Володя Липницкий тоже был слишком неуправляем, чтобы превратиться в стабильного участника «Звуков Му». Его взрывная, на грани самоуничтожения, импульсивность надолго осталась в памяти героев рок-движения тех лет. «Это был совершенно ураганный человек, который мог мгновенно влюбиться, тут же расстроиться от неразделенной любви и гоняться с ножом за людьми по квартире», – вспоминал экс-басист «Аквариума» Александр Титов. Погиб Володя в марте 1985 года. «На пару с Мамоновым они выпили что-то не то из кладовки на Каретном, – вспоминает его старший брат. – Петя проблевался, а Володя умер».
В июле 1984-го у Александра Давидовича назревал очередной день рождения, и он решил отметить его концертом «Звуков Му» с участием звезд отечественного андеграунда, который намечалось провести неподалеку от дачи, на летней эстраде Николиной Горы. Эта акция, ставшая вторым публичным концертом коллектива, также имела достаточно оснований, чтобы войти в историю.
7 июля (накануне фактической даты рождения Александра Давидовича, так как под концерт лучше подходила суббота) летнюю эстраду плотным кольцом окружили насупленные чекисты: прокалываться второй раз подряд «репрессивный социум» не хотел. Из Ленинграда Липницким была приглашена на концерт «великая питерская тройка»: «Аквариум», «Кино» и «Зоопарк», но все эти музыканты находились тогда под присмотром КГБ. К примеру, Майка накануне навестил куратор-комитетчик и сказал: «Парень, поберегись, у тебя „крыша“ слабая. Цоя с Гребенщиковым потом отмажут, а вот у тебя будут большие неприятности» . Напуганный Майк остался в Питере. Кроме него, из запланированных участников «слетели» Вася Шумов и его группа «Центр»: при виде царящего в поселке стрема они почли за благо разбежаться. В панике во все стороны разбегались и зрители. А по соседству все это время полураздетые от жары офицеры КГБ мирно играли в волейбол.
Липницкий был вне себя. Решив, что «праздник должен продолжаться», он позвал всех уцелевших гостей и участников события на свой участок – «частную территорию». На крыльцо дачи, превратившееся в фестивальную сцену, был вытащен репетиционный аппарат «Звуков Му» – и экзотическая акция, хоть и в усеченном виде, состоялась. Помимо героев торжества, выступили «Кино», «Аквариум» и «Браво», в составе которого арестованную еще в марте Агузарову замещал Сергей Рыженко. В числе раритетов акции можно отметить и единственное в истории выступление Оли Мамоновой в роли шоу-герл «Звуков Му»: вспомнив свои навыки звезды варьете, она проиллюстрировала хит «Муха – источник заразы» гиперсексуальным танцем.
А перед крыльцом дачи среди прочих почетных гостей степенно и безмятежно восседал барабанный мэтр знаменитой джазовой студии ДК «Москворечье» Михаил Жуков. Человек, несмотря на весь свой высочайший рейтинг, очень добрый, бескорыстный и отзывчивый. Вот он, прямо под рукой! И Жукова тотчас же пригласили занять место за ударной установкой «Звуков Му» – вместо скомпрометировавшего себя засыпанием на репетициях Африки.
Казалось бы, о специалисте такого класса, глубоком философе ударных инструментов и опытном педагоге, можно было только мечтать. Но мучения группы с барабанщиками только начинались. Постепенно выяснялось, что старый джазовый авангардист Жуков способен на невероятной красоты изыски в области орнаментальной перкуссии, но необходимого коллективу простого звериного ритма от него добиться невозможно. Проще говоря, мэтру не хватало «тяжести» и, как ни странно, четкости. «Жуков был слишком глубоко и тонко организован для „Звуков Му“, слишком музыкально заморочен» , – с грустью вспоминает Хотин.
Тем не менее, с участием Жукова летом 1985 года была предпринята смелая попытка записи студийного альбома. Группа и здесь пошла своим путем: вместо того, чтобы обращаться за помощью к так называемым «писателям», имевшим навыки «подпольной» студийной работы, друзья решили действовать в стиле «что нам стоит дом построить». Липницкий продал несколько икон из своей коллекции и на вырученную сумму приобрел 4-канальную «Yamaha Home-Studio», привезенную по его заказу из США Джоанной Стингрей. Дальше в ход пошла все та же дача на Николиной Горе: в целях ее звукоизоляции самоотверженный директор обменял на водку в одной московской школе кучу списанных физкультурных матов. К середине лета студия была готова, и началась запись. Взрослого и серьезного человека, православного христианина Жукова Мамонов засунул в крошечный и душный бокс для барабанов – и стал добиваться от него ровного ритма. Зрелище это, по воспоминаниям участников записи, было глубоко трагикомическим. «Только такой великий крепостной русский характер, как у Жукова, мог это выдержать» , – вспоминает Липницкий.
