Ознакомительная версия.
Памятник генералу Клеберу на площади Клебера
Площадь Клебера в рождественском убранстве
Так получилось, что французы прославляли вольно-германский Страсбург гораздо чаще, чем земляки. Местным жителям не раз пришлось лицезреть дела (и быть причастными к ним), вершимые захватчиками; многих из них вследствие народной любви причисляли к великим сынам Эльзаса. Интересно, что именно спорные, постоянно испытывавшие угрозу отторжения земли часто становились колыбелью национального духа. Приблизительно так получилось и с Эльзасом, где был создан гимн Франции. Слова Марсельезы по просьбе барона Дитриха в 1792 году сочинил капитан инженерных войск Клод Жозеф Руже де Лиль. Вначале его творение имело местную славу и называлось «Боевая песнь армии Рейна». Командующий нуждался в ней, чтобы поднять боевой дух войск, поскольку его солдаты никак не могли одолеть роялистов. Бравая песнь понравилась повстанцам из Марселя, и те переименовали ее в Марсельезу.
Полемика по поводу этичности слов, написанных де Лилем, не утихает до сих пор. Сторонники песни добились ее обязательного изучения во всех школах Франции, тогда как противники, не добившись ничего, почти 2 столетия упрекают автора в кровожадности, указывая на строку: «…пусть нечистая кровь оросит наши нивы». Как бы то ни было, Марсельеза воплощает романтический дух Франции, и без нее страна могла бы утратить многое из того, что сегодня составляет ее очарование.
Филиппа Мари Леклерка соотечественники-французы почитают за участие в освобождении страны. Эльзасцы же просто обожают того, кто 23 ноября 1944 года вошел в Страсбург, с французским блеском разгромив германские войска. Бесстрашный военачальник, талантливый и просто обаятельный человек, он впервые прославился тем, что дважды, будучи под крепкой охраной, сумел бежать из плена. Присоединившись к Де Голлю в Лондоне, вскоре Леклерк оказался губернатором Камеруна, командовал войсками «Сражающейся Франции» в экваториальной Африке и бронетанковой дивизией в Тунисе, добившись полной капитуляции гитлеровского гарнизона. Те же солдаты и с тем же генералом в 1944 году под рев восторженной толпы вошли в освобожденный Париж. Закончив войну на крайнем западе, Леклерк отправился на Дальний Восток, где, командуя французскими войсками, погиб в авиационной катастрофе. Он не узнал о том, что получил звание маршала Франции, и, конечно, не мог предположить, насколько широкой и долгой будет его слава. Памятник Леклерку можно встретить практически в каждом французском городе, в том числе и в Страсбурге, где огромный портрет французского полководца красуется на главной городской площади.
Маленькая Франция в большой
Присоединение Эльзаса к Франции в конце XVII века сильно повлияло на его развитие, но, к счастью, в лучшую сторону. Став центром провинции, Страсбург утратил вольность, зато приобрел благополучие, чем хоть немного порадовал своих побежденных граждан. Как ни странно, местным жителям редко докучали проходившие через их город армии, напротив, присутствие военных, особенно французских, оживляло торговлю и возобновляло угасавший время от времени вкус к роскоши. Стремление бюргеров жить в красоте и комфорте еще более усилилось после прихода к власти Наполеона, когда это явление захватило не только патрициев, но и простых горожан. Подражая французам, они приоделись в шелковые сюртуки, покрыли вихрастые головы шляпами, стали расшаркиваться при встрече и, с трудом подавляя в себе бережливость, тратили деньги так же изящно, как это делали офицеры. Увы, для грубоватого эльзасца парижский шик оказался недостижимой мечтой, хотя некоторые его черты все же были заимствованы. Примером тому послужил роскошный дар, преподнесенный жителями Страсбурга Наполеону, который любил этот город и проявлял о нем отеческую заботу. В 1805 году страсбуржцы подарили ему дворец Рохана, где император впервые услышал Марсельезу, как говорили, в исполнении самого автора.
