Первое, что попалось на глаза в Самарканде, - местные газеты "Ленин юлы" и "Ленинский путь" на узбекском и русском языках. И там и там статья доцента "Маугли из Каратау" уже напечатана - ее прочли тысячи людей.
Бригада "Комсомолки" встретилась с редактором "Ленинского пути". "Да, мы отвечаем за публикацию,- заверил он, - рассказ о событии уже затребовала "Неделя".
После многих часов трудной горной дороги перед спецкорами "Комсомольской правды" кишлак Ингички.
Человека по имени Жиян ученый и журналистка находят. Но ничего общего с выдуманным Маугли в нем нет.
Ситуация необычна, но совсем-совсем в другом отношении. Жиян действительно в войну лишился родителей, действительно живет у родственника, действительно производит впечатление забитого существа. Но причина - не скитания в горах, а обращение хозяина семейства.
Юноше необходима человеческая помощь и меньше всего журналистские рассказы.
А ложный слух, подкрепленный авторитетом двух областных газет, тем временем распространялся. В Самарканд уже прибыли журналисты из АПН и "Литературной газеты", сообщение передали зарубежные радиостанции, "Неделя" опубликовала очерк на эту тему редактора областной газеты.
Весь корреспондентский корпус собирается в сакле, где практически в услужении живет Жиян. Среди приехавших и автор письма в "Комсомолку". Хотя липа для профессора-историка очевидна, доцент-географ продолжает настаивать на своем мнении. И есть журналисты, склонные поверить первоначальной версии. Поверить единственно потому, что очень уж эффектный случай, что очень уж обидно добраться сквозь пургу в далекий кишлак и ни с чем уехать обратно. Кроме того, первая заповедь журналиста - выполнить задание редакции. Но не менее существенная заповедь - быть всегда досконально точным, чтобы не подвести редакцию.
"Известия", ответственные за публикацию "Недели", вскоре дали опровержение под заголовком "Исправление ошибки в связи с "Маугли из Каратау". Редакционная коллегия "Недели" извинилась перед читателями.
Бурно обсуждалась в журналистском мире эта незаурядная история. С ее подробным разбором выступил журнал "Журналист". Т. Агафонова вернулась к урокам "Маугли" в сборнике "Журналисты рассказывают".
Научный обозреватель "Комсомольской правды" Я. Голованов напомнил, что хотя случай с Маугли редок, но все же не единичен. Он напомнил о "Березе Рихарда Зорге". Прощаясь с Россией перед трудной и дальней дорогой, отважный советский разведчик вырезал якобы на ней свои инициалы. Итог: береза действительно есть, но Зорге к ней никакого отношения не имеет.
"Дерево-людоед". Информация о нем шла по областным и районным газетам как эпидемия гриппа. Сообщалось, что где-то (по счастью, не на территории СССР)
существует дерево, опутывающее зазевавшегося путешественника своими стеблями и высасывающее затем из него кровь или тихонько его переваривающее. Нет такого дерева ни у нас, ни в других, даже самых экзотических странах.
Необыкновенный "подвиг" Валентины Ткаченко.
Во время учебных парашютных прыжков один из парашютистов зацепился за хвост самолета. Прыгнувшая следом В. Ткаченко спасла жизнь товарища. Весть о ее "подвиге" росла как снежный ком, уже поговаривали о награждении отважной девушки. Итог: все выдумка, от начала до конца.
Объединяя все эти случаи, Я. Голованов ставит диагноз некомпетентность поистине огромная профессиональная проблема.
Но случается и другое - поверхностное отношение, как бы следование инерции, дань примелькавшемуся ж потому успокоительному стандарту.
Поверхностность, ты хуже слепоты.
Ты можешь видеть, но не хочешь видеть.
Быть может, от безграмотности ты?
А может, от боязни корни выдрать деревьев, под которыми росла, не посадив на смену ни кола?!
Е. Евтушенко - Что дает журналисту метод "перемены профессии"?
- Этот метод в журналистике знает множество вариантов. Не все и не всегда можно одобрить: нельзя идти на обман даже для благой цели. Однако закономерно переменить на время работу, чтобы глубже исследовать какую-то сферу труда.
"Спешите видеть! Только один раз! Весь вечер на манеже наш специальный корреспондент". Этот шутливый призыв появился на воскресной полосе "Комсомольской правды" "Карусель". "Два дня в униформе"
озаглавлена публикация В. Выжутовича, сменившего корреспондентский пиджак на яркий наряд униформиста.