Вся беда была в том, что Петр Николаевич не сомневался в своей способности самостоятельно сделать на альбоме звук. Он сразу же объявил, что все музыканты группы будут записываться раздельно, под метроном, – однако надежды на то, что они смогут сыграть свои партии безошибочно, оказались несостоятельны. Бесплодные мучения продолжались несколько месяцев. Интересно, что уже тогда на записи присутствовал будущий звукооператор «Звуков Му» Антон Марчук, но лишь в качестве ученика: всем распоряжался Мамонов. Саундпродюсерская самоуверенность последнего еще не раз окажется для группы роковой.
К слову, годом позже на той же «Yamaha Home-Studio» на Николиной Горе записал альбом «Вечный пост» Александр Башлачев – но, недовольный результатами, уничтожил перед смертью его оригинал (в дальнейшем, отреставрировав чудом уцелевшую единственную копию, эту запись удалось издать).
V. РОК-ЛАБОРАТОРИЯ И ПОДПОЛЬЩИКИ
В апреле 1985 года с Жуковым на барабанах «Звуки Му» дают необычный концерт, который становится для коллектива знаковым: группа крайне удачно выступает на так называемых «прослушиваниях» в МДСТ (Межсоюзный дом самодеятельного творчества) на Большой Бронной. Сейчас в этом здании находится синагога, а тогда оно стало своего рода колыбелью пресловутой Московской рок-лаборатории.
С этим учреждением связана густая паутина общественно-политических интриг в московской рок-среде, в которую оказались вынужденно впутаны – не успев даже начать активно концертировать – наши герои. Но в том-то и дело, что концертировать (хоть бы и не очень активно) в тогдашней Москве любой рок-группе, даже куда менее радикальной, чем «Звуки Му», было весьма непросто. Считается, что с января 1984-го по май 1985-го на территории столицы СССР не состоялось ни одного настоящего рок-концерта: все они на корню пресекались усилиями милиции и КГБ. Генсек Черненко объявил рок-музыке войну на уничтожение, но музыкальное «подполье» ответило ему активизацией «магнитиздата». Между тем, в Ленинграде уже в 1981 году по инициативе КГБ был открыт рок-клуб: прогрессивные чекисты Северной Пальмиры, понимая, что «всех не перевешаешь», предпочитали держать ситуацию под контролем. В 1985 году и столичным гэбистам стало ясно, что меньшим из зол является распространение на Москву удачного питерского опыта. Так на базе МДСТ стала создаваться «московская рок-лаборатория», которая, по мнению тут же возникшей оппозиции, должна была объединить «под совиными крыльями КГБ» все нелегальные рок-группы столицы: туда, помимо «Звуков Му», вступают «Центр», «Браво», «Бригада С», «Крематорий», «Ночной проспект», «Черный обелиск». Мало того, в «худсовет» этой организации, придавая ей авторитет в рок-кругах, входит Артем Троицкий… Подобное развитие событий радикально настроенных «подпольщиков» устроить не могло.
Вскоре после феерического выступления «Звуков Му» в МДСТ на встречу с Мамоновым и Липницким пришли лидеры «теневого» музыкального менеджмента столицы Илья Смирнов и Артур Гильдебрандт с предложением сотрудничества. Смирнов, в прошлом друг и соратник Троицкого, а позднее – его непримиримый идейный антагонист, уже устраивал Мамонову квартирные акустические концерты (на одном из таких мероприятий с артистом познакомился будущий издатель ряда его альбомов, скромный энтузиаст андеграунда Олег Коврига, который в 1985–87 годах сам организовал огромное количество мамоновских «квартирников»). В ходе переговоров, где речь шла о более значимых в плане резонанса «электрических» концертах, Липницкий сказал: «Если вы нам гарантируете, что нас на ваших мероприятиях не арестуют, мы будем работать только с вами». Но таких гарантий никто из «подпольщиков» дать не решился. Кроме того, сам Мамонов на том этапе жизни в социальном плане тянулся скорее к официозу, чем к какой бы то ни было борьбе. Он был женат вторым браком, имел двоих детей – и интересовали его больше не деньги, которые он мог бы заработать «неофициальными» концертами, а именно гарантии безопасности. В результате получилось, что с «гэбистской» рок-лабораторией «Звуки Му» сотрудничать готовы (Мамонов и Липницкий вскоре наряду с Троицким вошли в ее «худсовет»), а с независимыми, оппозиционными властям «подпольщиками» – не хотят. В московском рок-движении произошел раскол, и началась настоящая информационная война, достигшая своего апофеоза пару лет спустя, в 1986–87 годах: «подполье» атаковало рок-лабораторию со страниц перепечатываемых вручную самиздатовских журналов «Урлайт» и «Зомби», официоз отвечал погромными статьями в многомиллионных тиражах «Комсомольской правды». Но как бы ни выглядела в этом контексте позиция «Звуков Му» глазами их оппонентов, на творческом развитии группы эти коллизии практически не отразились. Пойдя на социальный компромисс, ансамбль сохранил бескомпромиссность художественную. А степень ее была такова, что на вышеупомянутых «апрельских прослушиваниях» в МДСТ присутствовавший в зале среди «высокопоставленных экспертов» композитор Алексей Рыбников после концерта «Звуков Му» сказал: «Я только что был в Англии на панк-концерте, так английские панки ничто по сравнению с этими. Россия – родина панков!»