Маленькая Франция. Воплощение эльзасской мечты о красоте
Похожей популярностью пользовался и назначенный Наполеоном префект Лезье-Марнези. Страстный революционер, сторонник всего нового, он стремился к переменам и умел воплощать то, что задумывал. При нем город разросся по населению и площади, вышла из упадка промышленность, начали ремонтировать старые дороги и строить новые, но самое главное – оживилось сельское хозяйство. Особым вниманием префекта пользовались марена, сахарная свекла, табак и хмель – культуры, ранее не знакомые эльзасцам, но полюбившиеся настолько, что через десяток лет после их появления на здешних полях Страсбург походил на крестьянский амбар. Экзотическая марена с древности использовалась в медицине; позже из ее корней выделяли ализарин – вещество, входившее в состав художественных красок.
Эпоха, революционная в политике, для Страсбурга стала таковой и в отношении техники. С приходом Наполеона было налажено почтовое сообщение с Парижем и странами Восточной Европы, но самым потрясающим новшеством оказался оптический телеграф Клода Шаппа. Создатель удивительного прибора имел духовное звание и большие познания в физике, что к тому времени уже не мешало друг другу. Его устройство, или, по определению самого автора, семафор, впервые заработало невдалеке от Парижа, у знаменитой заставы Этуаль. Опыт был удачным, но прошел незамеченным. Кроме того, после испытаний кто-то выкрал все телеграфные принадлежности. В усовершенствованном виде устройство позволяло «писать в воздухе немногочисленными буквами, простыми, как прямая линия, из которой они составлены, ясно различаемыми одна от другой и передаваемыми быстро и верно на большие расстояния».
Маленькая Франция. Жители этого живописного квартала прекрасно обходились без телеграфа
В самом деле, по телеграфу Шаппа известия передавались фантастически быстро. Например, от Страсбурга до Парижа депеши доходили всего за 1,5 часа. Скорость обеспечивали станции, расставленные по прямой на расстоянии видимости в подзорную трубу. На каждой из них возвышалась мачта с подвижной линейкой на верхнем конце. С помощью шнуров и блоков она принимала около 200 положений, воспроизводя и буквы, и целые слова. Работники одной станции следили за коллегами с другой, чтобы, получив от соседей сигнал, немедля передать его дальше.
Идея передачи слов на большие расстояния путем манипуляций с деревянными балками не была новшеством, ибо ее уже высказывал римский полководец Вегеций Флавий. Неизвестно, как воспринимали ее люди античности, но цивилизованные, казалось, европейцы, поначалу не видели в телеграфе ничего, кроме «каких-то досок, которые двигались сами собой».
Однажды, еще во время опытов, странную машину заметили крестьяне и, узнав, что ее владельцем является священник, следовательно, враг революции, разбили телеграф и едва не убили самого Шаппа.
К счастью, в Конвенте, куда изобретатель подал прошение с просьбой построить пробную линию, оказался депутат Ромм, большой любитель физики и механики. Прочитав описание телеграфа, он долго восторгался идеей и даже написал доклад, где изложил мысли по поводу его использования: «Во все времена чувствовалась необходимость в быстром и верном способе сообщения на дальних расстояниях, особенно во время войны, как на суше, так и на море. Чрезвычайно важно немедленно извещать о событиях, передавать приказы, давать знать о помощи осажденным городам или окруженным неприятелем отрядам…»
Весной 1809 года австрийская армия осадила Мюнхен, и парижане могли бы нескоро узнать об этом, не будь телеграфа, который уже несколько лет действовал на франко-германской территории. Получив известие, Наполеон пришел на выручку баварцам и, разгромив неприятеля, вознес хвалы не Господу, а изобретателю Шаппу.
Занимаясь разработкой, усовершенствованием и воплощением в жизнь своего творения, мсье Шапп терпел насмешки. Когда же семафор стал реальностью, сарказм сменился откровенной травлей: недоброжелатели пытались приписать авторство телеграфа разным особам, начиная c Вегеция Флавия и заканчивая чьим-то дедушкой. Ими, несомненно, двигала зависть – чувство, погубившее не одного гения. На мягкого впечатлительного Шаппа критика подействовала слишком сильно. В июне 1805 года тело изобретателя было обнаружено в колодце: он решил покончить с собой, как говорилось в предсмертной записке, «чтобы избавиться от удручающего состояния духа».
Оптический телеграф Шаппа просуществовал около полувека, пока не был вытеснен электрическим телеграфом. Кроме императора, им пользовались работники железной дороги, работа которой без быстрой связи вдоль линии уже тогда представлялась невозможной. Впрочем, современные семафоры являются всего лишь разновидностью оптического телеграфа Шаппа.
Ознакомительная версия.
