Ознакомительная версия.
Оказалось, мы очень вовремя покинули Вологодско-Ямскую слободу. Как мы узнали потом, спустя несколько дней после отъезда возле нашего дома упала фугасная бомба и буквально оторвала от него целый кусок. Страшно даже представить, что могло случиться, если бы мы оставались там. Так мы стали жителями Лесного. Думали – ненадолго, оказалось – навсегда…
Комната Екатерины Сергеевны была маленькая, а семья наша большая: отец, мать, бабушка, папина сестра, ее дочь и я. Нас поселили в комнате Аполонии Адольфовны Гебровской, которая занимала вместе со старенькой мамой площадь 33 кв. метра. На 12 сентября 1941 года в этой комнате было прописано восемь человек, a 11 апреля 1942 года осталось только четверо. Все остальные умерли в первую блокадную зиму от голода. Кроме этого, в квартире умерло еще два человека.
В Лесном не было таких обстрелов, как в Автово, но с 8 сентября ежедневно происходили массовые бомбежки. Сперва мы прятались в щели, а потом привыкли ко всему.
Папа работал на Кировском заводе, мама – почтальоном в 18-м почтовом отделении, оно находилось в деревянном одноэтажном здании в парке Лесотехнической академии. Меня записали в 4-й класс школы № 112 на Английском проспекте. Однако ее помещения заняла воинская часть, и все ученики 112-й школы в первую блокадную зиму ходили в школу № 109 в Железнодорожном переулке. Занятия велись нерегулярно, но главное – нас там кормили. Правда, учебный год нам все-таки засчитали.
Зимой 1941/42 годов я ходила рано утром в магазин за хлебом. В блокаду жители были прикреплены к определенным магазинам. Наш дом прикрепили к магазину, который находился в районе современной Светлановской площади. Он располагался между Светлановским рынком и пожарной частью и назывался в народе «горелым». И вот я, в свои 12 лет, шла по Большой Объездной, сворачивала на 2-й Муринский, в магазине стояла в очереди и, прижав к груди паек на папу, маму и меня – 500 грамм хлеба, несла домой. Этот кусок мы разрезали на маленькие кусочки и подсушивали на буржуйке.
Мне было всего 12 лет, но один эпизод блокадных дней до сих пор стоит у меня перед глазами. В январе 1942 года против нашего дома по Большой Обездной сломали деревянный дом, и молодую женщину с маленькой, вероятно, пяти-шестилетней, девочкой, подселили в нашу комнату. Я принесла из магазина хлеб, папа режет его на маленькие кусочки, чтобы подсушить, а эта малютка, которая еле доставала до стола, своим маленьким пальчиком подбирает еле заметные крошечки хлеба…
Новый учебный 1942/43 год, мы начали не в здании школы № 112, а в двухэтажных домиках по Большой Объездной улице, 11. Это были два совершенно одинаковых особняка. В каждом по четыре больших помещения, кухня, маленькая комната при кухне (вероятно, раньше она отводилась для прислуги). Парты и школьное оборудование мы переносили сами, нам помогали солдаты.
В первом здании были учительская, медкабинет, 5-е, 6-е и 7-е классы; во втором – с 1-го по 4-й класс и библиотека. В нашем классе стояло три ряда парт, всего по пять или шесть в ряду. В основном здании школы не было отопления, а здесь в каждом классе были печки, которые каждое утро топила тетя Маша. Она же помогала нам убирать классы, территорию школы, особенно снег зимой, звонила в большой колокольчик, извещая о начале и окончании уроков. Обедать нас водили в столовую на 2-м Муринском, 12. Кормили неплохо: суп, второе, компот, но к вечеру вновь хотелось есть.
Жили мы в блокаду нормальной школьной жизнью. Директором 112-й школы была Надежда Ивановна Ленгер – изумительно добрая, милая женщина. Она никогда не повышала на учеников голос, но мы выполняли все ее требования: убирали территорию у домиков, ходили помогать разбирать дома. Летом 1943 года наш класс работал на полях совхоза. Вообще, отношения учителей и учащихся были очень добрые. Нашей любимицей была учительница русского языка Зинаида Павловна Шабунина.
Вместе с учительницей музыки Анной Витальевной Скворцовой Шабунина организовала кружок пения и декламации, и мы выступали в госпиталях, располагавшихся в Лесотехнической академии, бывшей 1-й школе на Политехнической улице (ныне там находится НИИ Телевидения), в школе на Большой Спасской улице (ныне школа № 514 на пр. Непокоренных). Выступали мы и в Доме радио на улице Ракова. Дарили раненым подарки, писали письма под их диктовку.
