и интуиции анализирующего текст. В определении Томашевского нет. указания на соотношение протяженности сюжета и протяженности текста.
По Ю. М. Лотману, "выделение событий - дискретных единиц сюжета - и наделение их определенным смыслом, с одной стороны, а также определенной временной, причинно-следственной или какой-либо иной упорядоченностью, с другой, составляют сущность сюжета"3. В данном определении отражены три семиотических аспекта сюжета: выделение события - прагматика; наделение его смыслом - семантика; любого рода упорядоченность - синтактика. Как и Томашевский, Лотман не оговаривает совпадение или несовпадение протяженности текста и сюжета в произведении.
В. В. Кожинов рассматривает сюжет как действие произведения в его полноте: "Сюжет - это определенный пласт произведения, одна из его "оболочек" <...> Иначе говоря, сюжет выступает как "всё" в произведении только лишь при определен(12)ном разрезе этого произведения; при других разрезах оказывается, что "всё" в произведении - художественная речь или также "всё" - характеры и обстоятельства в их соотношении <...> Сюжет - живая последовательность всех многочисленных и многообразных действий, изображенных в произведении..."1.
Под фабулой В. В. Кожинов понимает "систему основных событий, которая может быть пересказана"2.
Существенными моментами дефиниции сюжета у Кожинова являются: указание на равенство протяженности сюжета и текста3 указание на сюжет как динамический срез (аспект) произведения.
Событие для Кожинова не является центральным конструктивным элементом сюжета, хотя исследователь оперирует этим понятием. Что же касается определения: "...литературное произведение ставит перед нами многочленную последовательность внешних и внутренних движений людей и вещей, более или менее длительный и сложный ряд жестов"4, то содержание понятий "движение", "жест" в нем оказывается весьма нечетким и трудноуловимым. В дефиниции Кожинова не оговорено различие между сюжетом и композицией (последняя, как и сюжет, - категория, равнопротяженная тексту).
Все три определения учитывают либо отношения сюжета и текста в аспекте равнопротяженности, либо соотношения сюжета и фабулы. Нам же нужна дефиниция, охватывающая и то, и другое.
В качестве отправного определения сюжета можно предложить следующее: сюжет - последовательность действий в произведении, художественно организованная через пространственно-временные отношения5 и организующая систему образов. (13)
Сюжет - динамический срез текста (равнопротяженный ему), учитывающий движение мысли автора-творца как на уровне героев, так и на уровне зафиксированного в произведении авторского сознания вне геройного опосредования6.
Изучение сюжета - актуализация динамических ресурсов текста. Сюжет рассматривается нами как единство статических и динамических отношений. Статика - момент, не отделимый от динамической структуры сюжета: статика в системе сюжета - это либо остановленное движение, либо движение, заявленное как потенция, но не осуществленное. Статика может быть и относительной: если принять определенный уровень динамики как основной (в согласии с общей установкой произведения), то динамика, осуществляемая на каком-либо из других уровней, может быть воспринята как статика. В "Евгении Онегине" эпизод пения девушек включен в повествование о главных героях как статический, фоновый элемент; между тем в картине пения (безотносительно даже к содержанию песни) есть своя динамика. Таким образом, различаем собственно динамические элементы в произведении и систему статико-динамических отношений в их взаимосвязях и взаимопереходах. Эту систему для краткости будем называть динамической.
Одним из аспектов динамической системы произведения является интенция, целенаправленность всех действий на всех уровнях. Высшие цели определяются на высшем целевом уровне автором-демиургом; авторские цели на низшем уровне могут реализоваться вне путей персонажей и в интенциях персонажей, каждый из которых имеет свою цель. Цели существуют в самых различных сферах бытия героев - в духовной и материальной, - но они обязательно существуют или в виде единой цели персонажа во всем произведении, или в виде множества последовательных целей (при наличии единой обобщающей или без нее), или в виде нескольких параллельных целей (которые, впрочем, можно инвариантно объединить в одну общую). Отсутствие цели у персонажа интерпретируется как своего рода цель; бывает также не осознанная персонажем цель.
Путь автора и каждого из персонажей к цели может рассматриваться как ряд шагов. Условимся называть шагом процесс осуществления единичной цели (масштаб цели во внимание не принимается). (14)
Если исследование целей ведется на макроуровне, то есть если единая цель не разбивается на последовательный ряд микроцелей, то все произведение, или линия поведения героя, или поведение героя в каком-нибудь эпизоде может рассматриваться как один шаг. Однако цель на макроуровне может анализироваться как система целей низшего уровня. В этом случае к ней будет вести ряд шагов, каждый из которых соответствует частной цели на микроуровне.