"Неделю назад, - рассказал журналист читателям, - я приехал в старый цирк на Цветном бульваре. Мне выдали две замечательные куртки - красную (на утреннее представление) и зеленую (на вечер), брюки с лампасами и белую накрахмаленную рубаху. После чего старший униформист Шамиль Садеков подвел меня к занавесу и, прежде чем выпустить в свет, сказал строго и коротко:
- В проходе не стоять. На манеж не вылезать. Помогать нам не надо, стой и смотри. Медведей объявят - уйдешь в зал. Застегнись. Пошел.
Я вышел к публике так, словно меня объявили как жонглера, слона или канатоходца".
Для чего же затеял эту игру в переодевание журналист? С очень серьезной целью - рассказать по-настоящему глубоко о людях профессии, как будто бы и заметной (внешне), но на деле почти неизвестной. За два дня работы на манеже журналисту открылось многое, чего не увидишь со стороны, не выяснишь в беседах и не прочтешь в документах. Чтобы распознать тонностк труда, корреспондент сам надел униформу. И ив пожалел.
"Мне стало обидно, - написал потом журналист, - за человека и зрительном зале, который, наверняка считая собственную работу и сложной и значительной, вряд ли задумывался о "тайнах" работы унифармиста, где как будто бы никаких тайн нет, где все просто и бесхитростно, как шутки старого клоуна.
Какое грустное и наивное заблуждение!
Я "отра6отал четыре предоставления, но не умею делать и сотой доли того, что умеют и делают люди в униформе. Мне было вольно просто стоять. И даже этому я научился не сразу, потому что "просто стоять"
оказалось тоже непросто".
В. Выжутович не первый журналист, "влезающий в шкуру" людей тех профессий, которые он решил исследовать. Широко использовал прием перемены профессии М. Кольцов. Итог - его классические публикации: "Три дня в такси", "Семь дней в классе", "В загсе".
Правда, журналист здесь не столько "менял", сколько "вспоминал" прежние свои профессии - доводилось ему ранее и детей учить, и водить машину... Ни малейшая крупица накопленного опыта не пропадает даром для настоящего журналиста.
Для автора, создавшего эти работы в 1934, 1935 и 1936 годах, главным было узнать и рассказать, "чем дышат" люди разных видов труда, где "узкие места" - причины неурядиц, что можно срочно исправить. Не без сочувственной улыбки воспринимаются и сегодня наблюдения журналиста над таксомоторной службой. "...Инструкция по перевозке багажа на такси составлена узко и придирчиво. Инструкция - это только повод для мелких взяток за ее нарушение. Шофер сначала покуражится, потом везет ручную машинку и получает за это усиленные чаевые. Вообще, как заискивают московские пассажиры перед сердитым, насупленным, развалившимся на сиденье шофером!. Почему бы им, кстати, не приодеться?
Если Авготрест не может еще завести форму, пусть пока выдаст хоть фуражки приличного образца".
Призыв был услышан - фуражки выданы. Многое изменилось в работе московских таксистов.
О них же, водителях такси, почти через тридцать лет рассказал журналист "Экономической газеты" А. Гудимов в репортаже "Семь дней в такси".
Здесь снова пристальный взгляд журналиста, ставшего на неделю своим в 10-м таксомоторном парке столицы, подмечает такие детали, выясняет такие подробности, которые обычным путем не собрать и за месяц.
И светлые и теневые грани работы таксистов очерчены точно, убедительно. А лейтмотив публикации - огромное уважение к нелегкому и очень нужному труду.
"День и ночь, в дождь и мороз самоотверженно и честно на улицах столицы несет свою трудную вахту таксист.
И он достоин большего уважения и, самое главное, большего внимания.
Честное слово, по личному опыту знаю - достоин, товарищи!"
Так заканчивает А. Гудимов репортаж, имея полное право сослаться на личный опыт, "отмахав" по улицам Москвы за рулем две с лишним тысячи километров.
"Смена профессии" для журналиста не самоцель, а лишь прием, позволяющий глубже проникнуть в жизнь, - анализируя свой метод, говорит А. Гудимов. Надо самому пожить вместе с оудущими героями твоих репортажей, пережить их радости и неприятности, ощутить усталость от их труда... Впечатления от происходящих на твоих глазах событий сами ворвутся тебе в душу и сформируют твою собственную точку зрения. И уж тогда твой разум отберет и оценит все происходящее перед тобой, заставит признаться в ошибке или укрепит твое первоначальное мнение, резко отличающееся от общепринятого".