Очень мне нравилась учительница географии Лидия Пименовна. В библиотеке работала учитель химии Ксения Георгиевна Колосова. Потом она перешла в школу № 123 (десятилетку на Новолитовской улице). Ксения Георгиевна была одним из лучших учителей химии в районе и городе. За свой добросовестный труд она была награждена орденом Ленина, получила звание заслуженного учителя РСФСР.
В домах на Большой Объездной мы учились два учебных года, а летом 1944 года все школьное оборудование вновь перенесли в здание школы на Английском. Теперь 112-я школа стала женской. Здесь я окончила семь классов, так как школа была в те годы семилеткой, и поступила в школу № 103 на пр. Раевского.
В нашем доме на Английском проспекте в 1942–1943 годах было немного детей возраста 12–13 лет. Мы вместе играли в лапту, учились сперва все в одной школе № 112, пока в 1943 году не произошло разделение школ на мужские и женские. После войны, когда нам было уже лет по 16–17, сложилась наша компания, просуществовавшая несколько лет.
Все мы учились неплохо в школе, у всех были огороды, и летом приходилось за ними ухаживать, но мы много и отдыхали. Наша компания любила кататься на велосипедах, носились по Новосильцевской, Старопарголовскому, 2-му Муринскому.
Ездили даже на озеро в Кавголово. Играли в лапту, в плохую погоду в карты и шахматы. Но любимой нашей игрой был крокет.
Хорошим организатором был один из участников нашей компании – Дима Семенов с Институтского. Во дворе своего дома он установил волейбольную площадку для крокета. Как жаль, что сейчас молодежь не играет в эти игры, а что такое крокет, многие даже и не представляют. А ведь это очень захватывающая игра!..[64]
Имя знаменитого ученого, профессора Лесного института Дмитрия Никифоровича Кайгородова в особых представлениях не нуждается. В галерее замечательных жителей Лесного он по праву занимает одно из самых почетных мест.
Выдающийся лесовод, специалист в области лесной технологии, орнитологии, педагог и популяризатор естествознания стал постоянным жителем Лесного с 1879 года, здесь он жил до своей кончины в 1924 году. Особняк Д.Н. Кайгородова, возведенный в 1904–1905 годах на Институтском проспекте[65], возле Серебряного пруда, сохранился до наших дней. Историк А.В. Кобак называет этот дом, яркий образец архитектуры эпохи модерна, «душой Лесного».
Д.Н. Кайгородов был основателем фенологии – новой для России науки о сезонных явлениях природы, сроках их наступления и причинах, определяющих эти сроки. Почти полвека, с 1871 года, он ежедневно записывал состояние природы и публиковал свои заметки об этом в печати. За многие годы он создал настоящую «армию наблюдателей», которые со всех концов России посылали ему сообщения о природных явлениях. Имя Д.Н. Кайгородова было знаменито по всей России…
Особняк Д.Н. Кайгородова на Институтском проспекте. Фото С. Глезерова, октябрь 2010 г.
Гораздо меньше сейчас известен родной брат Дмитрия Никифоровича Кайгородова – Нестор (Нестер) Никифорович, тоже обитатель Лесного. Он со своим семейством жил совсем неподалеку – в доме на Старо-Парголовском пр., 37. Не менее удивительно и то, что, несмотря на реконструкцию района в 1960-х годах, это здание, сооруженное в конце XIX века, также уцелело до наших дней. Ныне оно имеет № 29 по проспекту Мориса Тореза[66]. Таким образом, можно не без основания утверждать, что в Лесном сохранился настоящий кайгородовский семейный уголок.
…Братья Кайгородовы родились в Полоцке в семье генерал-майора Никифора Ивановича Кайгородова (1810–1882). Происходил он из дворян Санкт-Петербургской губернии, воспитывался в Первом Петербургском кадетском корпусе, в 1828 году в возрасте восемнадцати лет поступил на службу прапорщиком. В двадцать лет, в 1830 году, участвовал в польском походе. Отличился в боях под Колью и Ново-градом, участвовал во взятии Варшавы. В 1832 году за храбрость Н.И. Кайгородов был удостоен ордена Святой Анны. В 1833 году его приписали к артиллерийской учебной бригаде, а в следующем году направили в распоряжение вновь организуемого кадетского корпуса в Полоцке, куда он прибыл в 1835 году к началу занятий.
Д.Н. Кайгородов – выдающийся лесновец, «отец русской фенологии»
В семействе Никифора Ивановича Кайгородова было четверо сыновей. Все они окончили Полоцкий кадетский корпус, где Никифор Иванович был преподавателем математики, затем – военные училища, успешно служили в армии.
Ознакомительная версия.
